Нордические олимпийцы. Спорт в Третьем рейхе - Андрей Васильченко

Во всей истории с Чарльзом Леонардом весьма показательным кажется вопрос о препаратах, которые тот мог употреблять. Сейчас в спорте допинги категорически запрещены. Но в 1936 году они воспринимались как само собой разумеющееся явление. По большому счету даже на античных Олимпийских играх практиковались своеобразные препараты. Например, олимпийцы перед соревнованиями питались исключительно говядиной, полагая, что та десятикратно увеличит их силы. Развитие фармации и химии привело к тому, что они вторгались в мир спорта. Уже в XIX столетии некоторые атлеты, принимавшие участие в изнурительных состязаниях, принимали морфий. Первой жертвой химических препаратов стал уэльский велосипедист Артур Линдон, скончавшийся от передозировки. Но этот пример никого не остановил — в 1904 году на играх в Сент-Луисе некоторые из марафонцев использовали очень опасные вещества. Тогда победителем стал Томас Хикс, который употребил «микстуру», состоящую из мизерной доли стрихнина, бренди и сырых яиц. Как он не умер во время марафона, до сих пор остается загадкой. Сейчас сложно установить, применялись ли во время Берлинских игр допинги. Не было исключено, что в качестве препарата мог использоваться фенамин (один из видов амфетамина), который содержался в ингаляторах. В определенных условиях фенамин повышал выносливость, запасы которой требовались для продолжительных соревнований: марафона, пятиборья, десятиборья и т. д. Но если проблема допинга никогда не поднималась в 1936 году, то «вопрос о гермафродитах», несмотря на всю свою специфичность, был весьма насущным. Он дал о себе знать 4 августа, когда должен был состояться финал в женском заплыве на 100 метров. Из шести пловчих судьи отказались считать женщинами троих, то есть половину финалисток!

Не менее странное впечатление производила на публику и американская бегунья Элен Стивенс, которую прозвали «Фултонской вспышкой». Эта высоченная и светловолосая девушка обладала очень низким голосом и угловатой фигурой, а потому многие невольно принимали се за мужчину. Если особенности фигуры она приобрела во время детства, проведенного на ферме в Миссури, то низкий голос был результатом травмы гортани. Ей не всегда удавалось убедить судей и атлетов в том, что она не являлась мужчиной. Дороти Одам вспоминала об одном эпизоде в Олимпийской деревне: «Мы услышали голоса, намереваясь увидеть мужчину, но обнаружили только Элен Стивенс и Стелу Уолш. Элен определенно была мужчиной». В Берлине Стивенс выиграла две золотые медали, в том числе в беге на 100 метров. Несмотря на угловатость, у нее не было отбоя от поклонников, в числе которых был даже Гитлер. К счастью, история сохранила нам детали их встречи. Сразу же после того, как Элен Стивенс получила награду, к ней подошел один из устроителей игр. Он на ломаном английском сообщил, что «самую быструю в мире женщину хочет видеть фюрер». К великому сожалению чиновника, Элен должна была давать интервью прессе, а потому последующие полчаса он провел в смятении и нервозности. Когда общение с газетчиками закончилось, Хелен провели в небольшую комнату, которая располагалась за «трибуной фюрера». Здесь ей пришлось ждать несколько минут. Затем у входа в комнату встало около десяти эсэсовцев. Еще пара сопровождала Гитлера, зашедшего вовнутрь. Не зная, что сказать, Элен Ственс попросила автограф.

Гитлер взял книгу и стал подписывать ее. В этот момент комнату осветила вспышка фотоаппарата. Гитлер буквально взбесился. «Немедленно уничтожьте пленку!» Он сильно толкнул фотографа, от чего тот уронил фотоаппарат. Гитлер, все еще пребывая в плохом расположении духа, сильно пнул технику ногой. Но вспышка ярости была очень недолгой. Фюрер взял себя в руки и начал общение с Элен. Переводчиком в данной ситуации выступал Рудольф Гесс. «Фройляйн очень похожа на немку. У вас синее глаза и светлые волосы. Вы очень сильная женщина. Канцлер интересуется, являетесь ли вы чистой арийкой». «Нет», — ответила бегунья. «А что вам нравится больше, Фултон или Берлин?» «Господин Гитлер, Берлин прекрасен даже во время дождя». При этих словах Гтлер просто засиял, после этого он пригласил Элен в гости в Берхтесгаден. Американка была вынуждена ответить вежливым отказом. На следующий день Элен Стивенс обнаружила, что фотограф не уничтожил пленку, а фотокамера не пострадала от пинка фюрера, — окрестности стадиона были переполнены открытками, где она была запечатлена во время встречи с Гитлером.

Но Гитлер благоволил отнюдь не всем высоким белокурым спортсменкам, которых обожала публика. Его симпатии обошли стороной прославленную фехтовальщицу Хелену Майер. Она могла бы позировать для плакатов с изображениями идеальных «арийских» женщин, но являлась наполовину еврейкой. Еще в начале 30-х годов она покинула Германию. Когда Олимпиаду стали бойкотировать в США и Германии срочно потребовалось продемонстрировать миру «лояльное» отношение к евреям, то ее убедили вернуться, чтобы принять участие в Берлинских играх.

Хелена вышла в финал, по итогам которого сложилась редкая для Олимпиад ситуация. Распределение мест определялось по набранным очкам. При подсчете выяснилось, что золотую медаль получала Илона Элек-Шахерер, а «серебро» и «бронзу» должны были распределить между собой Хелена Майер и австрийка Эллен Прайз. На награждении публика подарила Майер столько цветов, что их не знали куда девать, — заполненными оказались все вазы и ведра. Находясь на пьедестале, Хелена Майер сделала то, о чем потом не раз сожалела. Когда зазвучал гимн Германии, она вскинула правую руку в «немецком приветствии». Позже еврейские организации не раз обвиняли се в предательстве интересов еврейского народа. Проблема заключалась в том, что Хелена Майер никогда не считала себя еврейкой. Она полагала себя исключительно немецкой католичкой. Парадокс этих соревнований заключался в том, что аналогичным образом себя оценивали другие девушки, стоявшие на пьедестале, — во всех них была частичка еврейской крови, но все они предпочитали быть именно католичками.

Между тем на Олимпиаде продолжали происходить события, которые позже станут настоящими спортивными легендами. Часть из них касалась прыжков в длину. Современные мифы, к формированию которых приложил руку и сам Джесси Оуэнс, говорят о том, что тот смог завоевать свою очередную золотую медаль только благодаря исключительному благородству одного из германских спортсменов. Главным противником Оуэнса в прыжках в длину являлся Карл-Герман Луц Лонг. Это был по-своему выдающийся «арийский» тип — высокий, светловолосый, поджарый. Джесси Оуэнс вспоминал: «Он был выше меня на дюйм, а может, даже на два. Дог был тем редким случаем, когда вы обнаруживаете, что он почти идеален. За тысячи часов потогонных тренировок его тело стало совершенным, когда в действие приводится каждый упругий, как пружина, мускул, сжатый, но готовый взорваться неистовой силой. Он был моим главным противником. Когда я его увидел, то с удивлением смотрел на пего несколько секунд подряд». Что касается «главного противника», то описанием истории с прыжками в длину нередко приукрашивали ситуацию, например, в части того, что якобы Гитлер специально призвал Лонга, дабы тот посрамил «негера». И вообще едва ли у Оуэнса было время, чтобы глазеть на «идеального арийца».

Для начала атлетам надо было пройти квалификационные соревнования, на которых надо было прыгнуть с одной из трех попыток на длину более 7 метров 15 сантиметров. Для Оуэнса с его мировым рекордом 8 метров 13 сантиметров эго не должно было представлять особой проблемы. Однако во время первого прыжка он совершил заступ, а потому результаты первой попытки не были засчитаны. Оставались еще две попытки. Позже Джесси Оуэнс утверждал, что его очень сильно отвлекал один американский репортер, который непременно хотел знать, что думал Оуэнс об отказе Гитлера поздравить его лично. Намекая на то, что фюрер не хотел видеть очередной победы «негера», журналист указывал на пустовавшую трибуну Гитлера. Эта история кажется выдуманной от первого до последнего слова, так как во время Олимпиады 1936 года журналистам не разрешалось общаться со спортсменами на стадионе, да еще во время соревнований. Кроме этого Оуэнс утверждал в своих воспоминаниях, что начал искать глазами Гитлера и, когда убедился, что трибуна пуста, чрезмерно взволновался. Подобные утверждения кажутся не соответствующими действительности. Едва ли спортсмен перед прыжком мог задумываться о каких-то политических проблемах. Во всяком случае, сразу же после соревнований Оуэнс заявил известному спортивному обозревателю Грантланду, что «даже не собирался думать о Гитлере». Как бы то ни было, но Оуэнс совершил второй заступ, и его прыжок вновь не был зачтен. Именно в этой части истории и сформировался миф. Конечно, ситуация была напряженная — если бы у Оуэнса был третий заступ, то его бы сняли с соревнований. В данном случае Луц Лонг гарантированно стал бы олимпийским чемпионом. Но якобы германский спортсмен подошел к темнокожему американцу и дал ему ценный совет — увеличить длину разбега для прыжка. Якобы Луц Лонг даже положил полотенце там, где Оуэнс должен был совершить толчок, чтобы не совершить очередной заступ. В итоге Оуэнс не только смог пройти квалификационные соревнования, но и завоевать очередную золотую медаль.