Во славу русскую - Анатолий Евгеньевич Матвиенко

Боясь испачкать светлые лосины о железные части, перемазанные угольной пылью и смазкой, экскурсанты забрались на бронеход через открытую заднюю площадку. К ней была прицеплена тележка с запасом угля и воды. Уголь забрасывается лопатой в наклонный жёлоб, по которому скатывается мимо двух высоких цилиндров, один большего, другой меньшего диаметра, опутанных толстыми трубами.

— Сие и есть паровая машина, господа, — пояснил Черепанов. — В малый цилиндр попеременно подаётся горячий пар, то вверх, то вниз. Он давит на подвижную снасть, именуемую поршень, который тянет или толкает шатун, поворачивая коленчатую ось. Частью остуженный пар и под меньшим давлением поступает в другой цилиндр. Конструкция о двух цилиндрах называется по-англицки «компаунд».

Офицеры просочились меж цилиндром и броневым бортом чуть далее вперёд.

— Это — топка, господа. Вроде как печь в бане. Жар по трубам подымается в котёл с водой, она закипает, пар по трубам идёт в цилиндры, из них по трубам в конденсатор, оттуда…

— …По трубам ещё куда-то. Спасибо, господин инженер-майор, — прервал я его. — Остальные подробности пехоте ни к чему. Лучше про оружие расскажите.

Сконфузившийся было мастер оживился и протиснулся в нос. Боюсь, в движеньи проход между раскалённым котлом и броневой наружной стенкой будет опаснее, чем место впереди машины под турецкими пулями: обняв котловое железо — изжаришься заживо.

На передней казематной площадке грозно изготовилось орудие престранной формы.

— Так что винтовальная пушка, господа, об одиннадцати калибрах длины, не бронзовая, а из англицкого железного сплава, у них именуемого «стилл», у нас — сталь.

— Металл ладно, — вклинился Толстой, удивившийся простору позади пушки в довольно тесном бронеходе. — А банить-то как? Кто за переднюю броню с банником вылезет?

Вместо ответа Черепанов повернул длинный рычаг, и обращённая внутрь часть пушки откинулась, открыв канал ствола.

— Очищается и заряжается сие орудие с казённой части, пока наводчик выставляет углы прицеливания с помощью прицельной снасти господина Лобачевского. Оттого столько места позади пушки — на длину банника и откат на лафете. Ствол винтовальный, — повторился инженер, его тёмный от въевшейся смазки палец нырнул вглубь пушечного жерла. — С нарезами. Ядра и гранаты не круглые, а длинные как в винтовках.

— Кстати, про лафет. Господин инженер-майор, — вмешался Строганов. — Для вертикальной наводки вижу обычный клин меж станинами. А по горизонту?

— Поворотный лафет соединён с тележкой, — Черепанов показал два цилиндра и какой-то мудрёный механизм на полу. — Так что крутим штурвальную рукоять, оттого в нужную сторону движутся и ствол, и бронеход, а в цилиндры поступает пар, чтоб вращать легше.

Офицеры поняли, что пехотная техническая премудрость, где ничего нет сложнее ружья со штыком, военному сердцу ближе. Они потрогали железные щиты, поворачивающиеся вместе со станиной и прикрывающие расчёт от пуль, осмотрели большой кованый ящик в полу для хранения картузных зарядов, ряды малых бомбард по бортам — отпугивать вражью пехоту и конницу, коли подберутся ближе двух сотен шагов. Затем Строганов спросил про крышу, закрывающую сверху паровые цилиндры и топку до котла.

— Мирон Ефимович, а крыша бронная? Солдата выдержит?

— Не, без брони. Но выдержит хоть троих. Только жарко, поди, внизу топка с котлом, дымовая труба сквозь крышу выходит.

— Не волнуйтесь, господин инженер-майор, — генерал ободряюще положил руку ему на плечо. — В бою с турками не будет прохладных мест. А наверх мы отправим стрелков да наблюдателей. Словно на корабле в «вороньем гнезде».

Сходство с судном обнаружил и Николай Толстой.

— Однако управление рулём и огнёвой снастью на флоте не соединено. Понимаю, что наши бронеходчики тщились упростить поворотные механизмы, но не выйдет ли это боком в бою?

— Доживём — увидим, штабс-капитан, — утешил его я. — Всем командирам батальонов — выделить по три храбреца, что в бой поедут на железных крышах.

— Или лентяев, коим жалко ноги бить, — тихонько схохмил кто-то из прапорщиков, его услышали и засмеялись, отчётливо понимая, что скоро станет не до смеха.

Глава 14

14

Сначала запылала степь.

Дым закрыл южный горизонт, мрачная тёмная полоса пошла в наступление на русские лагеря. Паскевич распорядился окопать бивуаки и пустить красного петуха навстречу, как только ему доложили о прибытии офицера с донесением из пограничного поста. Гонец, полумёртвый от усталости и загнавший обеих лошадей, включая заводную, сообщил о наступлении осман. Наверно, он один остался в живых из гарнизонов.

— Кто степь поджёг?

— Не мо… не могу знать, ваше высокопревосходительство… — юноша закашлялся и ничего более сообщить толком не смог, оставив гадать — трава пылает для устрашения русских войск на этой стороне обширных полей, или её подпалила случайная граната.

Паскевич объявил нам, что ожидает врага в течение пяти-семи дней, так как противник, развязав наступление, не остановится на пограничных укреплениях. Горелая степь усложнит путь и задержит, но не более. Поэтому лишь дым улёгся, на юг отправлялись казачьи разъезды, взбивая копытами золу и углубляясь до десяти вёрст, там осматривали крымское направление в подзорные трубы: облака пыли, вздымаемые большой армией, видны издалека.

Командующий запретил строить полевые укрепления. Османская армия будет рваться к воде, весь днепровский берег редутами не покрыть. Тактика одна — встречный бой отдохнувшей нашей армии и измотанной переходом вражеской. Посоветовавшись с Черепановым, командующий поверил его обещанию, что до Ор-Капы уцелевшие в первой битве бронеходы доковыляют сами. Выходит — освобождается более сотни подвод. На них теперь поедут бочки с водой, а также уголь для прожорливых железных чудовищ. Возле Перекопа пресной воды не предвидится.

Меня смущала привычка Паскевича столь много внимания уделять следующей баталии, пока не выиграна первая. Даже одержав победу, вполне вероятно, что армии не достанет сил штурмовать пограничный вал. Он снесён был при Екатерине, однако татары после высадки османских войск наверняка там что-то построили.

Напряжение нервов в ожидании неприятеля достигло предела. Ежедневные наряды, учения и занятия для солдат превратились из обузы во благо, отгоняя дурные мысли, хоть и не каждый сие осознавал, бегая с ружьём наперевес по выжженной степи. Самые несущественные бытовые мелочи вдруг обрели особое значение, как и совсем пустячные события, как-то: бродячая собака забежала в расположение батальона, захромала офицерская лошадь, в небе кружит хищная птица… Голова ищет спасения, не желая погружаться в раздумья о главном и страшном.

Некоторое оживление принесло прибытие гусарской дивизии под командованием генерал-майора Дениса Васильевича Давыдова. Весело-пренебрежительное