Крепкий орешек - Родерик Торп

Карен бы это тоже не понравилось. Он опять был на ногах и шел.

— Билл? Я могу поговорить с Кэти?

— Конечно. Все, что угодно.

— Джо? С тобой все в порядке?

— Ты знаешь, что случилось?

— Да. Мне очень жаль. Скажи, я могу тебе помочь?

— Я убил всех, кроме одного. Он мечется где-то здесь.

— Телевидение сообщило об этом. Полиция сомневается в твоей информации. Ты не можешь остаться на месте? Сообщи, где ты, и жди их.

— Этот тип слушает нас. Он где-то здесь.

— Джо, им займется...

— Она права, Джо, — вмешался Эл Пауэл. — Послушай, я верю тебе. И не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось...

— Да я не ищу его! Я хочу выбраться отсюда!

— Пожалуйста, Джо...

«Ты впустую прожил свою жизнь. Что у тебя осталось? Все, что у них с Карен было самого дорогого, ради чего они жили, что уцелело после их мучительного разрыва, ушло навсегда и теперь принадлежало истории и времени». Он нажал на кнопку.

— Что там происходит? Что показывает телевидение?

— Улицы Лос-Анджелеса запружены машинами, — сказала Кэти. — Люди гонятся за деньгами, которые ветром несет на восток. Здание расположено между Беверли-Хиллз и тем направлением, куда несет деньги, поэтому «роллс-ройсы» никак не могут объехать автомобильные пробки. Если после всего того, что ты пережил, ты устроил и это, если ты разбросал деньги из окна, я безумно люблю тебя.

— Я ничего не знаю о деньгах. Я их даже не видел.

— Ты хочешь, чтобы я приехала?

— Сначала мне нужно в больницу. А ты отдохни. Не надо спешить.

— Я буду ждать тебя, — сказала она.

Он забыл, что внизу его поджидало телевидение. К нему начал подбираться незнакомый ему страх. Эл Пауэл прервал их разговор.

— Джо, послушай. К нам спускаются заложники — по двое, по трое. Они говорят, что наверху остались еще люди: то ли они выдохлись, то ли перепуганы насмерть, но идти не могут. Спустилось около сорока человек, но твоих внуков среди них нет. На основе твоей информации капитан Робинсон разработал план. Мы отправляем по всем лестницам группы офицеров. Они вооружены до зубов. Дойдя до каждого этажа, они будут информировать меня об этом по рации, а я сообщу тебе. Не надо говорить, где ты. Когда они дойдут до тебя, сядь на лестницу и заложи руки за голову. Мы спустим тебя, я обещаю тебе это, напарник.

Прошло еще целых сорок минут; они действовали с крайней осторожностью. Он был уже на шестом этаже, когда услышал их голоса и скрип их ботинок. Он сел, заложил руки за голову и позвал их.

Ощущение было такое, словно он отсутствовал — не общался с людьми — долгие годы. После того как они разоружили его и Эл подтвердил, что это тот самый человек, двое офицеров подняли его и понесли вниз. Всего их было шестеро, и все они говорили в один голос. Ему было все равно, поскольку самому нечего было сказать. Он с ужасом ждал минуты, когда придется говорить. Он сильно потерял в весе, что сразу почувствовал по той легкости, с какой они несли его, передавая затем своим товарищам.

— Как вы себя чувствуете?

— Нормально, все хорошо.

— Скажите, если будем очень трясти вас.

— Нет, все отлично.

Он услышал гул голосов, проникавший и доносившийся до второго этажа даже через стальную дверь, ведущую в вестибюль. Он что-то пробормотал, а офицер, несший его справа, сказал, что теперь ему надо привыкать к этому.

— Вот он! Вот он! Назад!

Дверь открылась, и он увидел стену людей, полицейских, операторов и корреспондентов; все кричали ему что-то, отталкивая друг друга. Яркий свет на время ослепил его. Врач стал разрезать штанину на левой ноге. Поставили носилки.

— Мне хочется постоять немного.

— Как вы себя чувствуете? — спросила женщина-корреспондент.

— Вы правда всех их убили?

— Где Эл Пауэл?

— Здесь, — он стоял сзади, в футах шести, держа руку на рукоятке револьвера тридцать восьмого калибра. Его глаза шарили поверх голов толпы, ища кого-то.

Лиленд улыбнулся:

— По телевизору ты выглядишь лучше.

— Я запомню это, — он посторонился, стараясь не смотреть на низкорослого темноволосого белого мужчину, стоявшего от него слева. — Это капитан Дуэйн Робинсон.

— Мы вынуждены задать вам несколько вопросов, Лиленд. Мы просматриваем видеозаписи, и нас очень интересует, кто разбросал деньги и почему.

Лиленд увидел, как Пауэл покачал головой: на пленках ничего не было.

— Я не отвечу ни на один вопрос без советов моего адвоката, — сказал Лиленд. — Думаю, прежде всего он посоветовал бы мне заняться здоровьем.

— Дайте нам поговорить с ним, — потребовал усатый корреспондент.

Лиленд сразу понял, что произошло, когда услышал первый звук, донесшийся от двери, ведущей на северо-восточную лестницу. Он хотел упасть на пол, но Робинсон мешал ему, прижав к стене. Карл закричал и начал стрелять по корреспондентам, чьи крики и визг заглушили грохот. Впечатление было такое, словно Лиленд смотрел на себя в зеркало. С головы до ног Карл был покрыт грязью и кровью. Он хотел убить всех. Охваченный безумием, он обрушил на них всю свою ненависть. Карл не успокоится, пока не перебьет всех, и кто-то должен его остановить. Хотя Стефани не смогла остановить Лиленда; даже ее смерть не смогла этого сделать.

Наконец-то Карл нашел Лиленда. Они смотрели друг на друга, как на свое отражение. Карл не видел никого, кроме Лиленда, и Лиленд знал это. Робинсон держал оружие в руках, но не стрелял. Карл выстрелил первым, и в этот момент Эл Пауэл схватил Робинсона за плечо и, толкнув, подставил под пулю, которая предназначалась для Лиленда. У Пауэла было такое свирепое выражение лица, что Лиленд не мог поверить, что это тот самый человек, которого он недавно видел по телевидению. Робинсон отпрянул назад и упал на Лиленда, причинив ему ужасную боль. Прежде чем он оказался на полу, погребенный под телом Робинсона, Лиленд увидел, как Пауэл, не торопясь, прицелился и сделал два метких выстрела, снеся Карлу верхнюю часть головы и разбрызгав повсюду мозги и кровь.

Лиленд пытался выбраться из-под Робинсона. Двумя руками Пауэл откатил тело Робинсона и вытащил Лиленда за штанины брюк, которые были все в крови, словно ему на колени вылили чашку супа.

— Врача! Врача!

Врач лежал мертвый рядом с Лилендом и Робинсоном. По всему вестибюлю стали подниматься люди. Увидев трупы, они закричали.

— Дай-ка мне этот чертов ремень, — сказал Пауэл и расстегнул его. — Надеюсь, ты не умрешь у меня, во всяком случае, не теперь.

Он крепко затянул ремень вокруг бедер Лиленда.

— Здорово ты нырнул за Робинсона.

Лиленд, не отрываясь, смотрел на него.

— Он умер, как герой, — сказал Пауэл. — Не забудь это.

— Лучше бы ты ничего не делал.

Пауэл посмотрел на него.

— Знаю. Но как-то не хочется, чтобы думали про меня так, особенно человек, которого я считаю своим напарником.

— Робинсон совершил ошибку, — сказал Лиленд вслух, но скорее самому себе.

— Он отдал жизнь за тебя, — сказал Пауэл. — Так надо относиться к случившемуся. Кровь у тебя уже не течет. Ты будешь жить.

— Ты чертовски хороший полицейский, — сказал Лиленд.

— Рядом с тобой я вообще никакой не полицейский, — он плакал. Вокруг Лиленда столпились полицейские, вытягивая шеи, чтобы взглянуть на него. Установили бутылку с плазмой. Появилось новое лицо.

— Держи ремень, парень.

— Сержант, — поправил его Пауэл.

— Извини, сержант. Именно так. Держи его, не отпускай.

— Успокойся, — сказал он Лиленду. — Ты еще сто лет проживешь.

Лиленд не ответил ему. Он хотел что-то сказать, но вдруг потерял всякое желание говорить. Пусть все катится ко всем чертям, он будет бездумно лежать. Вся прожитая им жизнь пронеслась в его памяти. Его подняли и быстро покатили к двери. Кто-то держал бутылку с плазмой и бежал рядом с ним и Пауэлом. Пауэл улыбался. Теперь он не имел ничего общего с тем человеком, лицо которого несколько минут назад было искажено выражением звериной жестокости.

Лиленд закрыл глаза. Теперь он будет думать о том, как хорошо летать.