Дальний приход (сборник) - Николай Коняев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И так было и во времена наступления «ереси жидовствующих», и в 1917 году, и в 1941-м, и сейчас.
Смотришь со стороны залива, как, поднявшись высоко вверх по гранитной скале, почти в небе парит белокаменный монастырь, сияя золотыми крестами на голубых маковках, и кажется, что крепкими руками своих великих подвижников и поддерживается он посреди неба…
Помню, в тот год, когда 10 июня было объявлено о праздновании Собора Валаамских святых, уже 11 июня начала мироточить икона Германа Аляскинского…
Три дня длилось мироточение…
Благословение
Понятно, какой силой обладает настоятельское благословение, но здесь, на Валааме, сила его сопоставима с неизбежностью того или иного времени года, времени суток…
Мне рассказали, что когда Василий Иванович Белов приезжал на Валаам, он объявил, что ему хочется пожить на Святом острове.
— Не надо вам туда, Василий Иванович! — сказал владыка Панкратий. — На Святом острове пожар был недавно… Очень пострадал скит… Поживите в Гефсиманском скиту… Или Никольском… А можно и в скиту Всех святых…
— Нет… Мне надо на Святой остров… Отвезите меня туда…
Ну, что ж делать, раз такой писатель уважаемый просит…
Отвезли его в скит на Святой остров, хоть и не благословил ему настоятель там жить…
И вот утром поднимался Василий Иванович вместе с монахами в верхний храм, оступился на лестнице, спину ушиб…
Продолжение этой истории я знал от самого Василия Ивановича. Он тогда мне звонил.
— Откуда вы, Василий Иванович, звоните? — удивился я. — Вы вроде на Валаам собирались?
— В больнице у вас лежу… — недовольно ответил Василий Иванович.
Так и не удалось ему на скиту пожить…
Да и дивно было бы, коли удалось без благословения-то…
Остатки фундамента
Камни на Валааме повсюду…
И не сразу и разберешь, что это у тебя под ногами — развалины старинных фундаментов или выходы материковых скал…
Предание утверждает, что еще задолго до крещения Руси Андрей Первозванный побывал на днепровских холмах, где стоит сейчас Киев, а потом, проплыв на Север, попал на Ладогу и установил на месте языческого капища на Валааме крест, дабы свет православия озарил и северные края.
Разумеется, можно доказывать, что нет никаких прямых доказательств этого события, но при этом не надо забывать, что не так уж много документальных свидетельств сохранилось и о других апостолах, и о самом Спасителе…
В основном это предания, и мы беспрекословно верим в них и, кстати сказать, это касается и пребывания апостола Андрея Первозванного на днепровских холмах, где стоит сейчас Киев.
А вот насчет Валаама сразу начинаются возражения…
Простодушные историки девятнадцатого века обыкновенно опровергали факт посещения апостолом Валаама на том основании, дескать, очень уж удален Валаам, и, следовательно, никак не мог Андрей Первозванный попасть на остров.
«Дикость, малоизвестность страны — дальность, трудность путешествия — не могут быть достаточною, даже сколько-нибудь сильною причиною, чтобы отвергнуть это предание… — резонно возражал на это святитель Игнатий (Брянчанинов). — Немного позже времен апостольских ходили путями этими целые воинства, почему же не пройти ими Апостолу, водимому десницею Божиею и ревностью апостольскою?»
Казалось бы, этот аргумент святителя должен был развеять сомнения, но мы приехали снимать фильм об апостоле Андрее Первозванном и снова столкнулись теперь уже здесь, на острове, с активным неприятием этого предания.
И благо бы, это были люди посторонние Валааму, так нет же…
Стремясь показать свою ученость, не жалея сил, доказывали нам, что Андрея Первозванного никак не могло быть на Валааме, и женщина, работающая архивариусом монастыря, и экскурсоводы, водящие паломников по монастырю…
Особую пикантность этой ситуации придавало то обстоятельство, что большинство участников нашей группы были выходцами со студии Леннаучфильм, занимавшейся в советские времена пропагандой строго научных знаний.
Я и сам сотрудничал в советские времена с Леннаучфильмом и, конечно, просто и представить тогда не мог, что поеду с сотрудниками этой студии собирать свидетельства пребывания апостола Андрея Первозванного на Валааме…
Но так получилось…
И если уж говорить строго с научной точки зрения, то необходимо признать, что опровергнуть факт пребывания апостола Андрея Первозванного на Валааме так же невозможно, как и доказать его.
Другое дело, что здесь, на Валааме, не сразу и разберешь, где развалины старинных фундаментов, а где выходы валаамских камней — того апостольского фундамента, на котором и был воздвигнут Валаам…
Где решаются вопросы
Два дня, проведенные на Валааме, исчерпали нашу программу.
Во всяком случае, так объявил нам сегодня наш поводырь — пресс-секретарь монастыря Михаил.
Он сказал, что владыка Панкратий сорвал голос и не сможет принять участия в съемках…
Что отца Савватия, на помощь которого мы так рассчитывали, тоже нет на острове и, когда он вернется в монастырь, не известно…
Что на Емельянов остров, где находился скит Авраамия Ростовского, мы скорее всего не попадем — надо договариваться с кораблем, а это непросто…
И вообще… Мы уже все сняли…
Ну что ж… Уезжать, так уезжать. На всенощную пошли мы, уже расставаясь с Валаамом…
Но Валаамские службы неторопливые, долгие…
Час прошел, другой…
И вот неведомо откуда, из сумерек, в которые погружен храм, возник отец Савватий…
Потом, когда я уже пошел на исповедь к владыке Панкратию, выяснилось, что от съемок он не отказывается, другое дело, когда… Если в четверг, например, это устроит нас? Отчего же не устроит… Конечно, устроит… Подождем…
Исповедавшись, я подошел к жене в церкви и сказал, что никуда мы не уезжаем, все очень даже хорошо устраивается со съемками.
Жена удивленно посмотрела на меня и спросила, а почему мне вообще пришла в голову мысль об отъезде, если отец Савватий собирается нас повезти на Емельянов остров, где на месте скита Авраамия Ростовского послезавтра будут устанавливать Поклонный Крест.
Я подивился было, что так удачно все наши киношные дела устроились, а потом подумал, что и нечему тут удивляться…
На Валааме только в церкви на службе и могут решаться, как говорят теперь, вопросы.
И никакой мистики тут нет.
Здесь в церкви, во время службы, и найдешь всех, кто тебе нужен, здесь и узнаешь все, что нужно узнать, здесь, за молитвой, и вопросы решишь, которые надо решить…
По вере вашей
— На Полтавщине это было… — начал свой рассказ отец Святослав, — я только еще начинал тогда прислуживать в алтаре. Так вот… Дьякон батюшку там из храма выжить пытался. У дьякона сын семинарию заканчивал, он хотел его в наш храм определить, вот и устраивал разные каверзы. Другой настоятель давно бы выгнал такого дьякона, а наш, как ангел небесный был, терпел все… И до чего дело дошло. Отравить дьякон решил батюшку… И ведь вот что удумал…
Уже заканчивалась обедня…
Уже занесли после причастия Чашу со Святыми Дарами в алтарь, уже прочитана была — Отмый, Господи, грехи поминавшихся зде Кровию Твоею честною, молитвами Твоих святых… — молитва, и священник вышел из алтаря, когда случилось это.
Дьякон поднял покровец, лежащий на Чаше, и сыпанул купороса в Святые Дары.
— Чего это он? — спросил у меня псаломщик. — Чего сделал?
— Ты на лицо его посмотри… — говорю.
А лицо у дьякона в эту минуту и впрямь такое жуткое было, что и думать нечего, чего он насыпал в Чашу со Святыми Дарами.
— Надо, — говорит псаломщик, — батюшку предупредить. Пускай дьякона и заставит потребить Святые Дары, коли такую пакость сотворить удумал.
Уж не знаю, то ли слышал дьякон наш разговор, то ли самому страшно стало, только задрожал весь и, пятясь, из алтаря выскочил. Я выглянул вслед, а его уже и в храме нет, убежал куда-то…
А тут и батюшка, прочитав отпуст, в алтарь вернулся. И сразу, как и положено, к Чаше — потребить подобает иерею оставшиеся Святые Дары. Нельзя оставлять…
Мы с псаломщиком путь батюшке загородили.
— Так, мол, и так… — говорим. — Вот что злодей-дьякон, батюшка, со Святыми Дарами сотворил. Вы, батюшка, разыскать его пошлите, да ему и скормите, злыденю такому!
Как лучше хотели, а батюшка рассердился.
— Изыдите! — говорит. — В своих ли умах будете, про Святые Дары такое молоть?!
Перекрестился и взял Чашу в руки.
— Сие есть тело Мое, еже за вы ломимое во оставление грехов, — произнес он.
— Аминь! — говорим мы, а у самих слезы текут по щекам.
