Транзит - Анна Зегерс

Хорошо одетый господин со шляпой в руках покосился на визитную карточку, лежавшую передо мной. Я невольно ответил на его поклон столь же вежливым поклоном. Я предложил ему свой единственный стул, а сам сел на кровать. Мой гость украдкой, насколько это позволяла вежливость, оглядел комнату.

– Простите, пожалуйста, мое вторжение, господин Вайдель, – начал он, – но вы поймете, почему я хотел вас повидать.

– Прошу прощения, – сказал я, – но от тех ужасных событий, которые обрушились на нашу страну, как, впрочем, и на всех нас, пострадало не только мое зрение, но и…

– Вы напрасно беспокоитесь, господин Вайдель, мы знаем друг друга, не будучи лично знакомы. И хотя вы меня прежде никогда не видели, без моего содействия вы не были бы сейчас здесь.

Чтобы выгадать время, я сказал, что это, наверно, все же некоторое преувеличение, но, увидев, что мои слова вызвали гримасу досады на его румяном, здоровом, самодовольном лице, я поспешил добавить:

– Хотя и не буду отрицать доли вашего участия в моем приезде.

– Я рад, что вы хоть это признали. Моя визитная карточка, мое имя уже объяснили вам, кто я: Эмиль Десандр.

– Как вы узнали мой адрес?

Если сначала я испытывал нечто вроде страха, то теперь я только удивлялся. Страдание, какого бы рода оно ни было, не только ранит душу, но и ограждает от многого. На меня могли обрушиться любые неприятности – мне это было безразлично.

– Очень просто. Ведь я деловой человек. Сначала я разыскал господина Пауля Штробеля. Как вам известно, его сестра дружит с моей невестой…

В моей памяти еще ничего не прояснилось, но промелькнули какие-то смутные воспоминания. Паульхен, его сестра, чья-то невеста, торговец шелком…

– Я вас слушаю…

– Господин Пауль много раз обещал дать мне ваш адрес, – с готовностью продолжал мой гость. – Господин Пауль полагал, что он у него записан. Но потом выяснилось, что вашего адреса нет ни в его личных бумагах, ни в списках комитета, одним из руководителей которого он состоит. Господин Пауль чрезвычайно занят, поэтому он посоветовал мне обратиться в мексиканское консульство.

Я напряженно слушал. Мой собеседник щебетал, вращая своей маленькой завитой головкой, точь-в-точь как пестрая птичка, сидящая на жердочке.

– Я должен поставить вас в известность, что прежде моего я обратился, само собой разумеется, к госпоже Вайдель. Я неоднократно встречал ее. Конечно, я понимал всю щекотливость ее положения, я учитывал все обстоятельства. Поэтому я решил урегулировать это дело лично с вами… Поскольку госпожа Вайдель утверждала, что не знает вашего адреса и, более того, сама вас разыскивает, я не счел возможным далее ее утруждать. Я отправился в мексиканское консульство. С вашим адресом, господин Вайдель, и в самом деле было много недоразумений. Видимо, здесь произошла какая-то путаница, потому что дома, который указан в вашем досье, вообще не существует. Улица, на которой, должно быть, вы прежде жили, еще не выстроена до и ого номера. Тогда по рекомендации одного господина из мексиканского консульства я отправился в Бюро путешествий. У управляющего Бюро был тот же адрес, что и в консульстве. Уже не говоря о том, что я, как деловой человек, обязан возмещать свои издержки, меня просто заело, что я не могу вас разыскать. Управляющий Бюро путешествий указал мне одного господина, португальца, в обществе которого вас иногда видели в кафе. Я обещал этому господину небольшое вознаграждение. Правда, ваш адрес ему тоже не был известен, но он знал одну девушку из магазина «Дам де Пари»…

«Видно, мышеподобный человечек, – подумал я, – пошел тогда за мной от нечего делать».

– Прошу вас, не огорчайтесь, не портите себе из-за этого кровь. Ведь ваша приятельница из «Дам де Пари» так и не выдала вашего адреса. Мне пришлось обратиться к ее подругам. Там девицы оборотистые. Короче говоря, в конце концов мне удалось открыть вашу тайну. Дело в том, что одна из продавщиц «Дам де Пари» живет неподалеку отсюда, на улице Беньер. Прошу извинить меня за нескромность, но не могут же, в самом деле, мои дела страдать из-за того, что изменились ваши семейные обстоятельства. Мои расходы должны быть покрыты.

– Без сомнения, господин Десандр, – сказал я.

– Я весьма рад, что вы с этим согласны, господин Вайдель. Ваша супруга в свое время направила меня к вам. Я рассчитывал, что мои издержки будут частично возмещены еще в оккупированном Париже, но, к сожалению, тогда мне не удалось с вами познакомиться. Мне пришлось передать письмо, которое я вез для вас, господину Паулю, брату подруги моей невесты.

– Что же это за издержки, господин Десандр?

– Как?! Значит, госпожа Вайдель вам ничего не скатала! – воскликнул он раздраженно. – Ну, конечно, у нее теперь другие интересы. Простите меня, господин Вайдель, я бы никогда не позволил себе намекнуть на эти обстоятельства, если бы у меня не было оснований полагать, что и вы уже утешились. Я видел вашу супругу в сопровождении другого господина. Но для меня издержки остаются издержками. А в свое время госпожа Вайдель меня торжественно заверила, что возместит мне часть дорожных издержек, если я возьмусь доставить в Париж ее письмо. Дело в том, что я с большим трудом решился тогда на поездку в оккупированную зону. Предпринять такое путешествие буквально в первые дни после прихода немцев было накладно и рискованно. Кроме того, несмотря на пропуск, выданный оккупационными властями, не исключались неожиданные препятствия при возвращении. Демаркационную линию могли либо совсем закрыть, либо передвинуть. Моя невеста умоляла меня отказаться от этой поездки. Но весной я поставил парижской фирме «Ле Руа» партию шелка-сырца. У них был военный заказ на производство парашютов и оболочек для аэростатов. В то время я не имел достоверных сведений, успела ли эвакуироваться фирма с моим шелком или ее захватили немцы. В последнем случае можно было бы добиться возмещения убытков, только заключив дополнительные контракты. Для меня многое было поставлено на карту, и все же основную роль в моем решении сыграла ваша супруга. О, она умеет убеждать мужчин! Она уверяла, что вы по гроб жизни будете мне благодарны, что, доставив это письмо, я спасу вас от смерти, что все мои расходы будут, конечно, оплачены. Ведь перевозить корреспонденцию из зоны в зону категорически запрещено. Любого могут обыскать. Да, ваша супруга сумела, видно, найти слова, которые меня тронули. «Я думал, что речь идет о большой любви, о настоящей страсти. Тем неприятнее я был поражен, встретившись с госпожой Вайдель по возвращении. Во время всего моего рискованного путешествия лицо вашей супруги стояло у меня перед глазами. Быть может, это прозвучит странно, но, клянусь вам, я все время думал о том, как обрадуется она, когда услышит, что я выполнил ее поручение. Мне тогда не удалось передать письмо вам лично, но в этом я, конечно, не виноват. Видно, над всеми домами, где вы останавливаетесь, навис какой-то злой рок. Не везет вам с адресами, мосье! В Париже вас тоже невозможно было обнаружить. В той квартире, где вы жили прежде, никто не знал, куда вы девались потом. Вы выписались и не оставили никакого адреса. Но, как я вижу, к своему большому удовлетворению, господин Пауль точно выполнил мое поручение. Ваша супруга, видимо, не хочет просить денег у своего нового друга. Но я ведь не виноват, что страсти так быстро проходят. Я не могу мириться с денежными потерями – даже с мелкими. Не руководствуясь этим принципом, я бы никогда не создал фирму «Десандр»…

– Все понятно, господин Десандр, – сказал я. – В какой сумме выражаются ваши издержки по доставке письма?

Он назвал сумму. Я задумался. У меня были только те деньги, что две недели назад мне сунул для передачи Вайделю композитор, которого вернули с Кубы. Я выложил их на стол и принялся пересчитывать. Иногда правдивостью достигаешь не меньше, чем враньем.

– Дорогой господин Десандр, – начал я, – ваши требования справедливы. Вы честно выполнили взятое на себя поручение. Вы никого не подвели. Не ваша вина, что вы не смогли мне лично передать это письмо в Париже. Письмо а все же получил. Вам должны быть возмещены издержки. Но вы сами видите – я беден. Я дам вам сейчас все, чем располагаю. Хотя обстоятельства моей жизни и изменились, но письмо мне по-прежнему очень дорого. Я постараюсь как можно скорее выплатить вам остальную часть.

Десандр внимательно слушал меня, вертя головой. Затем он написал расписку и сказал, что я всегда могу им располагать и что, кроме того, у него есть возможность замолвить за меня словечко в префектуре, если мне понадобится оформлять визу на выезд. В заключение он еще раз извинился и пробормотал несколько фраз о труде писателя. Мы снова поклонились друг другу.

VI

Я выбрал себе столик на застекленной веранде кафе «Ротонда».

Голова была пуста, и я невольно прислушивался к разговору, который велся за соседним столиком. Там рассказывали, что в Портбу, по ту сторону испанской границы, ночью в гостинице застрелился человек, потому что наутро местные власти должны были под конвоем отправить его назад во Францию. Две пожилые, болезненного вида дамы – одна из них привела с собой двух мальчиков, должно гнить, племянников, которые внимательно прислушивались к разговору, – по очереди добавляли звонкими голосами все новые и новые подробности этой истории. Видимо, это происшествие представлялось им куда проще, чем мне. Какие же безмерные надежды возлагал он на свою поездку, если возврат назад показался ему таким невыносимым! Должно быть, страна, откуда мы никак не выберемся и куда его хотели силком вернуть, представлялась бедняге кромешным адом. Ведь рассказывают же о людях, которые предпочитают смерть лишению свободы. Он наложил на себя руки, но свободен ли он теперь? О, если бы это было так! Если бы достаточно было одного выстрела, одного удара в тонкую узкую дверь над бровью, чтобы навсегда обрести и дом, и покой… Вдруг я увидел Мари, она шла вдоль Кур Бельзенс. В руке она держала помятую шляпку. Она вошла в кафе «Куба», что рядом с «Ротондой». Быть может, там ее ждал врач? Быть может, она продолжала свои поиски? С момента возвращения врача я упорно ее избегал. Но теперь я не мог больше совладать с собой и ждал, прижавшись лицом к стеклу веранды. Вскоре она вышла из «Кубы». Ее усталое лицо выражало разочарование. Она прошла почти рядом со мной. Я заслонился газетой «Пари-суар». Но, видимо, она все же бессознательно что-то заметила: то ли мои волосы, то ли пальто, то ли – если так бывает – почувствовала, что я страстно хочу, чтобы она обернулась.