Меня зовут I-45 - Вера Огнева

Уже в лифте Малая осмотрела руки. Белые, с прозрачной кожей и синеватыми прожилками вен.

Руки имманес.

Руки убийцы.

– Держись, – прошептала она и вдавила сенсорный экран. Двери сомкнулись, отрезав от гулкого зала архива.

«Держись, Малая» , – ответило знакомое эхо на грани сознания.

Медея

Родители уходили.

Сутулили спины в одинаковых заводских спецовках. Выше тянулись линии освещения; вдоль шоссе к горизонту, где встречались в слепящей точке. Еще выше улетали похожие на птиц тени космических челноков. Взрывались капсулы с имманес – как далекие вспышки сверхновых.

Энцо тоже уходил, сунув руки в карманы. Перешагнул лужу, блестевшую в свете фонаря. Ветер дернул его за каштановые пряди, и он вжал голову в плечи.

Малая осталась позади, немая и беспомощная. Невидимая. Не могла сделать и шага. Хотела крикнуть вслед, но горло пережало. Изо рта вырвалось жалкое сипение. Так Энцо и скрылся в зябкой мгле. Бесшумно, словно его и не было рядом.

Малая не сразу поняла, что это – сон.

Она распахнула глаз и вынырнула в душный сумрак. На потолке рассыпались блики пляжных фонарей, шторки раздувал напоенный пряностями ветер. Где‑то выли ночные звери, ухали птицы в ниспадающей на балкон зелени.

Эос. Вилла. Спальня.

Малая моргнула, вытерла влагу с глаза. Хотелось забыть увиденное, но оно, как назло, будто отпечаталось на сетчатке: тени родителей и Энцо, которые растворялись в дорожной мгле. Все было так реально, сердце до сих пор саднило. Стало холодно, несмотря на плотное, приятно пахнущее одеяло.

Она уставилась на лестницу, которая вела на первый этаж. Не отрывая взгляда от темного провала, сунула руку под подушку и нащупала пистолет. Опустила ноги на теплые доски пола. Прокралась к лестнице.

Никого.

Спать больше не хотелось. Море низко ворчало – похоже, надвигался шторм. Волны бились об утес вдалеке, смывали оставленный туристами сор на глубину. У горизонта полыхнула молния; ее игла быстро кольнула вздымавшийся пенный бок. Звезды по очереди ныряли за горизонт.

Отчего‑то вспомнились ночи под мостом. Как снаружи, за тонкими стенами контейнера шумела автострада.

Море шумело примерно так же, непрерывно и яростно.

В памяти пронеслись окрики легионеров, звуки ударов. Кислый запах воды. Очертания родной кровати. Складки материнской шеи, которые сухо мялись под пальцами, когда Малая ее обнимала. Смех «псов». Шепот Энцо. Все завертелось в дикой пляске, наворачивало круг за кругом, убыстряя ход.

Малая сжала рукоять пистолета.

Наступало утро.

Утро, когда она убьет Алариха.

* * *

Курорт назывался Эос. Остров тропической жары, древний оазис Старой Земли, оставшийся еще со времен, когда люди не умели летать в соседние галактики. Огромная закрытая территория с пальмами, пляжами и даже небольшим морем с водой настолько прозрачной, что было видно дно. Рай для самых богатых любителей тепла и приватного отдыха всех сортов – как было написано в буклете.

Приватность и вседозволенность – девиз Эоса и его обитателей.

Малая сидела на краю бетонной плиты. В пустоте под ногами свистел ветер, сметая сор и кружа его в ущелье между высотками. На коленях лежал блокнот; обучающее видео на экране застыло на паузе. Сама Малая уже некоторое время смотрела не в него, а перед собой, выставив увеличение окуляра на максимум.

Стройка, на территории которой она находилась, пустовала во время Сатурналий. Здание возводили по соседству с главной торговой башней Эоса – стеклянной кишкой, внутренности которой прекрасно просматривались с помощью окуляра. Там‑то и разгуливал Аларих. Остановился у витрины с длинными расшитыми тогами. Тоги были красивыми, тут Малая всецело согласилась.

Вот только такому уроду не пошла бы ни одна.

Она тронула старенький наушник‑поводырь, увеличила громкость. Надула плотный пузырь жвачки. Вкус клубники уже не чувствовался, но хотелось просто чем‑то занять рот – чтобы не скрипеть зубами.

Ветер усилился, горячий и сухой. Бумбум,  стучала музыка в ушах. Пузырь жвачки лопнул и прилип к губам.

Дроны жужжали под куполом зала. Кружили над прозрачными боксами люксового барахла.

Один из них сменил траекторию и спустился чуть ниже. Его данные передались на окуляр: в правом верхнем углу, над верхушкой небоскреба побежали строки – координаты, скорость полета. Расстояние до цели.

Малая надула новый пузырь.

Грудь Алариха мерно вздымалась от дыхания. Толстые губы растянулись в улыбке. Он что‑то сказал, и продавщица рассмеялась в ответ. Да, мог быть очаровашкой. Весельчаком с искрами во взгляде.

Малая закусила губу. Задержала дыхание.

Дрон нырнул еще ниже. Почти чиркал металлическим брюхом по линиям светильников. Набирал импульс для последнего броска.

Аларих прикинул тогу на себя. Малая могла разглядеть крошки в его рыжей бороде. На щеках играл здоровый румянец, совсем как у Юпитера на дешевых открытках…

Мерзавец.

Малая обрубила нить связи с дроном. Выплюнула жвачку, прыгнула на платформу строительного подъемника и запустила механизм. Магнитные линии загудели, и подъемник провалился в темный зев шахты.

Аларих должен был сдохнуть, но не так легко.

* * *

Он собирался на бои в честь Сатурналий. Это Малая узнала, вытащив из сети копию билета на его новое имя. Ложа на одного; похоже, всех «псов» Аларих бросил легионерам. Был настолько уверен, что в Эосе его не достанут?

Зря.

Малая хмыкнула и вплела за ухо цветок нарцисса. Расправила юбки столь же белого платья и вышла на раскаленный песок.

Солнце уже перевалило зенит и катилось к горизонту. Нестерпимо голубое в искусственной атмосфере Эоса, оно рассыпалось искрами в линзе окуляра. Здания в его лучах истончились, превратившись в зыбкие тени. Люди на улицах пестрели нарядами, блестели обнаженными телами. Отовсюду доносилась музыка – простая, грубая и быстрая, с барабанами, свистульками и трубами со встроенными усилителями. Навстречу Малой двигался оркестр. Трубач дул щеки; потные, голые по пояс парни лупили по барабанам.

Малая сдвинулась, пропуская музыкантов и танцующих под их музыку людей. «Jo Saturnalia» , – кричали и пели они.

Дома на восточной оконечности полуострова Тепетль лепились друг к дружке тесно, невысокие и в большинстве своем небогатые – в них жили номера из обслуживающего персонала. С балконов спускались яркие ленты. Когда их раздувал ветер, ушей Малой касался неясный звон. Она даже поймала одну за нейлоновый хвост. К нему была пришита россыпь железных шариков, в которых что‑то перекатывалось. Странное украшение.

Впрочем, в Эосе все казалось странным.

Малая спустилась вниз по склону. Продралась через гуляк, танцоров и пьяных туристов. Увернулась от аэроцикла, с трудом летевшего под весом четырех ездоков. Мир гудел, пах цветами и табаком.

«Jo Saturnalia», – неслось со всех сторон.

Площадь, на которую выходил главный выход арены, жила своей праздничной жизнью. От края до края качались головы. Настоящее море затылков. Лица были обращены к светилу и храмовому комплексу, который подпирал небо двойным рядом прозрачных колонн. За ними полыхало пламя в огромной чаше.

Все ждали зрелищ, и зрелище не заставило себя ждать.

Музыкальная какофония стихла. Вспыхнула подсветка, и на портик вышли танцоры. В одних повязках на бедрах, с белой краской на лицах и телах.

«Любите друг друга!» – прогремело над площадью.

Празднующие откликнулись радостным воем. Малая скривилась. В груди как змея заворочалась. Раскрыла пасть и голодно впилась в сердце.

«Женитесь! Плодитесь! Боги благословляют вас!»

Толпа взревела. Кто‑то дул в пищалки. Грохотали барабаны. Танцовщицы и танцоры покачивались, как в наркотическом сне. Почудился запах жертвенных курильниц, затхлой влаги и крови.

«Jo, bona Saturnalia!»

Малая двинулась прочь. Растолкала раскрасневшихся туристов, увернулась от робота‑уборщика, который застрял в мешанине тел и крутился на месте, не в силах выбрать направление.

Ее ждала арена и бои.

* * *

– Попробуйте мескаль.

Бармен плыл в дыму. По широким плечам и лицу ползали световые блики.

– Мескаль? Что это? – крикнула Малая ему на ухо, перекрывая гвалт.

Вместо ответа он наполнил рюмку и подмигнул.

– Отличная штука, вам понравится. Bona Saturnalia .

Перламутровая жидкость искрилась. Пахла ванилью и цветами, как булочки, тесто для которых она когда‑то месила. Она выпила залпом и часто заморгала, давя горечь. Мескаль оказался густым, как сок местных фруктов, и пах медом, а не алкоголем. В животе будто распустился огненный цветок, голова чуть закружилась. Малая облизнулась, поймала взгляд бармена и сдержанно улыбнулась. Выпить стоило – от нервов даже начал сбоить окуляр.