Ферма - Том Смит

***

Не садясь, мать взяла в руки стопку листов, и на лице ее появилось выражение актрисы, выступающей во время спектакля с монологом, который ей не нравится, поэтому она старается дистанцироваться от произносимых слов, интонацией выражая свое презрение.

1 декабря

Мне очень одиноко здесь, на ферме. Я с нетерпением жду дня, когда мой муж вернется из своих странствий. Надеюсь, это случится уже очень скоро.

4 декабря

Сухих дров осталось совсем мало — их не хватит даже до конца недели. Мне придется сходить в лес и нарубить их там, но лес далеко, а на улице очень холодно, сильная метель. Я постараюсь как можно дольше растянуть оставшиеся дрова в надежде, что к тому времени непогода утихнет, а мой супруг вернется.

7 декабря

Нужда в дровах стала отчаянной, с этим больше нельзя откладывать. За окнами продолжает валить снег. Дойти до леса будет нелегко, но еще труднее — вернуться с дровами, что я сумею там заготовить. Нарубив сухих веток, я сложу их на санки и повезу назад. Решено: я отправляюсь завтра, какой бы ни была погода. У меня просто нет выбора. Больше ждать нельзя.

8 декабря

Мой поход в лес увенчался успехом. Я решила, что пойду с санками по замерзшей реке, поскольку снег на льду не такой глубокий, как на берегу. Идти было тяжело, но я упорно продвигалась вперед. Я рассчитывала найти на опушке леса поваленное дерево, поскольку порубить его на дрова будет легче. После некоторых поисков я и впрямь отыскала такое и обрубила с него столько веток, сколько смогла. Нагрузив сани с верхом, я обнаружила, что не могу сдвинуть их с места, поэтому бóльшую часть дров пришлось оставить на месте. Их я заберу завтра. Но я все равно счастлива и сегодня вечером впервые за много недель наслаждалась настоящим теплом у очага.

9 декабря

Возвращаясь в лес, чтобы забрать оставленные на опушке дрова, я вдруг увидела стоящего посреди замерзшей реки огромного лося. Заслышав скрип полозьев саней по льду, он повернул голову и, прежде чем исчезнуть меж деревьев, окинул меня внимательным взглядом. Радость моя длилась ровно до того момента, как я обнаружила, что заготовленные накануне дрова исчезли. Кто-то забрал их. На снегу виднелись отпечатки чьих-то ног. Стоял ужасный холод, так что не было ничего удивительного в том, что кто-то еще отправился в лес за дровами. Вот только ферма наша располагалась на отшибе, соседей поблизости нет, да и следы уводили в лес, а не возвращались назад, к обитаемым землям. Неужели кто-то живет в самой чаще?

10 декабря

Сегодня лося нигде не было видно. В лес я зашла дальше, чем прежде. Искать в глубоком снегу поваленные деревья нелегко, и я очень устала. Веток я привезла домой совсем немного.

11 декабря

Сегодня я вновь видела следы на снегу. Несмотря на то что они уводили вглубь леса, я решила пойти по ним, надеясь отыскать или дрова, которые заготовила давеча, или того, кто их забрал. Отпечатки ног привели меня к островку посреди замерзшей реки. На нем стояла небольшая бревенчатая хижина, размерами уступавшая обычному фермерскому дому. Света в окне не было, так что я затруднилась бы сказать, для каких целей она была построена. Хижина показалась мне слишком маленькой, чтобы в ней можно было жить. У входа лежали нарубленные мною дрова. Я постучала в дверь, но мне никто не открыл. Убедившись, что дрова действительно мои, я взяла столько, сколько смогла увезти, после чего, боясь, что меня поймают, поспешила прочь от этой странной хижины.

14 декабря

Несколько дней я не ходила в лес из боязни встретить того, кто живет в хижине. Однако запас дров скоро иссяк, и мне пришлось вернуться, чтобы забрать остатки своих же поленьев, сложенных кем-то у хижины. В случае необходимости я даже готова была противостоять тому, кто похитил мои дрова. Добравшись до острова, я вдруг увидела свет в окне хижины. Значит, внутри кто-то есть. Я испугалась и решила, что не стану подходить ближе. Я поспешила прочь, волоча за собой санки, вот только стальные полозья громко заскрежетали по льду и, оглянувшись, я увидела в дверях хижины какого-то мужчину, который направился ко мне. Меня охватил такой ужас, что я со всех ног кинулась прочь, бросив санки. Скользя на льду, я не оглядывалась до тех пор, пока лес не остался позади. С моей стороны это было очень глупо. Теперь у меня нет ни дров, ни санок. Я в отчаянии.

17 декабря

В доме ужасно холодно. Я замерзла и никак не могу согреться. Где же мой супруг? От него по-прежнему нет никаких известий. Я осталась одна. Пальцы мои с трудом удерживают перо. Я должна вернуть санки. Надо идти к тому мужчине в хижине и потребовать, чтобы он вернул их. Он не имеет никакого права удерживать у себя то, что принадлежит мне. И почему я ударилась в панику? Я должна быть сильной.

18 декабря

Я вернулась на остров и к хижине с топором в руках, чтобы защищать себя, буде возникнет такая необходимость. Еще издали я заметила, что в окне хижины горит свет, а из трубы поднимается струйка дыма. Я сказала себе, что должна быть сильной. На оконечности острова я обнаружила свои санки, нагруженные дровами. Похоже, я ошиблась насчет этого человека — он был не врагом моим, а другом. Обрадованная, я решила поблагодарить его за то, что он для меня сделал. Быть может, взамен ему нужно лишь мое общество. Ведь он наверняка чувствует себя ужасно одиноким в такой глуши. Я постучала в дверь. Ответа не было, и я открыла ее. Передо мной стояла уродливая женщина с огромным животом и тонкими, как спички, руками. Я уже собралась закричать от ужаса, когда сообразила, что вижу собственное отражение в кривом зеркале. Что за странная прихоть — держать у себя дома такую штуку! Но в хижине было полно и других странностей. Например, там не было кровати. Вместо нее в углу лежала гора стружек. В хижине не было еды, как не было и кухни. Что же это за дом такой? Мне вдруг стало не по себе, и я поспешила уйти. Почему-то мне расхотелось благодарить этого человека. Вернувшись на ферму и разводя огонь в очаге, я заметила, что на поленьях вырезаны какие-то лица — ужасные, гротескные, со страшными глазами и острыми зубами. От одного их вида мне стало страшно. Я не могла оставить их у себя и побросала в огонь, совершив очередную глупость и устроив погребальный костер из деревянных уродцев. Вдруг у меня сильно зачесалась спина, словно какая-то тварь принялась жевать мою кожу. Я сорвала с себя юбку и швырнула ее на пол, но оттуда вывалилась лишь шероховатая стружка, а не какое-нибудь насекомое. Подняв стружку, я бросила ее в костер, пообещав себе, что, как бы холодно мне ни было, больше ни за что на свете не пойду к той хижине. Но, боюсь, мне придется вернуться. Боюсь, у меня просто нет выбора. И еще я боюсь того, что непременно случится, если я сделаю это.

***

Пока мать читала, презрение, владевшее ею поначалу, постепенно исчезло. В самом конце она смягчилась, необычная история захватила ее, и она уже не могла оставаться отстраненной. У меня сложилось впечатление, что она и сама понимает, что внушает мне двойственные чувства. В голосе ее уже не слышалось отвращения, когда она вернула страницы в коробку:

— Это последняя запись. — Закрыв крышку, она взглянула на меня. — И что ты обо всем этом думаешь?

В вопросе таилась опасность, ничуть не меньшая, как если бы она спросила, куда мы сейчас поедем — в полицию или к врачу.

— Занятное чтиво.

— Оно показывает, насколько серьезно и решительно настроены мои враги.

— Неужели отец мог написать такое?

— Это сделал не он, а доктор Норлинг. Наверняка Хокан попросил его об этом.

— А почему он согласился?

— Потому что сам замешан в происходящем.

— В чем именно?

— Миа — всего лишь верхушка айсберга.

— Ты собираешься объяснить, что имеешь в виду?

— Уже скоро.

Я вернулся к хронологии событий:

— Что было дальше? Ты сидишь на ферме, в гостиной. Здесь же присутствуют детектив и доктор, отец и Хокан. Они заставили тебя прочитать вслух эти страницы. Они наблюдают за тобой. И?

Мне стало страшно. Но я постаралась не подать виду, отказываясь проглатывать наживку и утверждать, что их написал Хокан. Дневник было ловушкой, а они хотели спровоцировать меня. Они ждали, что я приду в бешенство и начну кричать, что это сделал один из них. А ведь у меня не было никаких доказательств их сопричастности. Я решила, что лучше будет изобразить легкое недоумение и растерянность, и заявила, что эта потрясающая история позволяет наяву представить себе жизнь на ферме в старину — словно считала ее подлинной. После чего, театрально зевнув, я сообщила им, что очень устала, что у меня был трудный день и я хочу отдохнуть. Норлинг поинтересовался, готова ли я нанести ему визит завтра, чтобы побеседовать, — больше никого не будет, только мы вдвоем. Видя, что это единственный способ избавиться от них, я согласилась, добавив, что с радостью приду к нему завтра после того, как хорошенько высплюсь. На этом мы и расстались. Крису я предложила провести ночь в недостроенном гостевом домике, заявив, что не смогу заснуть рядом с ним после того, как он повел себя сегодня.