Училка и мажор - Маша Малиновская

Колени дрожат, пальцы покалывает, когда я касаюсь ими первого выступа. Уже готова обернуться и предложить более гуманный и развратный способ отработки помощи. Но Радичу, кажется, мои страдания по кайфу, так что он вряд ли согласится, даже если я рехнусь настолько, чтобы это предложить.

— Ставь ногу на вот этот выступ и выжимайся, выпрямляя колено, на выдохе. Только потом перехватишь руку. Поняла?

— Поняла. Не поняла, зачем. — От страха случайно один раз икаю и становится жутко стыдно.

— Встречный вопрос, Адамовна, а почему нет?

— Потому что я не хочу? — спрашиваю с иронией, отирая влажные руки об одежду и примериваясь пальцами к выступам, на которые Семён указал.

— Нам часто кажется, что мы чего-то не хотим. На самом деле это страх и жизнь в скорлупе. А нужно идти вверх. Сейчас — в прямом смысле.

Вот каким бы вредным и наглым ни был Радич, есть в нём что-то… Что-то очень острое, что-то настоящее. Достаточно взрослый, даже я бы сказала зрелый взгляд на жизнь, её видение и понимание. Вопрос только в том, зачем он скрывает это за своим хамским поведением? Или это такой комплект? Нравится одно, бери и другое?

Я же никогда особой решительностью не отличалась. Всегда долго обдумывала каждый шаг, пыталась подстелить соломку. Казалось, что чем больше вариантов развития того или иного события я предугадаю, тем проще мне будет. Но на деле это лишь заставляло нервничать и корить себя за упущенное время.

Ладно, Радич, может ты и прав. Может мне и правда нужно выйти из зоны комфорта. Потому что я застряла. Увязла в проблемах, страхах и предательстве.

Резко выдохнув, я выпрямляю ногу, отрывая вторую от пола. Нахожу ещё один выступ, чтобы удачно её поставить.

— Отлично, — хвалит меня Семён, а потом даёт инструкцию, как лучше синхронизировать движения, чуть поправляет положение моей ступни на выступе.

Я продвигаюсь ещё на шаг вверх, оказываюсь от земли выше ещё на полметра и позволяю себе немного посмотреть по сторонам. Странное чувство появляется. Твёрдости под ногами нет, а внутри вдруг всё успокаивается. Конечно, ощущение опасности есть, но дрожь и тревога уходят, растворяются, и я уже куда смелее ставлю ногу на следующий выступ и выжимаюсь на ней.

Семён поднимается рядом. Инструктирует подробно ещё несколько шагов, а потом позволяет мне самой руководить своим подъёмом.

Я увлекаюсь настолько, что когда оборачиваюсь, то перед глазами всё плывёт — так высоко я, оказывается, уже взобралась.

Но странное дело. Будто всколыхнутая вода в стакане, видимость и восприятие тут же стабилизируются. Муть в глазах уходит, всё становится кристально-прозрачным. Дышится глубоко, но размеренно.

И это лишь зал! А как бы было круто на природе. Но, наверное, куда более страшно.

— Отдохни, — говорит рядом Семён, взбираясь по своей верёвке. — Слишком много адреналина, и у тебя начинается гипервентиляция. В реальных горах это весьма нехорошо ввиду разреженного воздуха.

— Мне нормально, — отмахиваюсь и делаю ещё несколько переходов достаточно быстро. Я уже довольно высоко и упиваюсь своей смелостью. Выхожу из зоны комфорта, как и предписывал доктор Радич. А как спускаться — потом разберусь. Обещал всему научить, вот пусть…

А потом у меня соскальзывают пальцы. Это случается всего за мгновение, за долю секунды, но этого хватает, чтобы рухнуть с вершины уверенности в себе и своих силах в пучину тошнотворного страха.

Я даже вскрикнуть не успеваю, когда все четыре мои точки опоры эту самую опору теряют и я оказываюсь в воздухе. Сотые доли секунды проживаются как часы. А потом моё запястье сжимается в стальном кольце мужских пальцев.

Семён ловит меня за руку, но я, оказывается и так не падаю. Ожидаемого столкновения нет, и я даже не сильно удалилась от того места, где оборвалась.

Страховка.

То, что я обычно делаю — страхую себя на все предполагаемые случаи. Но в этот раз я не думала о ней, это за меня сделал другой человек. Семён Радич. Да, это просто верёвка в клубе скалолазания, но почему-то я внутренне воспринимаю это острее. Важнее. Я позволила другим позаботиться обо мне, и меня не подвели.

Может, мне это кажется большим, чем есть на самом деле, но для моей собственной психики это прецедент.

Семён мягко отталкивается от скалы, и мы плавно спускаемся вниз. Мягко приземлившись на ноги, я не сразу ловлю равновесие.

— Это было круто, — говорю на эмоциях, потому что я действительно переполнена ими. Смена положения тела в пространстве, сложность подъёма, ощущение полёта при спуске, приземление и даже обрыв — всё это принесло массу впечатлений, хотя и заняло минут пятнадцать-двадцать, не более.

— Я планировал дать тебе уйти вверх, а самому отстать, но ты решила форсировать события.

— Зачем? Чтобы благосклонно дать мне почувствовать себя крутой? — улыбаюсь.

— Нет, чтобы попялиться на твой зад.

Радич был бы не Радич, если бы не сказал нечто подобное. Поэтому я просто качаю головой, закатив глаза, чтобы не ввязываться в полемику, в которой он смутит меня ещё сильнее.

Странно, но больше не единого пошлого намёка или шутки от него не поступает. Ну кроме замечания вскользь о форме люля-кебаб, который мы заказали в придорожном кафе.