Я всё снесу, милый - Марина Кистяева

Поэтому не удивилась, заметив, что мрасс, замерев, смотрит на верхнюю часть ее бикини.

В этот раз смущаться она не стала. Распрямила плечи и даже улыбнулась.

Неловкую ситуацию и затянувшееся молчание спасла Вера. Она о чем‑то спросила Юлиана, и начался разговор. Зоя, допив сок, вернулась в бассейн.

Сегодня она плавала много и с удовольствием. Как‑то разом успокоилась и пришла в себя. Правильно, надо принимать жизнь такой, какая она есть!

День пролетел быстро и без суеты. Во время обеда к Юлиану подошел человек из обслуживающего персонала и что‑то сообщил конфиденциально. Варшавский нахмурился, извинился перед присутствующими и сообщил, что ему нужно срочно отъехать. И что вернется поздно.

— Юлиан? — в голосе Веры послышалось беспокойство.

— Все хорошо, мама.

Но сведенные брови говорили об обратном.

Спорить с мрассом никто не стал, но когда он быстрым шагом покинул гостиную, Зоя тоже нахмурилась.

— Почему вы обеспокоились, Вера? Отлучился по делам, сказал же, что все хорошо.

Пожилая женщина залпом выпила вино и, стараясь говорить ровно, ответила:

— Зоя, что ты знаешь о моем мальчике?

Провокационный вопрос.

— Практически ничего, — к чему юлить?

— Так я и думала, — в голосе Веры послышалось осуждение. Зоя тут же насторожилась. Она‑то тут при чем? Возмутиться не позволило быстрое продолжение: — Не обижайся на резкость, я не со зла. Я переживаю за Юлиана. Ты… Ох, как же сложно! Вот смотрю на тебя и вспоминаю себя. Мне бы очень хотелось, чтобы ты не повторила моих ошибок!

Сумбурная речь Веры насторожила Зою. Аппетит пропал. Она бросила взгляд на нетронутый бокал с вином, налитый ей ради приличия, и отвела взгляд.

Пить она больше не будет.

— Я вас не понимаю.

— Это я знаю. Просто… — женщина тяжело вздохнула. — Давай поговорим. Как ты на это смотришь?

— Положительно, — осторожно ответила Зоя.

— Сначала я объясню тебе свою реакцию на уход Юлиана. Если бы не случилось чего‑то экстренного, сверхважного, он бы не сорвался. Понимаешь, лет десять назад мой мальчик сказал мне: «Когда я приезжаю в твой дом, все дела перестают для меня существовать». И еще ни разу не нарушил данного слова. Варгас посещает редко, но если выбирается — отключает все виды связи. А тут… Сорвался. Странно. Ох, что‑то я разволновалась. Не к добру он уехал. И этот Галански! Надо было сдать его концерну! Пусть бы разбирались с ним сами. Достаточно он нарушил порядков. Пора уже предстать перед судьями.

Зоя снова мало что поняла. Решила разбираться по порядку.

Удивило другое — от мысли, что у Варшавского неприятности, причем, судя по обеспокоенности Веры, большие, в груди неприятно заныло.

С чего бы это?

— Вера, кто такой Галански?

— А ты не знаешь? — Вера внимательно на нее посмотрела.

— Нет.

— Блондинистый ублю… извини, мужчина — блондин, ворвавшийся к вам накануне и попытавшийся взять тебя силой.

Брови Зои приподнялись.

— У вас тоже есть шпионы?

— Боже упаси! Что ты?.. — отмахнулась хозяйка дома. — Юлиан не делал секрета из визита «старинного друга». Видишь ли, девочка моя, у него с Галански давнее противостояние. И очень нехорошее. Все начиналось, как конкурентная борьба в бизнесе, но теперь она переросла в нечто большее. Я страшусь мысли, что однажды этому ушлепку придет в голову мысль устранить Юлиана физически. Хотя… Кишка тонка. Извини, я иногда употребляю грязные словечки. Так о чем я? А, о противостоянии! Сначала Галански решил, что он ровня Юлиану в совете по транспортировке межгалактических кораблей. Там очень сложные процессы, и попасть в совет директоров может далеко не каждый мрасс. Скажу понятнее: именно Варшавские организовали этот совет. Но одной семье и физически, и финансово не потянуть такой проект. Пришлось отцу Юлиана продать несколько портфелей. Один купил Галански. С этого все и началось. Интриги, пакости. Тьфу! Ненавижу! Собственными руками бы придушила. Но ничего, этот гаденыш получил по заслугам — его недавно с позором изгнали из совета. Портфель перешел в руки двоюродного брата этого ушлепка, — Вера все больше нравилась Зое. Возникало ощущение, что она разговаривает с соотечественницей, которая не стесняется в выражениях. — Дальше — хуже. Мне доподлинно известно, что он оплачивал ширас в «Эдеме». Это еще один специализированный центр, где пробуждают нас, чокнутых дамочек, когда‑то решивших, что смогут жить если не вечно, то очень долго и интересно. Но потом каким‑то образом его транш оказался в «Рассвете». И именно на ту ширас, что оплачивал мой мальчик. То есть на тебя. Честно? Я не удивилась, когда знакомая из центра поведала, что Галански метал громы и молнии, когда понял, что его афера провалилась, и тебя забрал Юлиан.

— Подождите! — Зоя вскинула руку. — Я немного не догоняю. То есть они оба оплатили… меня?

Нелегко было говорить о том, что кто‑то тебя купил.

— По документам — да.

— Но зачем?

— Как зачем? Галански спит и видит, чтобы у него первым появился ребенок. Новый мрасс — это новые возможности. Мрасс с детьми поднимается еще на одну ступень влияния. Он точно знает, что его империя будет жить. С ним заключают более выгодные контракты. Более того, именно мрассы, имеющие детей, допускаются к руководству концерном.

— А что такое концерн?

— Вижу, ты мало что знаешь!

— Это точно! По этому поводу дан выразился очень верно. Сказал, что я бракованная.

— Бракованная? — женщина рассмеялась, откинув голову назад. Именно так делал и Юлиан.

— Ага. Меня же не подготовили до конца. Кажется, начинаю понимать, почему.

— Тебя отдали Юлиану неподготовленной?

— Я вообще ничего не знаю о мире, в котором проснулась. Ничего, — сделала акцент Зоя. — Ни правил, ни законов. Я и про то, что стала некой ширас, узнала сумбурно. Юлиан представил меня управляющей, сказав, что я ширас. А для меня это слово было незнакомым.

Вера прикусила нижнюю губу и покачала головой.

— Бедный ребенок. Мы все бедные. Я тоже в свое время неадекватно отреагировала. Еще бы! Вместо полагающихся мне благ, к которым привыкла в прошлой жизни, оказалась чьей‑то рабыней. Но об этом чуть позже. Итак, концерн — это верхушка нашего мира. Суд и правительство в одном лице. Те, кто восседают в концерне, обладают неоспоримой властью. Неприкосновенностью. Сильные мира сего.

Зое были знакомы сильные мира сего. Невольно вспомнился Виктор Валерьевич. И как следствие — по телу пробежали ледяные мурашки.

— И этот Галански стремится попасть в концерн?

— В него стремятся попасть все, — Вера пожала плечами, точно речь шла о чем‑то пустячном.