Записки диверсанта - Илья Старинов

Дату второго приезда в Киев помню точно — 1 августа: в этот день Центральный Комитет партии Украины проводил совещание командования двух киевских, донецкого и харьковского партизанских отрядов. Мы попали на совещание прямо с дороги.

Тревожный был день! Артиллерийская канонада приблизилась, в разных концах города слышались разрывы авиабомб, в синей вышине надрывались моторы истребителей, слышался сухой отрывистый треск авиационных пулеметов и пушек.

По просьбе украинских товарищей мы на скорую руку развернули в фойе, перед залом совещаний, выставку диверсионных средств борьбы.

Члены ЦК Компартии Украины, работники аппарата ЦК, партизанские командиры и комиссары А. Ф. Федоров, В. Т. Волков, И. Ф. Боровик и другие с любопытством осматривали «экспонаты», вертели их в руках.

Тут, в фойе, познакомился я и с Леонидом Петровичем Дрожжиным, заместителем заведующего отделом кадров ЦК, живым, энергичным, приветливым человеком.

Еще перед началом совещания я узнал от Захарова, что для партизанской школы подобрано место в Пущей Водице и что по вопросам партизанских кадров и снабжения партизан впредь следует обращаться именно к Дрожжину.

— Добудем все, что попросите! — пообещал Леонид Петрович при знакомстве.

— Боюсь, одну субстанцию даже вы не достанете! — пошутил я.

— Какую?

— Время, Леонид Петрович.

— Да. Чего нет, того нет. Но будем стараться!

Доклад делал Бурмистенко. За Бурмистенко выступили другие товарищи.

Это было первое на моей памяти совещание, где всесторонне обсуждались вопросы партизанской тактики, говорилось о боевом опыте гражданской войны, вспоминалась подготовка партизанских кадров в тридцатые годы. Обсуждались и операции, проведенные отрядами, начавшими действовать в тылу врага…

Вечером я поехал со своими инструкторами в Пущую Водицу. Занятия в партизанской школе начали со следующего дня. В мастерских обучали изготавливать партизанскую технику, а в поле, на железных и автомобильных дорогах учили ставить мины. И так по двенадцать часов в сутки. Помогало, что я хорошо знал городок и окрестности: не пришлось ломать голову над тем, где лучше устраивать засады, какой маршрут избрать для ночного перехода. А ученики легко схватывали и усваивали материал: ведь среди них было немало молодых людей со средним и даже высшим образованием.

К 6 августа партизанская школа в Пущей Водице работала полным ходом.

Не все во время занятий шло гладко. Одно чепе произошло со Шлегером. Он исправно посещал наши занятия, присматривался, прислушивался, а в Пущей Водице, понимая, как мало у нас инструкторов, попросил доверить ему занятия с одной группой. Володя Шлегер обучал людей неплохо, но однажды перемудрил с ампулами и сжег серной кислотой сапоги. Хорошо, что ноги не повредил. К сожалению, ничего, кроме старых ботинок с обмотками, добыть для Шлегера не удалось.

Между тем срок командировки истек. Пора было прощаться с Пущей Водицей и Киевом. Перед отъездом меня принял Михаил Алексеевич Бурмистенко. Разговор состоялся серьезный, касавшийся в основном вопросов подпольной деятельности и работы партизан в городах. Заодно Михаил Алексеевич сообщил, что пока, к сожалению, никого из партизанских командиров по моему списку разыскать не удалось.

Поблагодарив за помощь в работе, Бурмистенко с тревогой осведомился:

— Это правда, что ваш шофер тоже подрывник и уже успел подорвать собственные сапоги?

Я смешался, начал было объяснять… Бурмистенко расхохотался:

— Ну ладно! Шучу же!

Нагнулся, вытащил из под стола новые хромовые сапоги:

— Поблагодарите вашего Володю и передайте ему подарок. А то еще рассказывать станет, что в Киеве его раздели!

— Как вы узнали об этой истории? — удивился я,

— А уж это военная тайна!

Позже я узнал, что ввел Бурмистенко в «курс дела» и предложил позаботиться о Шлегере Леонид Петрович Дрожжин.

По дороге в Гомель, выполняя давнишнее обещание, мы завернули в Чернигрвский обком партии.

— Наконец‑то! — воскликнул Федоров. — Люди и ждать устали!

Вынул из ящика письменного стола книжечку:

— Нравится?

— Виноват, что это?

— Не узнаете? Ваши конспекты, только в божеский вид приведенные! Мы их тут тиснули небольшим тиражом.

— На мою долю оставили?

— Оставили, не беспокойтесь! Черниговский обком, сказал Федоров, уже наладил подготовку партизан и подрывников. А у вас, поди, что‑нибудь новенькое есть? Не скупитесь, поделитесь! — попросил он.

«Новеньким» были зажигательные снаряды замедленного действия, десяток таких снарядов я и выложил на стол.

— Обождите, соберу товарищей! — попросил Федоров.

Собралось человек шесть–семь, в их числе Попудренко. Демонстрируя зажигательные снаряды замедленного действия, я воспламенял их различными способами. Снаряды вспыхивали через неравные промежутки времени, горели бурно.

Стал объяснять устройство снарядов. Алексей Федорович взял один из шариков «на память», а тот возьми да и воспламенись!

— Ничего, — успокаивал меня и других товарищей Федоров. — Я же сам виноват. Зато все бачили, як эти треклятые зажигалки горят! Ну, диверсанты, ну, хими–ки!..

Едва мы вернулись в ОУЦ, как туда прибыли работники обкомов и райкомов Белоруссии, оставляемые для работы в тылу гитлеровских войск. Враг подходил к Гомелю, времени для обучения новичков едва хватало, чтобы показать партизанскую технику и ее действие, прочитать лекцию о принципах организации подполья.

А в середине августа П. К. Пономаренко сообщил, что ЦК Компартии Белоруссии принял решение передислоцировать оперативно–учебный центр в Орловскую область. Пономаренко просил срочно выехать в Орел. Вручая письмо к первому секретарю Орловского обкома товарищу В. И. Бойцову, Пантелеймон Кондратьевич сказал, чтоб я договорился о размещении ОУЦ и помог наладить подготовку партизан на Орловщине.

Разговор происходил под обвальный грохот близкой бомбежки и резкие, отрывистые выстрелы зенитных орудий. Буквально через два–три часа с небольшой группой пограничников из ОУЦ мы тронулись в новую дорогу. На следующий день добрались до Брянска, заночевали в пустой из‑за непрерывных бомбежек гостинице, а наутро заторопились дальше.

В Орле я не был лет шесть. В глаза бросались трубы и цеха новых заводов, новые дома, улицы, но большинство. труб не дымили, а улицы и тут оказались малолюдны: эвакуировался и Орел.

В обкоме партии идею создания партизанской школы поддержали. В. И. Бойцов немедленно договорился с командованием военного округа о продовольственном обеспечении будущих партизан, а чтобы школа не пострадала из‑за отсутствия кадров, денег и вещевого снабжения, в штабе военного округа ее формировали как подразделение Оперативно–учебного центра Западного фронта. Место для школы нашли в десяти километрах от города, неподалеку от аэродрома, где посторонним лицам делать нечего. Сначала обком направил в школу двадцать шесть человек для обучения на инструкторов, а к 18 августа укомплектовал ее полностью. С целью конспирации школу стали именовать «школой пожарников».

Начальником ее назначили спокойного, рассудительного партийного работника И. Н. Ларичева, его заместителем по оперативной части — коммуниста Д. П. Беляка, начальником штаба также коммуниста, человека сугубо штатского, но прямо‑таки созданного для штабной работы — М. В. Евсеева.

В создании школы и подготовке партизанских кадров обкому партий постоянно помогали оперативные работники Орловщины — Г. Брянцев, ставший в послевоенные годы популярным молодежным писателем, М. М. Мартынов, В. А. Черкасов и их товарищи. Немало сделал для школы и начальник областного управления НКВД К. Ф. Фирсанов.

Среди присланных обкомом будущих инструкторов имелись партийные и советские работники, сотрудники НКВД, агрономы, учителя, даже один заведующий хлебопекарней! Очень дружно держалась «девичья команда» — шесть девушек–инструкторов, из среды которых вышли прославленная партизанка Ольга Кретова, воевавшая на Южном фронте, и Мария Белова, обучившая в годы войны диверсионной технике и методам партизанской борьбы с противником сотни людей.

В сентябре в «школу пожарников» прибыли группы из Курска и Тулы, направленные для учебы тамошними обкомами партии.

Вновь очень хорошо показал себя в те дни мой помощник Ф. И. Ильюшенко. Ему довелось готовить прославившийся впоследствии отряд секретаря Брянского горкома партии Д. М. Кравцова. Сам Кравцов, тогда молодой, энергичный, инициативный, помог наладить в Брянске массовое производство инженерных мин и гранат.

Кроме Кравцова готовились в «школе пожарников» будущие прославленные партизанские командиры М. П. Ромашин, А. Д. Бондаренко и Герой Советского Союза генерал М. И. Дука.