Змеиный мох (СИ) - Рябинина Татьяна

Два дня все шло вполне по намеченному. Держался на расстоянии. Дважды разговаривал с ней и со Славой по тендеру и по другим рабочим делам, абсолютно нейтрально. И под конец удостоился удивленно-растерянного взгляда. Который Надя, разумеется, сразу же отвела, как только я его поймал на излете.

Мы с тобой, дорогая, будем в журавля и цаплю играть? Что, приготовилась к обороне, запаслась камнями и кипящей смолой, чтобы лить с крепостной стены, а никто не нападает?

В общем, все шло по плану, пока в пятницу он не накрылся медным тазом. По совершенно сторонней причине. Потому что позвонил Аркадий.

— Денис, я знаю, тебя ко мне не выпустят, так что завтра прилечу сам.

Заграница была для меня закрыта еще на четыре года. Первая форма допуска. Никаких особых государственных тайн я, конечно, не знал, но многие документы, прошедшие за время службы через мои руки, относились к совсекретным. А поскольку увольнялся я, мягко говоря, нехорошо, то и закатали мне в отместку запрет по полной программе — на пять лет. Особенно обидно, учитывая наличие загранпаспорта. Прописан я был постоянно в Калининграде, а там это насущная необходимость, иначе в Россию поездом или на машине не попадешь. Паспорт был, но визу мне никто не дал бы. И даже в безвизовую страну не выехать, тормознут на границе, поскольку числишься в особом списке невыездных загранпаспортов.

— Мне нужно, чтобы ты подписал кое-какие документы. Конечно, можно было отправить к тебе моего юриста, я так и собирался, но… Подумал, что это, скорее всего, будет последняя наша встреча. И последний мой приезд в Питер.

Убеждать его в обратном было бы глупо и фальшиво. Более чем вероятно, что он не ошибался.

— А как же твоя химия? — спросил я вместо этого.

— Два курса по пять дней с перерывом в неделю. Первый сегодня закончил. И поэтому более-менее в порядке. Но это короткий эффект — как раз на неделю максимум. Так что стоит его использовать, пока я в состоянии передвигаться самостоятельно. До следующих выходных нам надо все успеть.

Планы? Ну что ж, хочешь рассмешить бога — расскажи ему о своих планах. Иногда приходится расставлять приоритеты.

Обычно Аркадий останавливался в гостинице, но на этот раз поселился у меня, и мы проводили вдвоем все дни. Ну, вдвоем — это, конечно, с натяжкой, большую часть времени приходилось заниматься делами и встречаться с огромным количеством народу. Но я везде ездил с ним, даже если мое присутствие где-то и не требовалось. Работа повисла на Славе. «Считай, что ты в командировке», — сказал мне Аркадий.

Впрочем, Славе во всех этих игрищах тоже пришлось поучаствовать, поскольку надо было оперативно готовить новые уставные документы. Задачу сильно облегчило и ускорило то, что Аркадий являлся единоличным владельцем компании, а устав не налагал никаких ограничений ни на продажу, ни на любые другие действия. Способ переоформления «Логиса» на меня выбрали хоть и довольно затратный, но быстрый и безопасный с точки зрения возможных претензий Полины.

— Не парься, — успокоил Аркадий. — Налог на дарение, конечно, придется заплатить очень нехилый, поскольку официально ты мне никто и звать никак. Но я уже открыл счета на твое имя. Как только получишь свидетельство о разводе, сразу перекину туда деньги. Должен успеть. Ну а нет… Заплатишь из наследства. Там даже после всех налогов еще прилично останется.

Славе он насчет своей болезни все-таки признался, когда переоформляли устав. Тот меня не выдал. Сказал, что догадывался о чем-то подобном. За что я, разумеется, был ему очень благодарен.

— Так вот, парни. Все равно об этом молчите, — потребовал Аркадий, когда мы со всеми делами более или менее закончили. — Пока не узнаете, что я того… кончился. Не хочу, чтобы враги радовались, а друзья грустили.

— Послушай, а может, ты останешься здесь? — предложил я. — Буду рядом с тобой. У тебя же российское гражданство, в Питере постоянная прописка.

— Нет, — отрезал он. Так, что я сразу понял: даже пытаться уговаривать не стоит. — Там Диана. И неважно, что она даже не понимает, кто я. И потом… не хочу, чтобы ты наблюдал за этим. Там есть клиника… типа хосписа. Полный уход, красивые медсестры. Умру в окружении красавиц, всегда мечтал. Считай, что я просто уехал далеко. Туда, куда самолеты не летают. И где интернета нет. А завтра я со всеми попрощаюсь. С друзьями. То есть я буду знать, что попрощался. Им не надо.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

В субботу вечером мы собрались в маленьком грузинском ресторанчике на Загородном. Человек двадцать. Я знал только Славу и Ивана — начальника лизинга. Кроме них, из «Логиса» больше не было никого. Все веселились от души. Мы со Славой старались держаться. Хотя шуточки скребли, как наждак.

«Ты что-то сдал, Аркаш. Это потому, что не пьешь, чертяка. С каких пор трезвенником заделался? И побрился зачем-то. Такие волосы были! Смотри, девушки любить не будут».

Он улыбался, смеялся, шутил в ответ. Я понять не мог, как ему удается. Откуда столько мужества и выдержки. И что при этом у него внутри.

Когда все уже расходились и прощались, он крепко обнял Славу. Я стоял рядом и слышал его слова:

— Спасибо за все, Славка. Об одном прошу: Денису помогай, как мне. Ну… Степану со Светой передам привет. Так! Никаких слез! Не смей! Все будет хорошо. Маришку и Юльку поцелуй от меня.

Дома мы проговорили почти всю ночь. Хотя и понятно было, что не наговоришься за прошедшую жизнь, и вперед тем более.

— Как-то бестолково у меня все вышло, — сказал Аркадий уже под утро. — Любил одну женщину, женился на другой. Вкалывал, как проклятый. Похоронил дочь… Не дай бог кому хоронить своих детей. И все-таки я благодарен Гале. За то, что была со мной, хоть и недолго. За то, что родила тебя. И что познакомила нас. Да, поздно, но познакомила.

Утром я отвез его в аэропорт.

— Все, Денис, иди, — зарегистрировавшись на рейс, он обнял меня. — Долгие проводы — не люблю. Помни, я уехал туда, где нет интернета.

Вернулся домой, ходил по квартире, как тигр по клетке, не находя себе места.

Как бы я хотел сейчас, чтобы Надя была рядом. Ничего такого — просто чтобы была рядом. Поехать к ней? Но не осталось у меня сейчас сил на разговоры, выяснения отношений. Ни на что.

Завтра…

=49

Если б я знал, чем кончится это самое завтра, лучше бы вообще не просыпался.

Бывают в Питере такие дни, в любое время года, даже в мороз, когда нечем дышать. Реально не хватает воздуха. Может стоять полный штиль, может задувать так, что пакеты удирают из помоек и подскакивают до десятого этажа, но воздух — тяжелый, густой, вязкий. Хочется вдохнуть глубже, еще глубже — и не помогает.

Утро вылупилось серое, прохладное — и душное. И на сердце было так же тяжело. От того, что уже произошло. И… от того, что должно было произойти? Предчувствие чего-то недоброго давило посильнее атмосферы.

Поставив машину, я привычно оглянулся в поисках голубого Тигуана, но не увидел. Это было странным — обычно Надя приезжала раньше. Включил сигнализацию, вышел со стоянки и вдруг услышал за спиной торопливый перестук каблуков.

— Денис!

Может, я случайно, сам того не заметив, заключил договор с дьяволом? Я ему душу, а он мне Надю? Или настолько микросхемы в голове перегрелись, что уже мерещится?

Остановился, обернулся. Она догнала меня, посмотрела снизу вверх, закусив губу. Спросила тихо:

— Попрощались?

Это был так неожиданно, что я даже растерялся. И только кивнул молча.

— Жаль, — вздохнула Надя, и мы пошли к входу, медленно-медленно, словно растягивая эти несколько десятков метров. — Я его сама не знала, видела только раза три или четыре. Но Славка много рассказывал. А ты не можешь к нему поехать?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— У меня первый допуск. Пять лет после увольнения. Знаешь, что это?

— Секретка? Но ведь к родственникам, кажется, пускают, разве нет? При болезни, на… — она запнулась, — на похороны.

— Да, пускают. Но мы-то официально не родственники. Можешь смеяться, меня выпустят, но только чтобы принять наследство. Это, как ни странно, разрешают. Независимо от наличия или отсутствия родства.