Война Невменяемого - Юрий Иванович

– Вот так дела… А ты что думаешь? – Вопрос был задан первому советнику.

Ваен Герк озадаченно покрутил головой:

– Не хотелось бы паниковать преждевременно, но вполне возможна связь между поражением нашей морской армаду и странным появлением прирученных, не занятых в транспортировке Титана боларов на его пути. Может, дать указание войскам заодно тщательно проверить все подобные корпуса? Да и вообще всех тех, кто использует летающие растения не по прямому их назначению.

– Я тоже так думаю. – Фаррати повернулся к очередному подчиненному: – Добавьте только что сказанное первым советником в мой последний приказ и доведите до сознания каждого командира и Кзыра.

После того как посыльный умчался с дополнениями к приказу, правитель и присоединившийся к нему первый советник наперебой выспросили у десятника Касгара мельчайшие подробности всего с ним произошедшего и в конце концов выяснили саму подоплеку всей истории. Немало возмутившись явной наглостью своего воспитанника, обозленный правитель с сарказмом воскликнул:

– Так это и есть твоя хорошая новость?

– Да, Великий!

– Неужели эта наложница стоит смертей твоих товарищей?

– Они пали совершенно в другом бою.

– Ха! А что мне делать с тысячником? У меня и так хватает недоброжелателей!

– Этот наглец не достоин такой красавицы! – продолжал упорствовать десятник. – Только ты, Великий, имеешь право на обладание ею!

– М-да? – Хафан Рьед некоторое время колебался на грани выбора: немедленно наказать нарушившего общепринятые правила воспитанника или все-таки взглянуть на красавицу. Любопытство победило. Да и как было не оценить перед своим окончательным решением неожиданный подарок? – Ладно, показывай! Посмотрим, из-за чего ты сюда примчался…

Как ни странно, но десятник бросился на колени и горячо стал уговаривать:

– Великий! Умоляю не спешить! После дальней дороги Красавица немного не в форме и слаба здоровьем. Пусть ее хоть немного подлечат, и тогда ты сразу поймешь…

– Что?! – взвился правитель от ярости. – Что я должен понимать?! Ты за кого меня принимаешь, тварь? Неужели я слеп или я не Кзыр, чтобы рассмотреть истинную красоту?!

– Ты самый Великий Кзыр! – пролепетал вообще легший ниц десятник. – Твоя воля – закон!

В такой момент каждый «волк» признавал право своего отца на немедленную казнь. И она почти состоялась. Уже схватившись за рукоятку меча, Хафан сделал шаг вперед, но так и замер, вспомнив о сильно поредевшей в последнее время сотне. Усилием воли он разжал пальцы на рукояти, гневно выдохнул и спросил у сотника:

– Она здесь?

– Да, Великий!

– Может идти?

– Мм… с трудом.

– Приведи!

И вскоре сотник, совместно с придворным врачом, завели женщину в комнату для докладов. А Фаррати, приблизившись к ней вплотную, принялся осматривать неожиданный подарок.

Неизвестная женщина выглядела ужасно. Несмотря на все старания приставленных к ней в последний час лекарей и шаманов, бледное лицо, покрытое ушибами и кровоподтеками, сразу вызывало отталкивающее впечатление. Искусанные и распухшие губы со странным хрипом втягивали и исторгали наружу воздух. Болезненно расширенные глаза краснели полопавшимися капиллярами. Все тело порой сотрясала мелкая дрожь, от которой у похищенной наложницы стучали зубы и вырывалось сдавленное мычание.

Скривившись от брезгливости, правитель сделал шаг назад, еще раз окинул взглядом пленницу с ног до головы и пробормотал:

– Фигурка, конечно, отменная, но вот морда! Хм… хотя если ее подмажут и подлечат… А чего она так хрипит?

Придворный врач тут же стал перечислять:

– Сломано четыре ребра, левая кисть руки. Сильное повреждение правого локтя. Порыв кожи на брюшине и две грыжи. Сотрясение мозга средней тяжести.

– Говорить может?

– Нет. Легкие у нее порваны в нескольких местах. И еще: если мы хотим ее спасти, надо срочно откачивать кровь из легких.

– Ха! – Великий Кзыр со смешком повернулся к распростертому десятнику. – Касгар, ты, наверное, сошел с ума, раз осмелился мне привести такое чучело! Наверняка и в дороге ты не поленился несколько раз изнасиловать ее.

– Великий! На такое кощунство я неспособен… – приглушенно донеслось от пола.

– Неужели? И что же мне делать с таким подарком? А? О! Придумал! Повешу-ка я вас вместе! Так сказать, лицом к лицу. И будешь ты ею любоваться до последнего мига в своей жизни!

Правитель стал поворачивать для отдачи соответствующего приказа к сотнику, когда краем глаза уловил движение поднятой руки своего первого советника. И тут же вопросительно на него уставился.

– Хафан, – пожалуй, только Ваен Герк имел еще право обращаться к Фаррати по имени, – казнить ты их всегда успеешь. Но припомни этого странного тысячника. Не мешало бы вначале эту уродину подлечить, а потом подробно расспросить о прирученных боларах. Да и десятник Касгар пусть попытается отомстить за своих павших товарищей, возглавив отряд карателей и со всем рвением разыскивая этот подлый отряд предателей.

В наступившем молчании Хафан Рьед задумчиво уселся на свое кресло, немного подумал, словно сомневаясь в правильности высказанного совета, но потом все-таки признал целесообразность отмены бессмысленной казни. И начал со своего воспитанника:

– Касгар, тебе сейчас очень повезло, что мой советник напомнил о твоей неимоверной задолженности. Немедленно отправляйся с войском и лично доставь мне этого бунтовщика Каламина.

– Слушаюсь и повинуюсь, Великий! – Содрогаясь всем телом, десятник буквально выполз из помещения.

– А этой… – запнувшись в определении пленницы, правитель указал советнику на нее пальцем, – займись лично! Подлечи и выпытай у нее все нам необходимое.

– Слушаюсь…

– Да! И если она действительно станет более притягательной после лечения, напомнишь соответствующей демонстрацией. Забирай!

Так как утренние доклады еще не завершились, то Ваен Герк остался на месте. Лишь отдал приказ придворному лекарю:

– Доставить ее в комнату домашнего ареста возле основного внутреннего поста и продолжить самое интенсивное лечение! Я подойду, как только освобожусь.

Когда пленницу увели, почти неся на руках, Великий Кзыр с некоторой ностальгией по прерванным мечтам о мировой гегемонии свернул послание от Дымного в рулончик и раздраженно спросил у молчащих придворных:

– Чего затихли? Не все плохие новости пересказали? А может, «хорошие» есть? Да вкупе с подобными «подарочками»? С вас станется…

Баронета Шиловски никак не могла понять своего состояния: то ли она уже умерла, то ли до сих пор находится на последней тропе к смерти – настолько все тело кричало о непереносимой боли и отказывалось повиноваться. Даже осознавая, что ее глаза открыты, Мирта не могла ничего разобрать в мельтешении перед ней разноцветных пятен, а орган слуха улавливал лишь скрежет песка да глухие, перемежающиеся барабанным гулом раскаты грома. Сознание существовало отдельно от тела, оторвавшись от реальности и совершенно не реагируя на внешние раздражители. Разве что малюсенькая часть воли пыталась отследить идущие вокруг изменения и сопоставить их с вязкими, как свернувшаяся кровь, размышлениями.