Черный передел - Алла Бегунова

Команда, предназначенная для выполнения операции «ЧЕРНЫЙ ПЕРЕДЕЛ», была сформирована. Анастасия тщательно подбирала помощников, выпрашивала их у великой царицы, у светлейшего князя Потемкина. Она знала, что там, в Крыму, каждому будет уготована своя роль, своя задача. Совершенно внезапно перед ней возник неизвестный человек, тоже претендующий на ее внимание. Божий странник, как иногда называл сам себя штурман-мастер, пожелал говорить с Аржановой о собственной жизни, о колдовстве, о явных и неявных законах бытия.

Судя по его рассказам, Гончаров исходил-изъездил уже половину России. Звали его к себе разные люди, страждущие, гонимые судьбой, болезные. Они могли быть даже состоятельными, даже достигшими значительных чинов и должностей. Но что-то вдруг ломалось в благоустроенной жизни. Уходили от них любимые жены или мужья, умирали или рождались мертвыми дети, друзья или родственники оказывались предателями, появлялись жестокие болезни, и первая в их числе – запойное пьянство.

Анастасия лишь рассмеялась в ответ на слова Гончарова:

– Я к запойным пьяницам не отношусь!

– Оно вам и не грозит, – подтвердил белый маг. – Но что-то есть такое, о чем вы сейчас просите Бога. О чем думаете неотступно и постоянно…

– Конечно, есть.

– Тогда расскажите.

– А не много ли ты берешь на себя, Божий странник? Разве твое дело допросы чинить слугам царевым?

– Ни в коем случае, сударыня. Только ваша дорога на Юг – дальняя, тревожная, опасная. Пригожусь я вам. Ей-богу, пригожусь!

– Да что ты, чародей, понимаешь во всем этом?

– Велика будет слава России, – убежденно произнес белый маг. – Империя протянет свои границы далеко на запад, на восток и на юг. Иные княжества, иные племена признают над собою верховную власть Екатерины II. Они придут к ее трону, моля о защите от старинных своих врагов – турок, персов, диких кавказских мусульман, испокон веку живущих разбоями и грабежами…

С удивлением внимала Анастасия взволнованному его монологу. Не ожидала Аржанова, что какой-то колдун может, как и она, размышлять о будущем государства Российского, желать ему силы и процветания. Возможно, такой человек действительно ей понадобится. Однако служба есть служба. Секретная канцелярия никому не доверяла с первого слова. Потому она решила все же присмотреться к белому магу и даже испытать его, но так, чтобы он о том не догадался…

Им повезло.

Они добрались до Аржановки перед самой распутицей. Унылый, великопостный звон колоколов местного храма, возведенного во имя апостола и евангелиста Иоанна Богослова, сопровождал появление экспедиции на единственной деревенской улице. Затем они повернули на дорогу, ведущую к господскому дому. Он стоял на отлогом холме, окруженном садом, и как бы возвышался над селением.

Давно не была здесь Аржанова.

Дом достался ей по завещанию и всегда напоминал прежнего хозяина – доблестного подполковника, командира второго батальона Ширванского пехотного полка, сложившего голову в сражении с турками у Козлуджи. Не роскошное, но добротное строение, три года назад капитально отремонтированное ею, на каменном фундаменте, бревенчатое, полутораэтажное, с восемью комнатами, мезонином и верандой, обращенной к саду. Входя в просторные сени, Анастасия перекрестилась и пробормотала: «Царство вам небесное, дорогой супруг мой Андрей Александрович! Пухом вам земля!»

Шла шестая неделя Великого поста.

Путешественники, немного придя в себя после дороги, попарились в деревенской баньке и на другой день дружно отправились к заутрене. Напоминая о скорбной стороне нашей жизни, церковная служба тянулась долго, храм был слабо освещен, облачения у всего причта – темные. Звучала молитва святого Ефрема Сирина, которая помогала прихожанам поститься и каяться.

– Господи и владыко живота моего, – рокотал под сводами бас священника, настоятеля церкви отца Евлампия, – дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не даждь ми. Дух же целомудрия, смиренномудрия, терпения и любве даруй ми, рабу Твоему…

Усердно молились вместе с Аржановой ее слуги и солдаты Новотроицкого кирасирского полка. Клали земные поклоны, становясь на колени, головой почти касаясь пола, и пели с церковным хором: «Помилуй мя, Боже, помилуй мя!» Анастасия изредка оглядывалась на Гончарова, проверяя, молится белый маг или притворяется. Но он все делал правильно. Видимо, Божий странник переживал в своем сердце раскаяние и смирение, что полагается делать всем христианам в эти особые дни.

Сильно беспокоясь о душе, Анастасия в то же время не могла забыть и о деле. Если в Вене должно было ей предстать перед Отто Дорфштаттером этакой жеманной, кисейной барышней, ученицей художника и утонченной любительницей искусства, то теперь следовало вспомнить другие манеры. Вернувшись из церкви домой, она прежде всего сняла со стены в кабинете мужа шпагу, подаренную ему еще летом 1773 года. Смазанный пушечным маслом четырехгранный клинок длиной 85 см согнулся в ее руках и тотчас упруго распрямился, стоило лишь отпустить его. Анастасия взмахнула шпагой и провела прием фехтования, давно освоенный ею – «parade-reposte» («защита – ответ» – А. Б.).

Однако с большим нетерпением и даже с некоторым волнением ждала Аржанова встречи с Алмазом, арабским жеребцом серой масти.

Уезжая из Аржановки, она поручила любимого коня заботам нового, нанятого вместо погибшего в Крыму Кузьмы, конюха Артема, из отставных драгун. Его рекомендовал князь Мещерский как человека непьющего, весьма сведущего в верховой езде и выездке лошадей.

При знакомстве Артем произвел положительное впечатление. Анастасия предложила ему оклад кавалерийского унтер-офицера в 30 рублей в год при полном пансионе: питание, проживание, форменная одежда (куртка, штаны, сапоги).

Точно перед свиданием с возлюбленным, молодая женщина задумалась, что лучше надеть, и выбрала кирасирский кафтан соломенного цвета, камзол, лосины, ботфорты. Эта одежда была на ней 23 октября 1780 года. Тогда из монастыря святого Климента поехала она на Алмазе в караван-сарай при деревне Джамчи. Собственноручной запиской вызвала ее туда крымская подруга, татарская принцесса, третья жена Шахин-Гирея юная художница Лейла. Плохо закончилось это свидание для Аржановой. Но могло быть гораздо хуже, если б верный и умный Алмаз, вырвавшись от татар, не навел князя Мещерского и новотроицких кирасир на колесную мастерскую, где пытал его хозяйку Казы-Гирей, резидент турецкой разведки на полуострове.