Заговор Сатаны. ИСПОВЕДЬ КОНТРРАЗВЕДЧИКА - Игорь БЕЛЫЙ

— В Москве, — перебил я, — получили тайное сообщение, что Мао Цзе Дун якобы пригрозил развязать войну: и Кзыл-Орда, и все среднеазиатские республики, и Казахстан в течение месяца перейдут под китайскую юрисдикцию.

— Мы слышали об этой утке, — проговорил Чжоу Энь Лай, — но этого не будет.

14 января я уже был в Алма-Ате, переговорили с Юсуповым о моем посещении КНР, созвонились с Н.С. Хрущевым, я кратенько доложил о моих разговорах с Мао Цзе Дуном и Чжоу Энь Лаем, рассказал о ситуации на границе. Хрущев поздравил меня с наградой, я его поблагодарил.

— Когда, сынок, будешь в Москве?

— Я тут кое-что наметил с Г.К. Жуковым, мы посоветовались и пришли к выводу, что надо было этих лицемеров разогнать еще при устранении Берии. Я должен окон¬ чить техникум, но если надо, то на недельку я могу подъехать.

В Чимкент из Алма-Аты мы приехали вместе с Юсуповым, я на два дня отправился домой, потом поехал в Чимкент, где мы на 10 февраля наметили в крайкоме провести закрытое совещание СВПК с приглашением начальников застав и отрядов пограничников. На это совещание пригласили председателей КГБ среднеазиатских республик и Казахстана, а также первых секретарей их республик по распоряжению Н.С. Хрущева. Из Одессы на наше совещание прилетел Георгий Константинович. Совещание проходило в деловом духе. По настоянию Н.С. Хрущева Жуков привез всю мою военную форму с регалиями и наградами. Как я ни откручивался, но все же мне пришлось переодеться в военную форму и все три дня совещания быть тем, кем я и был на самом деле. С докладом по ситуации в мире и по всему периметру границ Советского Союза поручили выступить мне. В своем докладе я не в общем, как это обычно делают крупные начальники, а конкретно до мельчайших подробностей, объяснил плюсы и минусы работы СВПК СССР и КГБ в приграничных районах. Потом выступили Рашидов и Юсупов и ряд других товарищей, слово было предоставлено каждому, кто изъявлял желание выступить. Взял слово и Михаил Михайлович Чепурин. Он уже полностью функционировал как сотрудник СВПК в меру своего здоровья и времени, так как его работа — это моя крыша как гражданского человека. С заключительным словом выступил Г.К. Жуков, говорил он своим языком стратега и тактика от имени работы начальником СВПК СССР, в рядах которой на 10 февраля 1959 года числилось за рубежом 123 648 человек, и работало внутри Союза 10 217 человек, не считая наших добровольных помощников. Совещание было настолько плодотворным, что 20 февраля мы услышали стоны противников СССР из социалистических стран, со всей планеты.

Завыли и «диссиденты» всех мастей о «свободе» и «антисемитизме», враги Советского Союза, проживающие на территории Советского Союза. Человек, выступающий против политики государства, в котором живет, против политики, одобряемой всем народом, кто же он, как не противник своей Родины, не ее враг? Зачем же из него делать героя? Сделали. Из крикунов-диссидентов, среди которых очень редко встречались толковые люди, в основном это были бездельники, сделавшие диссидентство основной профессией, из них, с подачи опять же службы Аллена Даллеса, сделали героев.

Вот так.

После совещания 14 февраля 1959 года мы в узком кругу по инициативе Г.К. Жукова обсудили мою дальнейшую работу, но под личиной гражданского человека. Было решено, что после защиты диплома в техникуме, я перееду в целинный совхоз, какой для меня территориально больше подойдет. В этот же день все разъехались по домам. Провожая Г.К. Жукова, я спросил:

— Что там за революцию готовит Хрущев?

Георгий Константинович ответил:

— Какая там революция! До него, наконец, дошло, что убрать Берию было нелегко, а выкорчевать бериевщину еще труднее. Он меня приглашал и советовался по некоторым «товарищам», но опять не по всем, кого бы уже давно нужно было гнать из Москвы метлой. Ведь идет какая-то свара, травят Косыгина, он, между прочим, передавал тебе привет.

— Передавайте ему тоже привет, — сказал я, и добавил: — Пусть держится, он единственное лицо, которое достойно того, чтобы возглавить Правительство СССР.

На этом мы и расстались. Г. К. Жуков пошел на посадку в самолет, следующий до Москвы.

Проводив Жукова, я ехал домой и думал: «Какая все-таки многосторонняя личность Г.К. Жуков». Эта голова вместила в себя все: и проницательность, и дальновидность, а главное — величайшую преданность Родине. Той Родине, которую мы, вместе с И.В.

Сталиным, сплотившись всем советским народом, смогли защитить от фашистской чумы. Он, Жуков, не любил говорить о своем вкладе в разгром фашизма, когда с ним удавалось поговорить о войне. Он прежде всего ценил стойкость солдат, отмечал командующих фронтами, командиров корпусов и дивизий, по фамилиям помнил командиров полков, рот и взводов, отличившихся в боях за Родину. О себе же не любил говорить, как будто его на фронте и не было. Особенно Жуков отмечал заслуги нашей социалистической идеологии, высокий патриотизм советских людей. Именно наша идеология воспитала таких, как Александр Матросов, Николай Гастелло, Дмитрий Карбышев и многих других Героев Советского Союза.

— Если бы не Коммунистическая партия руководила народом на фронте и в тылу, — говорил он, — мы проиграли бы эту войну.

Практически вооружал и натравливал Гитлера на войну с Советским Союзом весь капиталистический мир, включая США, Англию и Францию. Это уже тогда они спохватились, когда Гитлер начал бомбить Англию, готовить захват Вашингтона. Стало понятно, что, захватив всю Европу, Гитлер не пощадит и их. Уже были готовы летчики-смертники, которые должны были долететь до Вашингтона и Нью-Йорка и сбросить весь свой смертоносный груз на эти города вместе с собой. Наши контрразведчики перехватили переговоры между Борманом, Гитлером и Гиммлером о разработке этой операции и передали перехваченное сообщение в канцелярию президента США. Таким образом, наша страна честно выполнила союзнические обязательства перед США.

А Даллес, Эйзенхауэр, Трумэн и люди помельче игнорировали некоторые решения президента Рузвельта, срывали поставки качественных продуктов, транспорта и некоторых видов вооружения для Советской Армии. По их вине откладывалось открытие второго фронта. Наша контрразведка, внедренная в разведслужбы США, докладывала и переправляла фотокопии протоколов того, что творили эти люди за спиной Рузвельта. В этих документах содержались следующие слова: «Наша цель — помогать слабому, но победить и подчинить нашей воле и тех и других. Борьба против фашизма важна, но не менее важна борьба против коммунизма. Русские, в какую бы одежду они ни рядились, всегда являлись и будут являться нашими злейшими врагами».

Домой я приехал очень поздно, где-то около двух часов ночи, автомобиль оставил около своего дома. Два дня я никуда не отлучался из дома, перерабатывал в голове слова, сказанные на совещании, и думал: «Какие все-таки молодцы наши ребята из СВПК СССР — ни семьи, ни удобств, ни сна, ни покоя, а они, как русские богатыри, защищают своей грудью советский народ, оберегают для него процесс построения самого справедливого общества».

Хоть при построении нашего общества мы и видели много недостатков, но воспринимали их как трудности первопроходцев по сплошным завалам мракобесия капиталистов. Именно они составляли основную разрушительную силу, которая порабощение народов прикрывала, так называемыми рыночными отношениями.

Посидев два дня дома, помогая маме в саду, я понемногу начал успокаиваться. Вспом¬ нил, как в 1953 г. мама заставила меня снять военную форму и надеть гражданский костюм для того чтобы вместе сфотографироваться. Знает ли она, что я остался военным человеком? Что бы она сказала, если бы я появился домой с совещания в военной форме? Наверное, посмеялась бы и сказала: «Генералы не крутят баранку!» Откуда ей знать то, что в нашей службе некоторые люди, находясь в звании генерала, вообще не надевали форму с наградами и всеми регалиями. Откуда ей знать, что порой нам приходилось работать чистильщиками обуви, дворниками, водителями у злейших врагов, возглавлявших разведки, работающие против Советского Союза. Но для этого и была создана наша контрразведка, поэтому-то мы и знали все, что готовят нам наши противники, поэтому-то мы их и опережали всегда и во всем. Правда и то, что мы все были живыми людьми, порой и нам хотелось поразвлечься. Я же всегда завидовал своим ребятам в том, что они не связали себя семьями. Им было легче переносить тяготы и лишения, они были как перекати поле. 19 февраля меня пригласил директор совхоза Михаил Михайлович и сказал:

— Звонил Ниязбеков и просил тебя подъехать к нему. Звонил также сюда Жуков, но не дозвонился, не смог, а дело серьезное. Бери «Победу» и жми.

Я быстро собрался и поехал в Чимкент к Ниязбекову, он был секретарем Южно-Казахстанского крайкома партии. Приехал к нему я около 13:30, Ниязбеков сразу же начал набирать номер Жукова. Когда дозвонились, Георгий Константинович меня спро¬ сил: