Город металлических людей. Книга первая (СИ) - Высоковская Евгения

– Так почему же ее так усиленно ищут? – продолжил разговор Эвтерниус.

– Потому что на нее пал выбор шамана, – со вздохом ответила девушка и замолчала, уставившись невидящим взглядом перед собой.

– Звучит как приговор, – произнес мужчина. Ева покачала головой. – По крайней мере, ты так это произнесла. Словно после этого выбора обратной дороги нет.

Рыжая ведьма как будто сжалась от его слов, показавшись ему совсем маленькой и беззащитной. Видно, она очень сильно переживала за свою лесную сестрицу.

– Не обратной дороги, – еле слышно поправила его девушка, – шансов нет. Ни у кого.

Стражник, нахмурившись, взглянул на нее. Что же за нравы такие у язычников, когда бедной девушке не оставляют шансов, отдавая ее, безвольную, в полное владение вождю племени? Чем же тогда они отличаются от жителей Города и какое добро могут кому-то нести?

– И ничего нельзя сделать? – мрачно спросил Эвтерниус.

– А что тут сделаешь? – Ева с горечью усмехнулась. – Он же сам выбирает. Ту, единственную, которая достойна быть рядом. Ориентируясь на свои предчувствия и сны, на предсказания, увиденные в языках огня, на шепот духов леса.

Эвтерниус в изумлении слушал, начиная понимать, что сильно заблуждался с выводами.

– Это такая честь, такое счастье, – печально продолжала язычница.

– И ты бы тоже этого хотела? – спросил стражник, хотя боялся услышать ответ.

– Конечно, – потупившись, ответила Ева. – Об этом мечтает каждая молодая девушка в лесу, вступившая в пору цветения. А кто-то и раньше, уже с детства.

– Неужели это правда?

– Да, – немного удивленно сказала девушка, и ее взгляд затуманился. – Помимо того, что быть женой этого человека – уже высшая награда, он ведь очень хорош собой, крепок и силен. Наш шаман очень много повидал за свою долгую жизнь, намного больше, чем я и ты, но природа наделила его силой, здоровьем, мудростью и способностями, которые не даны ни одному из жителей леса. Его жена будет счастливейшей женщиной на земле.

Эвтерниус отвел глаза от грустного и мечтательного лица Евы и окинул взглядом унылый осенний пейзаж, распростертый вокруг холма. Но даже потемневшая, растерявшая свои яркие краски поздняя осень не навевала такой тоски, как слова лесной ведьмы. Человек с золотым лицом ощутил в груди укол ревности: столь непривычное, незнакомое ему чувство. Что все-таки сотворил с ним этот странный лекарь, исправляющий людей с помощью металла? Неужели это его вина, а, может быть, заслуга, в том, что даже зачерствевшая душа железного стражника наполнилась чувствами? Или просто яркий красный огонь волос язычницы растопил лед на железном сердце?

Промозглый осенний ветер тем временем стих, и парочку, сидящую на холме, окружила почти полная тишина. Лишь где-то очень далеко раздавался свисток паровоза, но скоро и этот звук затерялся за лесом.

Ведьма с таким трепетом отзывалась о шамане. Эвтерниус в самом начале почему-то представил его себе старцем с крючковатым носом и слезящимися глазами, длинными седыми волосами, неаккуратными прядями свисавшими вдоль лица, когда тот возносит руки к небу, произнося свои заклинания. Но разве могла юная девушка мечтать о таком муже, будь он даже трижды гениальный колдун? Особенно если рядом с ней сейчас еще довольно молодой мужчина с очень красивым, пусть и золотым, лицом. К тому же, она соткала это лицо сама и, возможно, создала его в соответствии со своим идеалом. Но Ева сказала, как хорош собой шаман, и в ее голосе не было ни капли притворства или обмана. Она, похоже, искренне мечтала когда-то, чтобы выбор пал на нее. Может быть, она сейчас даже завидует сестре. А что, если та так и не найдется? Сможет ли другая юная ведьма, например, Ева, ее заменить?

– Но он уже сделал свой выбор и никогда его не изменит, – вновь заговорила рыжая ведьма, словно услышав незаданные вопросы Эвтерниуса. – Да он бы меня и не выбрал. Я никогда не надеялась на это. Я даже не мечтала.

Она запнулась и немного покраснела.

– А может быть, мечтала, но не признавалась себе. Потому что все же мечтают об этом. Но я ему не подхожу. Мама всегда считала, что если и он и осчастливит нашу семью родством, то только через Лауру. Меня даже не брали в расчет.

Стражнику вдруг стало ее жалко. Видно, она давно носила в себе эту боль, хоть никогда и не показывала. Но, возможно, это были не те чувства, в которых нуждался сам Эвтерниус. Это было похоже не на любовь женщины к недосягаемому мужчине, а на какую-то несбыточную детскую мечту. Наверное, так несчастные девочки из бедных семей Города мечтают, что когда-нибудь их полюбит кто-то из знати. Отведет в богатый дом в Каменном квартале, оденет в роскошное платье, оплатит замену нескольких частей тела на моди и сделает самой счастливой женщиной на земле.

Но ведь он видел, как преображалось лицо Евы, когда он находился рядом. Стражник слышал своим чутким искусственным ухом, как учащается ее сердцебиение и становится глубже дыхание. Здесь даже не к чему ревновать: девушка просто печалится о том, чего никогда не сможет получить. Но она испытывает радость от его присутствия и точно не хочет, чтобы он уходил из дома Странного доктора. Как, впрочем, и сам доктор, продолжающий наблюдать за его физическим состоянием. Металлические ткани, способные к тактильным ощущениям, прижились отлично, и Экхарт был очень доволен. Завершив свой удачный эксперимент, он освободил побольше времени, чтобы принимать занедуживших жителей поселения. Он лечил их, давал советы, помогал, чем мог.

Вечерами они часто сидели вдвоем за кружкой пива, когда Ева отправлялась спать. Как-то Экхарт даже пытался вытащить стражника в поселение, чтобы познакомить с местными жителями, но тот пока был не готов показывать людям свое новое лицо. Конечно, никто не узнает в нем того опасного законника, от которого дрожали все преступники в Городе, тем более, что поселенцы были там редкими гостями. Но Эвтерниус все же боялся слухов, которые неизменно поползут, когда люди увидят почти полностью железного человека.

Если бы была его воля, он оставил бы все как есть и просто жил бы в доме врача, спасшего ему жизнь, в тесной и уже родной ему компании Экхарта, его служанки и лесной ведьмы Евы, ничего не меняя больше в своей жизни. Ну разве только одно желал бы он изменить: чтобы девушка стала к нему ближе. Только каждый раз, пытаясь ей это показать, он останавливал сам себя, вспоминая, что он уже практически не человек, и опасаясь увидеть неприязнь в голубых глазах.

Он внимательно наблюдал за общением доктора и Евы, не до конца понимая их отношений. Ведь именно к Экхарту обратилась ведьма за помощью, когда пыталась спасти умирающего железного человека, и теперь нашла в его доме пристанище. Раньше она жила в родном дальнем лесу, иногда на несколько дней приходя в леса вблизи поселений или озера, возле которого у нее было свито гнездышко на дереве. Сейчас сильно похолодало, поэтому ей уже нужно было теплое жилье, и она выбрала именно дом Экхарта. Но Странный доктор относился к ней по-дружески, а, может, даже по-отечески: с теплом и снисходительностью.

Сам он сейчас ночами, после посиделок со стражником, скрывался в своем подвале, где творил что-то, лишь одному ему известное, изредка сетуя по утрам, что закончился сезон гроз, которые так ему нужны в его опытах. Из крыши его дома торчала вверх длинная сложная конструкция, напоминающая громоотвод, однако какими были ее настоящие функции, Эвтерниус не знал и увидеть пока не мог: мощнейшие грозы тех мест остались далеко, в самом начале осени.

– Но почему же Лаура прячется? – спросил наконец стражник у Евы. – Если ты говоришь, что стать женой шамана – это искренняя мечта любой девушки. Почему же она не возвращается?

Ева вздохнула, с тревогой вглядываясь вдаль.

– Я и сама не понимаю и очень переживаю по этому поводу. Лаура, как и все, очень мечтала об этом, тем более, у нее были не бесплодные надежды. Все знали, как она подходит на эту роль. Но шаману все не открывался замысел лесных духов, а сам он, даже если чувствовал, что выбор его сердца верен, не мог возложить такое важное решение лишь на свои чувства. Лаура ушла в город, но должна была вернуться по первому зову, однако же не вернулась. Сначала я так испугалась, что с ней что-то плохое случилось! – голос Евы задрожал. – Но она наконец откликнулась на мой зов, написала мне, что жива и здорова, просто теперь это не ее путь. И это очень странно, боже, как это странно!