Долгая дорога домой - Пол Андерсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На берег высадились полинезийцы, высокие коричневые люди, чье племя блуждало по свету в поисках Гаваики, прекрасной прародины.
Мужчины были покрыты солью и солнцем и не задумывались о том, что проделали путь в тысячи миль через пустоту, потому как им служили проводниками звезды, великие морские течения и собственные руки, чтобы грести, – тохиха, хиоха, итоки, итоки! Вытащив лодку на берег и принеся жертву богу с акульими зубами Нану, пришельцы вплели в волосы цветы гибискуса и пустились в пляс – новый остров им очень понравился.
Они уплыли, а на следующий год, или через два года, а может, и через три – океан велик, а у времени нет ни начала, ни конца – пришельцы вернулись и привезли с собой свиней и женщин. Ночью на пляже пылали высокие костры. Вскоре появилась деревенька, состоящая из крытых пальмовыми листьями хижин, в прибое резвились голые коричневые дети, рыбаки на входе в лагуну с веселым смехом ловили рыбу. Так прошло сто лет или двести, пока не появились бледнокожие люди.
Их большие каноэ с белыми крыльями заходили на остров всего несколько раз, тут нечем было поживиться, но и этого хватило, чтобы исправно доставить смертельный груз оспы, туберкулеза и кори, отчего коричневых людей осталось совсем мало. Благодаря притоку чужой крови у туземцев развился какой-никакой иммунитет; настало время плантаторов-заготовщиков копры, религии, дамских платьев и международных конференций, решающих вопрос о том, какой большой деревне на другом конце света должен принадлежать атолл – Лондону, Парижу, Берлину или Вашингтону.
Сложился местный modus vivendi, включавший в себя копру, христианство, табак и торговые шхуны. Островитяне, к этому времени представлявшие собой смесь нескольких рас, не жаловались, хотя подчас от тягот сводило скулы. Когда один из местных молодых людей, благодаря сложному стечению обстоятельств попавший на учебу в Америку, вернулся и начал вздыхать о прежних временах, его подняли на смех. Туземцы плохо помнили эти времена, о них рассказывали сменяющие друг друга миссионеры, а у тех была своя выгода.
И вот какой-то начальник в кабинете на другом конце света вдруг решил, что остров может принести пользу. То ли как база военно-морского флота, то ли как место для проведения испытаний – бледнокожие люди очень много воевали, а в свободное время только и делали, что готовились к новой войне. Кому и зачем понадобился атолл, уже не важно – людей на нем больше не было, а чайкам все равно. Туземцев переселили на другие земли, где они несколько лет мучились тоской по родине. Никто на это не обращал внимания, ведь остров был нужен для защиты свободы. Со временем старики вымерли, а молодые уже ничего не помнили. Тем временем бледнокожие немного побеспокоили чаек – понастроили высоких домов и наполнили лагуну кораблями.
Потом по неведомой причине остров бросили. Или согласно какому-то договору, или из-за проигранной войны, а может, в результате экономического краха. Зато ветер, дожди и ползучие растения, как оказалось, не проиграли схватку, а лишь на время отступили и теперь вернулись к своей разрушительной работе.
Люди несколько веков мешались под ногами у бесконечной смены дней и ночей, дождей и ураганов, но теперь ушли. Прибой набегал и грыз риф, прохладные подводные течения подтачивали его основание, однако кораллов было много, и они продолжали размножаться. Остров мог простоять добрый миллион лет, торопиться было некому и некуда. Днем в воде резвилась рыба, в воздухе висели чайки, пальмы и бамбук росли с невероятной скоростью. По ночам луна заливала прибой холодным светом, могучая акула, патрулирующая вход в лагуну, оставляла в воде фосфоресцирующий след. Мир и покой.
Из темноты со стороны высоких ярких звезд с тихим шелестом спустился аэроджет. Невидимые пальцы радара ощупали землю, оператор пробормотал: «Снижаемся, сюда, хорошо, аккуратнее». Джет подпрыгнул посреди прогалины и замер, из него вышли два человека.
Их встретили расплывчатые фигуры, помеченные пятнами лунного света. Один из встречающих заговорил с сухим австралийским акцентом:
– Доктор Грунвальд, доктор Манцелли, позвольте представить майора Розовского, шри Рамаваштара, мистера Хуанга Пу-И… – Вместе с двумя американцами набралось около двадцати человек.
Совсем недавно такую группу трудно было бы себе вообразить: русский офицер, индийский мистик, французский философ и теолог, ирландский политик, китайский комиссар, австралийский инженер, шведский финансист – как будто вся Земля тайком прислала своих представителей, чтобы поднять восстание. Все они потеряли то, что когда-то имели, и объединяла их ностальгия по утраченному.
– Я привез с собой модуль управления, – энергично объявил Грунвальд. – Как насчет тяжелых грузов?
– Все доставлено. Можно начинать в любую минуту, – сказал ирландец.
Грунвальд взглянул на часы.
– До полуночи остается несколько часов. Успеем приготовиться?
– Пожалуй, – кивнул русский. – Сборка практически завершена.
Он сделал несколько шагов по пляжу и указал на громоздкую черную конструкцию, лежащую в освещенной лунным светом лагуне. Он с товарищем еще несколько месяцев назад раздобыли пароход и оснастили его механизмами, позволившими вдвоем путешествовать в любую точку мира. В этом состояла их доля общей работы – не такая уж сложная задача для решительных людей в мире, растерявшемся от страха перед закатом цивилизации. Товарищи пересекли Балтику, забрали кое-какой груз в Швеции, по пути к условленному пункту назначения приставали во Франции, Италии, Египте и Индии. Последние дни работы по сборке космического корабля и его груза шли быстрыми темпами.
Прибой ревел и грохотал, гулко отдаваясь в дрожащей почве под ногами и плюясь белой пеной в далекие звезды. Под каблуками хрустели песок и кораллы, пальмы и бамбук сухо шелестели на слабом ветру, где-то в темноте возмущался потревоженный попугайчик. Помимо этих звуков остров был погружен в сонную тишину.
Чуть дальше от берега в объятии лиан медленно разваливались руины казарм. Грунвальд почуял кружащий голову запах цветов и гнилой сырости. По ту сторону развалин стояли недавно разбитые палатки, над ними возвышалась громада космического корабля.
Корабль был беспорочен и прекрасен – устремленная вверх колонна серого льда под лунным светом. Грунвальд смотрел на него со странной смесью ощущений – свирепым торжеством победителя, восхищением от захватывающей дух красоты, и сожалением, что очень скоро он не в силах будет понять сверхъестественную логику, давшую возможность быстро спроектировать и построить такое чудо.
Ученый взглянул на Манцелли.
