Капкан для принцессы - Наталья Александрова

— Наше дело — доказать, что это она, — возразил Маркиз, — а там уже ее в клинику определят и вылечат за бешеные бабки. Слушай, может, подкрасишь ее немножко, а то она какая-то бледная…

— Она мне уже вот где! — заорала Лола, ничуть не смутившись, что Моника может услышать. — Как подумаю, сколько народу этот ее Виктор из-за нее положил, так просто зубами скрипеть хочется.

И не тех братков мне жалко, что в Катышах, а к примеру, несчастную барменшу из ЛОСХа — она совершенно ни при чем, или архитектор этот, армянин… Еще они кого-то в машине вместо нее сожгли.

Моника вдруг вскинула глаза и внимательно поглядела на Лолу. Взгляд этот Маркизу очень не понравился.

«Скорей бы ее с рук сбыть! — пронеслось в голове. — Вот еще тоже морока: сидела бы дома, папочка денег дает сколько хочешь, так ее потянуло на подвиги…»

— Милые дамы, авто у подъезда, — сказал Маркиз, чтобы разрядить обстановку, — прошу вниз.

Он в этот раз угнал очень скромные «Жигули», чтобы исключить всякие неожиданности. Доехали они без приключений, только Моника весьма оживленно поглядывала по сторонам, так что Маркиз спиной ощущал идущие от Лолы волны беспокойства.

Маркиз припарковал машину у красивого подъезда, сказал несколько слов в домофон, и двери подъезда отворились.

Маркиз крепко взял вышедшую из машины Монику за локоть и держал так все время, пока они поднимались по лестнице. Лола шла замыкающей.

Дверь нужной им квартиры на третьем этаже открыл молодой человек неприметной наружности. Кивком головы он пригласил их в комнату, где находились двое. Первый был мужчина неопределенного возраста, весь какой-то серый и высушенный. Было такое впечатление, что его только что вытащили из гербария. Тщательно приглаженные волосы лежали на голове аккуратно, как приклеенные. Серые небольшие глаза глядели на окружающих холодно и подозрительно, но Маркиз знал, что от этих глаз ничто не ускользнет, никакая мелочь.

Второй сидел в кресле у окна и не сделал попытки подняться. Маркиз отметил только, что человек немолод, но крепок Он сидел, прикрыв глаза тяжелыми веками, не принимая участия в дальнейшем разговоре, но иногда веки приподнимались, и человек внимательно смотрел на Маркиза яркими желто-коричневыми глазами.

— Господин Лангман! — обрадованно произнесла Лола, обращаясь к засушенному. — Вы здесь, в России? Как приятно вновь встретиться с вами!

Лангман слегка поморщился, так, что никто кроме Маркиза этого не заметил, и произнес скрипучим сухим голосом:

— Рад видеть вас, фройлен, живой и здоровой. Я здесь по делам своей фирмы.

Лола все поняла и замолчала. Они познакомились с Лангманом больше полугода назад. Он был представителем крупной страховой компании, в отличие от Вольфа — настоящим представителем, и в свое время очень помог им с Маркизом.

Надо сказать, что сделал он это, разумеется, не бескорыстно, а к обоюдной выгоде — их и страховой компании, а стало быть, и своей собственной <См, роман «Ассирийское наследство».>.

— Итак, — обратился Лангман к Лене, — что вы можете нам сообщить и кого предъявить?

— Вот, — Леня за руку подвел Монику поближе.

— Вы утверждаете, что эта женщина является дочерью герра Тизенхаузена? — спросил Лангман.

— Да, и могу это доказать. — Маркиз предъявил снимки, которые дал ему доктор Длуголенский.

Лангман присел к столу и углубился в изучение документов. Маркиз мигнул Лоле, чтобы не спускала глаз с немки, — как бы в последний момент та не устроила дебош, тем более что Моника посматривала на окружающих с явной угрозой.

— Так, — Лангман оторвался от снимков, — думаю, что можно принять за гипотезу… Разумеется, окончательно доказать то, что эта дама — фройлен Моника можно будет только тщательно ознакомившись с материалами на дискете.

Специалисты сверят отпечатки пальцев, возьмут анализ на ДНК. Дорогая, — обратился он к Монике мягко, как только мог, — не будете ли так добры показать нам родимое пятно у вас на плече?

Моника резко повернулась к нему, прошипела что-то сквозь стиснутые зубы, но, поглядев в серые холодные глаза Лангмана, нехотя обнажила плечо.

— Так-так, — протянул Лангман, — пока все сходится. Ну, господин Марков, не скрою, когда вы позвонили мне из Кельна и сообщили, что беретесь разыскать погибшую дочь герра Тизенхаузена…

— Вначале доказать, что она жива, — вставил Леня.

— —.То я вам сначала не очень поверил, — невозмутимо продолжал Лангман. — Но тем не менее я связался с той страховой компанией, которая выплатила отцу фройлен Моники достаточно большую сумму страховой премии.

Лола переглянулась с Маркизом и поняла, для чего ему нужно было в Кельне обязательно удрать от слежки. Он позвонил Лангману. Выяснил у него кое-какие подробности и заключил устный договор о том, что если они найдут Монику, все дальнейшие хлопоты по ее доставке к папаше Тизенхаузену под крылышко Лангман берет на себя. До чего же Ленечка предусмотрительный! Теперь, может быть, и денег удастся с немцев слупить, не зря же они жизнью рисковали!

Лола нежно улыбнулась Маркизу.

— В страховой компании подтвердили некоторые ваши сообщения, — продолжал Лангман. — Действительно, к ним обратился ваш отец, фройлен, — Лангман любезно улыбнулся Монике, на что она никак не прореагировала, — и заявил, что он получил странное письмо. Однако это письмо и снимок не являлись сами по себе никакими доказательствами, поэтому страховая компания не стала предпринимать никакого расследования и опротестовывать выплату страховой премии.

«Очевидно, Вольф как-то об этом узнал и решил сам провести расследование, не ставя в известность страховую компанию. Но самого Тизенхаузена он должен был привлечь к операции! Интересно, до какой степени он был в курсе делишек Вольфа…» — подумал Маркиз.

— Ну что ж… — Лангман пригладил рукой волосы, и без того прилизанные. — Я должен сказать, что ваши методы работы несколько необычны, но произвели на меня впечатление.

В устах этого бесцветного, высушенного, бесстрастного человека такие слова были равнозначны признанию в глубоких и искренних дружеских чувствах. Лангман аккуратно собрал документы, потом позвонил, и появился тот самый молодой человек неопределенной внешности, который открывал им дверь. Молодой человек подошел к Монике и подал ей руку, причем видно было, что если она откажется пойти с ним, он сумеет ее увести даже против воли.

— Страховая премия, выплаченная герру Тизенхаузену, составляет два миллиона долларов, — сообщил Лангман. — Я уполномочен заявить вам, господин Марков, что компания за то, что вы сумели возвратить ей такую значительную сумму, готова выплатить вам гонорар в размере десяти процентов от указанной суммы.

Лола быстро прикинула в уме: десять процентов от двух миллионов — двести тысяч долларов! По сто на брата!

«Я же говорил — без денег мы не останемся!» — весело подмигнул ей Маркиз.

— Кроме того, — скучным голосом продолжал Лангман, — герр Тизенхаузен захочет, вероятно, как-то отблагодарить того, кто вернул ему дочь. Разумеется, это произойдет только после того, как все формальности будут соблюдены и он будет уверен, что фройлен действительно его дочь.

Маркиз подумал еще, что если это будет зависеть от самой Моники, то они с Лолой не получат ни гроша, но вслух нахально сказал:

— Вам известен номер моего счета, с нетерпением буду ждать перевода денег.

— Я покидаю вас, — Лангман поднял на Маркиза свои маленькие серые глаза, — но у господина… Шмидта, — он несколько опасливо покосился на молчаливого свидетеля их разговора, — у господина Шмидта есть к вам еще несколько вопросов.

Молодой человек крепче взял Монику под руку и вышел вместе с ней из комнаты.

— Гора с плеч! — вздохнул Маркиз, а про себя добавил, что баба с возу — кобыле легче.

— Думаю, что мою спутницу тоже можно отпустить, — сказал он. — Мы сумеем договориться с герром Шмидтом сами. Она очень устала за последнее время.

Никто не высказал претензий, и Лола, весело послав всем воздушный поцелуй, удалилась.

Лангман вежливо склонил голову и вышел из комнаты, оставив их вдвоем.

Коренастый человек с изрезанным глубокими морщинами, словно кора старого вяза, лицом, откашлялся, поднял тяжелые веки и уставился на Маркиза проницательным взглядом желто-карих глаз:

— А теперь расскажите мне, как все было на самом деле.

Маркиз почувствовал себя неуютно; ему захотелось поменять позу, спрятать куда-нибудь руки, встать, закричать, закрыть глаза.., сделать все что угодно, только не сидеть молча и неподвижно под этим проницательным взглядом.

— Я слушаю, — поощрил его господин Шмидт.

Впрочем, Маркиз прекрасно понимал, что Шмидт — далеко не единственная фамилия его собеседника.

— Почему я должен верить вам? — заговорил наконец Леня.