Игры с палачами - Картер Крис (2)

Хантер прислонился к своему столу.

— По три раза в год.

— Трижды в год, — кивая, подтвердил Гарсия. — Из-за особой жестокости совершенного им преступления Ортега получил статус особо опасного преступника категории «Б», а это значит, что встречи проходили в бесконтактном режиме.

— Они встречались в специально оборудованных камерах, а заключенного в наручниках сопровождал охранник, — объяснила Алиса.

— Посещения смертников ограничены. Обычно разрешают не больше одной встречи каждые три-пять месяцев, — продолжал Гарсия. — Встречи продолжаются от одного до двух часов. Каждый раз, приезжая, Сандс оставался до последнего.

— А еще? Кто-нибудь еще приезжал к Ортеге? — спросил Хантер.

— Когда до приведения приговора в исполнение оставалось совсем ничего, к нему, как обычно, потянулись репортеры, члены организаций, ратующих за отмену смертной казни, еще некто, собравшийся написать о нем книгу, тюремный священник… Знаешь, как это бывает? — Гарсия перевернул страницу. — Но первые одиннадцать лет заключения к нему приезжал только Сандс… больше никто…

Закрыв папку, он протянул ее Хантеру.

— Мы и раньше подозревали, что Сандс навещал Ортегу в тюрьме, — листая страницы, сказал Хантер. — Судя по тому, что рассказала нам о них Алиса, этого и следовало ожидать. Они были как братья. Что-нибудь еще?

— Список посетителей Ортеги доказывает, что все эти годы Сандс не терял приятеля из виду, — попивая свой кофе, из угла комнаты сказала Алиса. — Охранник следил за ними на расстоянии и не слышал, о чем они беседуют. Они могли говорить о чем угодно. И еще… — Ее взгляд метнулся к Гарсии. — Покажи ему.

Детектив взял в руки и раскрыл вторую папку.

— Это тюремное дело Кена Сандса, — сообщил он, — и здесь уже кое-что наклевывается…

Глава 55

Гарсия вытащил лист формата А4 из второй папки и протянул его напарнику.

— Что касается посетителей, то тут Сандсу похвастаться нечем. В первые годы заключения к нему четыре раза в год приезжал один и тот же человек.

Хантер заглянул в отчет.

— Его мать?

— Совершенно верно. Отец Сандса так ни разу его и не навестил, впрочем, учитывая то, какие у них были отношения, это и неудивительно. А последние три с половиной года отсидки к нему вообще никто не ездил.

— Не очень-то общительный мужик.

— Это точно. Его единственным другом был Ортега, а того уже перевели в Сан-Квентин.

— А как насчет сокамерников? — спросил Хантер.

— Крутой как яйцо авторитет по имени Гури Красникви, — сказала Алиса.

— Я слышал об албанском авторитете, большом криминальном боссе с такой фамилией.

— Это он.

Гарсия рассмеялся.

— У нас больше шансов увидеть единорога по дороге домой, чем поговорить с албанским криминальным авторитетом.

Несмотря на шутливый тон, Хантер понимал: Гарсия говорит то, что думает.

— На шестом году заключения Сандс получил двойной удар, — сообщила Алиса. — Сначала, после шестнадцати лет отсрочек, смертный приговор Ортеги был приведен в исполнение и ему сделали смертельную инъекцию, а потом, через полгода, мать Сандса умерла от аневризмы мозга. После этого больше никто не приезжал его проведать. Ему разрешили присутствовать на похоронах матери в сопровождении усиленной полицейской охраны. На похороны пришло всего десять человек. Сандс и словом не перекинулся со своим отцом. Он не проявлял чувств на людях… Не было замечено ни единой слезинки…

Хантера такое поведение не удивило. Кен Сандс считал себя крутым парнем, а для крутых парней репутация — превыше всего. Он ни за что не стал бы выказывать свое горе, тем более плакать на глазах у собственных тюремщиков и отца, даже если его горе было вызвано смертью матери. Если Сандс и плакал, то плакал в одиночестве, у себя в тюремной камере.

Встав со стула, Гарсия вышел в центр комнаты.

— Ладно, все это интересно, но не идет ни в какое сравнение с… — Он кивнул на папку, которую держал в руках. — Как известно, пенитенциарная система штата как орган социальной реабилитации и социализации предоставляет заключенным право на бесплатное профессиональное и специальное обучение, заочные курсы, производственную практику, если есть такая возможность. Официально все это называется программой профессионального обучения. Ее разработчики заявляют, что с помощью этой программы возможно воспитать в заключенных трудолюбие, ответственность и способствовать их самоусовершенствованию. На практике, конечно, все не так просто…

— Понимаю, — сказал Хантер, сложив руки на груди.

— Некоторые заключенные могут также по желанию и с разрешения администрации тюрьмы заниматься на курсах заочного обучения. Несколько американских университетов присоединились к этой программе, предлагая заключенным большой диапазон различных курсов для получения высшего образования.

— И Сандс учился на таких курсах, — сделал предположение Хантер.

— На двух. Сидя в тюрьме, он получил два университетских диплома.

Брови Хантера удивленно приподнялись.

— Сандс получил диплом психолога колледжа искусств и наук при Вашингтонском американском университете и… — Гарсия сделал паузу и, сохраняя интригу, бросил на Алису многозначительный взгляд, — диплом младшего специалиста по сестринскому делу и уходу за больными в Массачусетском университете. Для получения такого диплома не нужно никакого практического опыта, зато этот курс предоставлял Сандсу доступ к книгам, которых просто не может быть в тюремной библиотеке.

Хантер ощутил приятный зуд во всем теле.

— Помните, что я говорила: в школе оценки у Сандса были куда лучше, чем можно ожидать от члена уличной банды? — спросила Алиса.

— Да.

— Он отлично справился в обоих случаях — диплом с отличием по психологии и хорошие оценки по медицине. — Женщина начала нервно поигрывать серебряным браслетом с брелоками, висящим у нее на правом запястье. — Если нам нужен подозреваемый с познаниями в области медицины, Сандс нам подходит как никто другой… Но это еще не все…

Глядя Хантеру прямо в глаза, Алиса принялась за свой кофе. Роберт бросил на напарника вопросительный взгляд.

— Заключенным неохотно разрешают бездельничать в свободное время, — вернувшись к своему столу, сказал Гарсия. — Им настоятельно советуют заниматься чем-нибудь полезным, например читать, рисовать и так далее. В Ланкастерской тюрьме штата Калифорния есть несколько так называемых, — здесь Гарсия нарисовал пальцем в воздухе вопросительный знак, — «кружков личностного роста». Сандс много читал, регулярно заказывал в библиотеке все новые и новые книги…

— Трудность в том, — вступила в разговор Алиса, — что списки заказываемых заключенными книг содержатся не в электронном виде, а значит, заполучить их, взломав систему, я просто не смогла. Придется подождать, когда из Ланкастера ответят на наш запрос.

— Сандс также проводил много времени в спортивном зале, — вернулся к записям из папки Гарсия, — но, когда он не читал и не учился на курсах корреспондентского обучения, он полностью отдавался своему хобби, которым увлекся уже находясь в тюрьме.

— И какому же?

Хантер подошел к бачку с охлажденной питьевой водой и налил себе стакан.

— Искусству.

— Да, но не живописью или графикой.

Видно было, что Алиса хочет, чтобы Роберт догадался сам.

— Скульптурой, — сказал детектив.

Гарсия и Алиса закивали.

Хантер решил ничем не выдавать своей радости. Он прекрасно понимал, почему штат Калифорния затеял всю эту возню с социализацией заключенных, настоятельно рекомендуя каждому заключенному заняться чем-нибудь креативным, созидательным. В каждой тюрьме штата имелся большой выбор кружков по искусству, в которые администрация старалась вовлечь всех заключенных. Впрочем, последние не особо упирались. В конце концов, это позволяло им развеяться и убить время. В калифорнийских тюрьмах наибольшей популярностью пользовались рисование красками, графика и скульптура. Многие заключенные занимались всеми тремя видами творчества.