Рубин Рафаэля - Диана Хэгер

– Благодарю, но мне ничего не надо, – мягко сказал он девушке, которая успела примоститься возле его стула. От нее пахло мускусом и немного потом. Рафаэль взял ее руку и нежно поцеловал. – Но не потому, что ты мне не нравишься. Ты очень красивая.

– Что тогда вам мешает?

Он рассмеялся, удивленный.

– Мне? Нет, дорогая, мне ничего не мешает. Просто я последнее время сам не свой.

Она присела к нему на колени, искушая на редкость соблазнительной улыбкой. Вся компания, с которой пришел Рафаэль, разразилась дружным непристойным хохотом. Рафаэль почувствовал, как женские пальцы заскользили вверх по его бедру, прежде чем успел остановить ее руку. – Если загвоздка только в этом, синьор Рафаэль, то я сумею…

Рафаэль убрал ее руку решительным жестом.

– Понимаешь, есть одна женщина, – прошептал он ей.

– Мы никогда не выдаем своих гостей. Она ни о чем не узнает.

– Главное, что об этом буду знать я. По какой-то неизвестной ни мне, ни самому Господу Богу причине меня это беспокоит.

– Ей повезло.

– Если бы она это понимала! – пошутил он со вздохом.

– Если она этого не понимает, то, может, она вас недостойна?

– Эта женщина достойна всех звезд небосклона, – улыбнулся Рафаэль, тут же увидев лицо Маргариты так живо, будто только что с ней расстался. – Но она даже этого не понимает.

– Неужели скромность так притягательна? – спросила юная искусительница с горькой улыбкой.

– Я и сам дивлюсь тому, сколь она притягательна, – ответил он и встал, чтобы разорвать близость, которая грозила нарушить его любопытное, новое состояние души.

Девушка оставила его, вернувшись к подругам по ремеслу и большой группе гостей, и тут-то Рафаэль заметил высокую худощавую мужскую фигуру. Обладатель горящих черных глаз и ярко-рыжей шевелюры быстро приближался к художнику. Когда-то они вместе работали над росписью виллы и даже были друзьями, но это время прошло. Себастьяно Лучиани был пьян. Он кинулся к Рафаэлю из объятий женщины, которая первой заметила приближение скорой ссоры. Движимая вековой мудростью, жрица любви развернулась и исчезла за тяжелой зеленой портьерой вместе с голубоглазой девушкой.

– Ба! Неужели сам великий мастер почтил нас, недостойных, своим присутствием!

Рафаэль вздохнул, различив чистую, беспримесную зависть в голосе Лучиани, и повернулся к нему.

– Да, Себастьяно, это я. А ты, как я вижу, пьян.

– Неужели я своими работами не заслужил хоть каплю уважения, Рафаэль? – Он произнес это имя как ругательство. – Или все оно принадлежит одному жадному человеку, который решил присвоить себе все лучшие заказы в Риме?

Рядом с Рафаэлем хрипло рассмеялся Пенни, оглянувшись в ожидании поддержки на остальных помощников Рафаэля.

– Воистину так мог сказать только тот, чьему искусству недостает изящества и фантазии!

– Я принимаю те заказы, которые мне предлагают, – спокойно ответил Рафаэль. – И соглашаюсь на них потому, что могу их выполнить. Подобное не всегда удается другим художникам этого города.

– Смотри, Рафаэль! Я этого так не оставлю. Рафаэль выгнул бровь:

– Ты мне угрожаешь?

– Не тебе, а всего лишь твоему положению любимчика Рима!

– В таком случае желаю удачи, – ответил Рафаэль с хорошо отработанным спокойствием.

– Не волнуйся, на моей стороне не только удача. За мной дружба и поддержка Микеланджело Буонарроти, которые скоро, очень скоро обрекут тебя на погибель!

Вот как… Вот что имел в виду Микеланджело, когда они встретились в тот памятный день в Ватиканском дворце. Себастьяно так и не простил Рафаэля за поражение, который тот ему нанес на роскошной вилле Агостино Киджи. То обстоятельство, что все росписи банкир доверил одному Рафаэлю, хотя сам привез Себастьяно в Рим, стало настоящим камнем преткновения, который Микеланджело, чувствуя, как увядает к нему интерес, сумел использовать себе во благо.

Сегодня у Рафаэля не было настроения обмениваться колкостями, тем более с завистливым соперником, который нашел свою смелость на дне бутылки. Он бросил последний оценивающий взгляд на Себастьяно, продолжавшего покачиваться прямо перед его носом, и, не увидев в нем весомой угрозы, встал, развернулся и пошел к зеленым портьерам, за которыми недавно скрылись две девушки.

Это было ошибкой.

Себастьян пил не час и не два, а целый день, и теперь его ярость требовала выхода. Видя, что Рафаэль повернулся к нему спиной, Лучиани схватил скамеечку для ног и швырнул ее в Рафаэля. Мощный бросок, который пришелся прямо на спину Рафаэля, сбил художника с ног, заставив его упасть на колени. Пользуясь этим, Себастьяно несколько раз пнул врага по ребрам. Кто-то закричал, призывая на выручку Джулио, Пенни и да Удине, которые вскочили со своих мест и тут же ввязались в драку. Мужчины сцепились, Себастьяно снова бросился на Рафаэля, но тот ответил ему увесистым кулачным ударом. Себастьяно отлетел назад, на его лице злость мешалась с недоумением. На него посыпались тумаки помощников Рафаэля.

– Остановитесь! – крикнул Рафаэль ученикам, подняв руку, когда те приготовились снова наброситься на Себастьяно. – Это не приведет ни к чему хорошему.

– Только трус нападает со спины! – заявил Пенни. Вместе с быстро растущим подкреплением он оттеснял Себастьяно от Рафаэля. – А трус должен быть наказан!

– А он придворный подхалим! И чем это лучше? – огрызнулся Себастьяно, тяжело дыша.

– В осознании собственного таланта нет ничего предосудительного, Себастьяно, – заступился за Рафаэля да Удине. – Этому-то ты должен был научиться у Микеланджело, даже если ему не удалось сделать из тебя художника!

Рафаэль потер заболевшую руку. Пальцы на ней начали быстро отекать.

– Неужели в свите великого мастера никто не имеет собственных соображений? – съязвил Себастьяно, оглядываясь в поисках единомышленников.

– Твой вид действительно вызывает пропасть соображений, – произнес Рафаэль, стараясь не морщиться от боли в руке. – Но ни одно из них не стоит того, чтобы на него тратили время.

– Ты обесчестил одного из величайших мастеров, синьора Микеланджело Буонарроти, и я этого так не оставлю! – продолжал кричать Себастьяно, когда Рафаэль снова повернулся к нему спиной, и был подхвачен под обе руки учениками. Один из них тащил Себастьяно, схватив его за загривок.

– Если Микеланджело сердит на меня, я уверен, что он найдет способ самому поквитаться со мной! – крикнул Рафаэль.

– А я считаю за честь сделать это за него, пока его самого нет в Риме!

– Конечно! Не можешь сам – попроси друга! – поддел Пенни, пьяный настолько, что ему не терпелось затеять бой.

– Не стесняйтесь, Джанфранческо! Оскорбляйте меня! Только клянусь небесами, мы еще посмотрим, кто будет смеяться последним!