Биврёст - Итиль Ирина

– Дети, Маршалу надо умыться! – рыкнула Эстель из кухни, ухитряясь схватить свободной рукой одного из близнецов за ухо. – Рори, накрывай на стол! Маркус, зови отца ужинать. И чтобы бросил свои чертежи немедленно, иначе без еды оставлю.

– Ма-аам, это я Маркус! – захныкал мальчишка. – Собственных детей не отличаешь!

Но Эстель не поддалась на провокацию, отпустила ухо еще раз и легонько шлепнула Рори по заду.

– А ну без болтовни, йотун!

– П-ааап!

Вопли, смех, крики Эстель, запах еды кружили головы. Кагерасу слабо ругнулся, когда, кажется, Маркус пихнул его в живот, с визгом улепытывая от стегавшей всех подряд полотенцем матери. Мальчик испуганно взглянул снизу вверх, покосился на катану в ножнах и широко ухмыльнулся. Гиафа чуть улыбнулся в ответ, тая от какой-то особенной атмосферы, пропитавшей стены и сам воздух этого дома.

– Девочки, идемте за мной, – сказала Рут, подталкивая Локи и Даану наверх. – Маршал, покажи, где парни могут умыться.

После душа, переодевшись в чистую одежду Эстель (все рубашки Рут оказались велики), девушки сели за большой гомонящий стол. Ки всячески угождал Даану, а Маршал пялился на ее голые ноги, торчащие из-под платья. Реймар любезно беседовал с Роэном и Рут. Кагерасу проглотил все, что предложили, не чувствуя вкуса. Глаза его странно блестели, когда Дориан ласково трепал сыновей по голове.

Перед сном близнецы долго не могли успокоиться, не отлипая от болтавшего без умолку Ки, а Эстель затеяла большой скандал по поводу сверхурочной работы мужа. Маршал увел приунывших братьев наверх. Рут, вздохнув, прикрыла дверь и повела зевающую Локи и Даану в свою комнату на первом этаже. Ангейя счастливо растянулась на старом матрасе, застеленном скрипящей от чистоты простыней. Даану устроилась на паре теплых одеял, побурчала что-то на свартаи (в последние часы родной язык прорывался только ругательствами) и затихла. Реймар захрапел солдатским сном на диване в гостиной, а рядом, ворочаясь, пытались уснуть Ки и притихший Каге. Локи в приоткрытую дверь могла видеть его макушку. Вздохнув, она натянула одеяло до самого носа и провалилась в сон, наполненный лязгом металла, запахом свежего снега и тоской. Проснувшись с бухающим в груди сердцем, вытерла вспотевший лоб и, стараясь никого не разбудить, вышла на улицу, плотно прикрыв за собой дверь. Грязные деревянные доски приятно охладили ступни и прогнали остатки сна.

Ночь ласково обволакивала деревенские улицы, звезды ярко сияли, далекие и равнодушно-спокойные, совершенно не похожие на те, что светили Утгарду. В Игге не было ветвей Вседрева, но теперь Локи знала, что мир намного меньше, чем казался. И намного уязвимей. Ей, как никогда, захотелось защищать его, защищать спокойствие этих людей. К тому же она чувствовала, как что-то дикое и чуждое разрушало гармонию холмов.

Локи обулась в стоптанные тапки и сошла с крыльца, морщась и подрагивая от холода. Нудели сверчки, скрипнула вдалеке дверь, рыкнул пес. Ангейя втянула носом свежий воздух, всматриваясь в дорогу за забором. Неприятное чувство камнем сдавливало грудь и щупальцами впилось в затылок.

– Не спится? – спросила Даану, вынырнув из-за угла сарая. Ангейя вздрогнула и пожала плечами. – Земля беспокоится, – почему-то пояснила Даану. – Тонкая завеса.

– Да. Будто… в двух местах сразу.

– Точно описала, – кивнула сварта.

– Я все детство прожила в Срединных землях, но ни разу не ощущала себя так уязвимо.

– Привыкай. – В голосе сварты появились стальные нотки. – Я живу так постоянно.

– Все-таки не пойму, что тебе нужно, – протянула Ангейя. – Сначала хочешь прикончить меня, потом просишь помощи. Ты не просто заблудшая сварта, верно?

– Не обязательно знать все. – Белки глаз Даану опасно блестели в свете звезд.

Локи смерила ее долгим взглядом.

– Ты же понимаешь, что одно мое слово, и отправишься тюремным поездом в Хеймдалль? Или лучше сразу Рейку тебя сдать?

– Не угрожай мне, – сварта осклабилась. – И не думай, что я забыла о духовнике и гейсе. Я не шпионка, если маленькую Ангейю это так беспокоит.

– И чему мне верить? Твоим словам?

Даану вдруг похлопала ее по плечу.

– Я просто хочу вернуться домой. Поверь, тебе еще понадобится моя помощь. К тому же Гиафе я дала гейс. Сварта держат слово.

Локи махнула рукой, понимая, что Даану ничего не скажет и продолжать разговор не имеет смысла. Скинув тапки, девушка бросила еще один короткий взгляд на напряженную фигуру сварты, темнеющую на фоне неба.

Больше этой ночью кошмары никого не преследовали.

Рано утром Рут тронула Ангейю за плечо. Зевая, она наспех умылась, позавтракала обжигающей овсянкой и выпила кружку крепчайшего горького чаю. Морщась, она вымыла посуду и присоединилась к сборищу в гостиной. Дориан разложил на диване и журнальном столике ворох карт и план штольни, по которой проходил разлом. Даану слушала Дориана и Роэна и иногда советовалась с Реймаром. Локи мало что смыслила в горном деле, но все-таки даже ей было понятно, что разлом появился не так давно и отрезал штольню от основного места выработки. Общими усилиями разлом обогнули, но он стал расползаться, не давая горнякам спокойно работать. В итоге Даану решила, что сначала осмотрит разлом, а на месте решит, как лучше поступить.

Когда Роэн, Рут, Дориан, Реймар и Даану ушли, Маршалл отправился на подработку, близнецы в школу, Эстель грозно насупилась и, чтобы оставшиеся не сидели без дела, раздала по заданию. Каге отправили подлатать забор, а Ки Иогму чистить курятник. Локи помогала Эстель на кухне, а затем, признанная бесполезной, была сослана выполоть грядки редиса и петрушки. Мурлыча под нос песенку из репертуара бара «Цербер», Ангейя достойно сражалась с сорняками, хлопая на себе разъяренную мошкару.

– Эстель сказала, что нужна помощь, – прохрипел Каге, снимая кепку и утирая запястьем пот.

Локи кивнула, приглашая к грядке с петрушкой. Они не разговаривали со вчерашнего дня: просто не представлялось возможности. Да и говорить не хотелось. Через минуту прилетел Ки Иогма, вереща, что больше в жизни курятины не отведает.

– Они невыносимо воняют! – жаловался он, становясь коленями прямо на горячую от солнца землю.

Легкий ветерок приятно овевал лица, но совсем не отгонял мошкару. Через полчаса трескотни Ки, жалящего в глаза и лезущего в нос гнуса Локи взвыла, со стоном разогнула ноющую поясницу и влетела на веранду под защиту москитной сетки.

– Закончили? – подозрительно спросила Эстель, которая, видимо, хотела дать еще работы. Она стояла в дверях, вытирая выпачканные в муке руки.

Локи робко кивнула, пытаясь почесать и колено, и шею.

– Зови остальных.

Когда Каге и Ки неловко зашли на кухню, Эстель поставила перед ними три запотевших от холода стакана с лимонадом. Кислая ледяная влага показалась Локи настоящим нектаром.

– Отдыхайте, – разрешила она. – Через полчаса вернутся Маршал с близнецами. Пообедаем. Так что умойтесь хорошенько. Особенно ты, – она наслюнявила уголок фартука и начала оттирать со щеки Каге грязное пятно. Гиафа, оторопев, даже съязвить ничего не смог. Ки откровенно заржал, тыкая Локи, сдерживающую смех из последних сил, локтем в бок.

Через сорок минут явились злые запыхавшиеся близнецы, ворча, что Маршал их не встретил. Эстель молча накрыла на стол и, хмурясь, выбежала к заплакавшей Амелии.

– Он всегда забирает вас после школы? – спросил Каге после пяти неловких минут тишины, нарушаемой лишь стуком ложек о тарелки.

Один из близнецов, Рори, тот, что носил кепку козырьком назад, кивнул.

– Всегда забирает. Иногда опаздывает на пять-десять минут, если старик задержит в магазине, но всегда приходит.

– Что за магазин? – продолжал допытываться Каге. Локи пнула его под столом, но он и бровью не повел.

– У нас не так-то много магазинов. «Бакалея под холмом» называется.

– Она на окраине деревни? Ближе к железной дороге?

– Да, – отозвался Маркус.

Каге отложил ложку в сторону и встал.