Серые мышки сексом не занимаются (СИ) - Левина Ксюша

 — Так, муж и сестра — нечего толпиться. Да и невесту я бы…

 — Нет! — пискнула Лидия и даже топнула ногой.

 — Тем более, если такие эмоциональные…

 — Нет, — вторила Лидии старушка. — Я без этой девочки не останусь.

 — Ладно, невеста и бабушка идём, говорить будем. Племянница ждёт, следующая. Муж и сестра…

 — Да пусть останутся, — постовая медсестра встала со своего места и подошла к нам, будто защитив своим энергетическим полем, таким же обширным, как тень от её необъятного тела.

 Лидию и старушку увели, а мы с Сафо и подростком остались. Девочка тут же стала распутывать наушники.

 — Ты Люся, да? — спросила Сафо, садясь рядом.

 — А вам-то что? — нос Люси дёрнулся.

 — Ничего…

 — Досвидули, — и девочка, предположительно Люся, воткнула в уши капельки и свернулась клубочком на диване.

 — С ним всё будет хорошо, — я тронул руку Сафо, а она покачала головой, как будто не верила.

 — Знаешь, мне иногда начинает казаться, что на нас какое-то проклятье с тех пор, как мои родители сбежали… Всё у нас у всех через жопу. И у меня, и у дяди…

 — Мир вообще через жопу, — подсказала девочка-подросток, не открывая глаз.

 — Устами младенца, — кивнула Сафо.

 — Слушай, глупости это. Проклятия существуют, пока в них верят, поняла?! Нет никаких проклятий.

 — А что это?

 — Совпадения. И долбанутая Карина. Вы просто вечно во что-то влипаете, доверчивые вы дураки!

 — Тоже мне… а если и тебе доверять нельзя? — спросила Сафо, крепко сжимая мою руку.

 — Я бы доверяла, он красавчик, — подсказала девочка-подросток.

Лида показались из тёмного коридора и подросток села, выдернув из ушей капельки. Мы с Сафо уставились на девчонку, которая не создавала впечатления сочувствующей особи.

 — Люсь, — позвала Лида убитым голосом. Нас с Сафо позвали, но мы не двигались. — Он тут это… походу надолго… И…

Подбородок Люси сморщился, а губы задрожали.

 — Живой? — выдавила рыдающая Люся.

 — Вроде того, — кивнула почему-то не рыдающая Лида.

 — А бабушка где? — спросила рыдающая Люся.

 — В кабинете, без сознания.

И Люся бросилась туда со всех ног, а мы с Сафо так и остались стоять напротив Лиды, руки которой безвольно висели, голова опустилась, а с кончика носа капали слёзы на пол.

 — Идите, — шепнула она. — Костя пришёл в себя…

 — А Егор? — Сафо тронула руку Лиды и та покачала головой.

Глава 44. Сафо

Я. Лида. Неля. Мы сидели втроём в коридоре, пока остальные носились по каким-то важным делам и смотрели друг на друга в ожидании, когда кто-то решит, что пора познакомиться поближе.

Подруги по несчастью…

Егор, жених Лиды, про которого я столько слышала от Нины и от… Симонова, начальника девчонок из отеля “Simon”, влачил своё существование в платной палате. Без сознания и признаков улучшения состояния. Марк, муж Нели, и Костя отдыхали в двухместном люксе. Эту роскошь оплатили родители Марка и Карина, которая в коматозном состоянии передвигалась от палаты Кости, откуда я её выдворяла, к кабинету врача, откуда он выдворял её самостоятельно.

Мы ждали, когда закончится обход и надеялись, что нас не выставят.

 — Так… Значит, вы чуть не развелись? — спросила я, глядя на Нелю.

 — Чуть чуть не считается, — холодно ответила она.

 — Тогда что ты тут делаешь? — Лида мало чем интересовалась, больше молчала или торчала у кровати Егора, но Неля и Марк её почему-то интересовали чуть больше других.

 — Не знаю. Он отец моих детей. Разве этого не достаточно? Он не помнит, почему мы разводимся. И я ему нужна. Я его уважаю. Наверное, я его ещё люблю. Он меня сейчас любит.

 — Почему вы разводитесь? — голос Лиды дрогнул. Она выглядела уже не такой красивущей, как раньше, но всё ещё казалась среди нас просто эталоном каким-то. И теперь, когда её подбородок задрожал, мне захотелось запретить ей плакать. Таким, как она, положено только хихикать.

 — Ну… мы не изменяли друг другу. Мы прекрасно сходимся характерами. У нас в принципе нет проблем. Просто, это не происходит в одночасье, понимаете? Сначала мы забыли, что любим секс. Вернее, я забыла. Всё стало не до того. Дети, дела, его работа, повышение. У него как-то простуда была, он стал сопеть, даже не храп, а я стала это слышать и беситься. Сначала колотила его, чтобы заткнулся. Не высыпалась неделю или две. Потом психанула и ушла из спальни спать в гостевую. И там так было круто. Я начала туда иногда сбегать. Ну, то есть я любила Марка всегда, и я обожала то, что мы спим вместе и обнимаемся, и что можем начать среди ночи трахаться. Но это я сейчас понимаю, когда он опять ведёт себя как похотливый подросток. А тогда он много работал и уставал. Он как будто не оплачивал мне аренду за кровать, а я ему. Мы стали скуШными, не заслуживали друг друга. И я, блин, не верю, что я одна такая на планете… Девочки, у меня трое детей, а мне всего двадцать восемь…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

 — Блин… ты меня старше всего на три года, — шепнула я и зажала рот рукой, а Неля кивнула, вздёрнув бровь.

 — Вот-вот. А кто-то говорил, что ранние роды себя оправдают.

 — Но разве нельзя ничего вернуть? — спросила Лида.

 — Я считаю — нет, — Неля была, как обиженный ребёнок.

 — Но… жизнь дала тебе шанс, — Лида кивнула на дверь палаты.

 — И? Что мне делать? Он всё равно не понимает, в чём дело. Он…

 — Расскажи ему! — Лида взяла Нелину руку и та поморщилась. — Расскажи вашу историю или запиши и отдай ему. Вы же когда-то влюбились. Ты сама всё вспомнишь, проанализируешь и поймёшь.

 — Знаешь, просто твоим отношениям полгода, а моим десять!

 И Неля замерла, перепуганно зажав рот рукой.

 — Я говорю то,... что говорили мне все эти годы… “Вырастешь — поймёшь”, — и она вмиг, как свекла, покраснела, — Кошмар…

 — Знаете, это так приятно возвращаться к началу, — Лида встала и начала мерить шагами коридор, — Я как будто заново влюбилась… Но теперь мне очень грустно.

 — Не думала, что ты можешь быть сентиментальной, — улыбнулась я.

 — Я тоже… — кивнула Лида.

Об этом разговоре я думала потом весь день. Весь вечер, всю дорогу в машине Яна, когда мы ехали к его квартире.

 — О чём задумалась?

 — О том, как мы привыкаем быть друг другу возлюбленными… Не мы конкретно, а люди в целом. Мне о таком никогда не приходилось думать, а теперь я вроде как с тобой. И эта красивая картинка может выцвести, также?

 — Также, — кивнул Ян. — Потому отношения дольше трёх месяцев для меня не существовали…

 — Ты подливаешь масла в огонь, — засмеялась я.

 — Но, с другой стороны, я никому не говорил, что люблю. На этот счёт, я чист. Понимаешь о чём я?

 — Понимаю, — я кивнула и стала вспоминать говорила ли… говорила, — А я всегда любила всех. И всегда… говорила. Может, мои слова перестали быть ценными?

Ян свернул на какую-то обочину рядом с автобусной остановкой. По обе стороны от нас был пустырь и в общем-то стоять тут можно было бесконечно.

 — А ты как считаешь? — спросил он и сжал мои пальцы. Мы будто снова сидели прячась от дождя, как в ту первую встречу. И даже рядом с пустырём и остановкой. У меня снова были бабочки в животе. И я снова боялась до чёртиков быть смешной и глупой.

 — Я считаю, что то, что говорила тебе, нужно называть другими словами… Знаешь как у латиноамериканцев? Te quiero и te amo. Они говорят te quiero всем, родителям, друзьям, кому угодно. А te amo — это для любовников, любимых. Нам нужно то же самое. Две формы слова “люблю”. Понимаешь, у меня к тебе не просто какая-то любовь. У меня к тебе… нежность сумасшедшая, аж волоски на теле шевелятся, понимаешь? Ты не просто меня… заводишь или вроде того, я чувствую всё время, что внутри меня непонятная к тебе тяга. И ужас. Я боюсь тебя разочаровать. Когда ты тогда ушёл, всё стало ненужным. Я просто зависла в пространстве и боялась с тобой говорить. Мне казалось, что это всё. Что всё закончилось. Навсегда. Что я тебя потеряла, и такая апатия пришла, я не могла даже думать о том, чтобы извиняться, искать встречи. Я боялась увидеть твою ненависть, это было бы хуже всего, — он сглотнул, посмотрел исподлобья, а потом поднял мою руку и поцеловал каждую подушечку моих пальцев, — Я хотела избавиться от всего этого, очиститься. Ты для меня какой-то… Я не знаю, как описать. Ты вроде моего чистого листа. Я хочу быть для тебя правильной, лучшей. Достойной. Хочу, чтобы ты был моим домом. Чтобы вообще кроме меня никого не видел… А потом чувствую себя жуткой эгоисткой, которая многого хочет. И я… я же котик, а чувствую себя ужасно плохой. Ты не можешь принадлежать только мне, — я задохнулась всхлипом. Не слёзным, а чувственным, из самой груди. Он потянул меня на себя и усадил к себе на колени, убрал с лица волосы, поцеловал в нос и висок, — То есть я запрещаю себе думать о том, что ты должен вообще всегда быть… моим. Не работать, не говорить ни с кем. Я этого… хочу. Как одержимая, — он продолжал слушать, даже кивал и продолжал целовать, то мою шею, то плечо, то щеку. — Ты не понимаешь… Я очень глупая и считаю, что за любую любовь и любой кусочек счастья должно быть кому-то больно… Сейчас больно мне.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})