Микеш - Йозеф Лада

Когда Франта наконец выбрался из пруда и, весь мокрый, поплелся к дому, Бобеш крикнул ему вдогонку:

— Я тебе покажу кабана рогатого! Только посмей снова замарать мой хлев, писака!

С этими словами Бобеш повернулся к зрителям, большинство из которых были дети, и строго сказал:

— А нет ли здесь другого такого писаки? Если есть, пускай выходит на сцену, я и его искупаю, чтобы у него раз и навсегда отпала охота безобразничать. Я сделаю это совершенно бесплатно, ни один мальчишка не заплатит ни гроша! Никто не желает? Прекрасно! Значит, к нам пришли только хорошие ребята. Тогда до свиданья, доброй вам ночи!

Бобеш поклонился и вместе с Пашиком залез в хлев.

Дорогие ребята! Вы, конечно, догадываетесь, что и вторая пьеса «Наказанный писака» — тоже очень понравилась публике. Взрослые бурно аплодировали, дети визжали от восторга и кричали Бобешу, чтобы он еще хотя бы разок искупал в пруду Франту. Бобеш высунул голову из хлева и, когда ребята поутихли, сказал:

— Обязательно искупаю! Но только завтра! Приходите и увидите!

Потом занавес сдвинулся, и попугай Клабосил закричал, что представление окончено.

Как в случае с первой сказкой — «Загадочный котик», — в которой впервые выступил говорящий кот Микеш, так и во время показа пьесы «Наказанный писака» публика была очень удивлена, услышав, что кабанчик и козел разговаривают человеческими голосами. Все это казалось невероятным! Тем не менее зрители уже не сомневались, что на сцене говорят сами животные, а не какие-нибудь чревовещатели или аппараты: до этого они много раз имели случай побеседовать с котиком Микешем.

— Вот вам и бессловесные твари! — схватившись за голову, изумленно воскликнула одна старушка. — Господи, теперь даже боязно козу кормить! Кто знает, может, она тоже у меня говорящая, и если еда ей не понравится, возьмет и опозорит меня перед соседками! Каких только чудес не случается на белом свете! — И в едином порыве она и многие другие зрители, которые держали у себя животных, дали зарок впредь относиться к ним с вниманием и заботой, дабы они не ославили их перед всем миром. В самом деле, шут их разберет, может, домашние животные и впрямь умеют разговаривать и лишь делают вид, что двух слов связать не в состоянии!

О чем только не судачили потом возле цирка! Всяк говорил, что ничего подобного он до сих пор не видел и не слышал; даже глубокие старики, по собственным откровенным признаниям, не встречали за свою жизнь ничего более Удивительного. И они были правы! Еще ни в одном цирке мира не было таких артистов. Поэтому пусть вам не кажется странным, что и на другой день, и еще очень и очень долго на цирк пана Клудского зрители приезжали посмотреть отовсюду, со всех концов земного шара.

Поездка в Грусицы

Как-то раз Олюшка снова уехала в Прагу навестить больного отца. Микеш ждал ее с нетерпением: по приезде Олюшка всегда передавала ему какие-нибудь приятные известия от пана Клудского. В тот день, однако, нашего милого котика ожидал необыкновенно приятный сюрприз, и он даже онемел от избытка чувств, когда пополудни Олюшка вернулась из Праги вместе со своим выздоровевшим отцом. Лишь когда пан Клудский протянул Микешу руку и потряс его лапку, котик сумел выговорить несколько приличествующих случаю слов. Зато глазки у него так и светились от радости: наконец-то сбылась давнишняя его мечта — поприветствовать пана Клудского в возрожденном цирке.

Во время свиданий с дочерью пан Клудский слышал от нее, что Микеш постоянно проводит в цирке усовершенствования, но, увидев все собственными глазами, он был настолько тронут, что даже прослезился от счастья. Однако еще больше поразился он, войдя внутрь шатра и осмотрев его убранство! У пана Клудского дело всегда было поставлено солидно, тем не менее таких великолепных украшений, веселых росписей, ярких светильников и удобных сидений в прежнем цирке не было никогда. Это был уже не цирк, а превосходно оборудованный театр!

— То, что я увидел, превзошло все мои ожидания! — с искренним изумлением бормотал пан Клудский. — Сам я не сумел бы добиться такого размаха, дорогой пан директор. Просто ума не приложу, чем смогу отблагодарить тебя за старания. Вне всяких сомнений, после того, что я здесь увидел, этот цирк не может больше называться «Цирком Клудского», он должен носить имя «Цирк Микеша и Клудского»!

Удивленный Микеш не сказал ни слова и только лапкой махнул в ответ, будто отгоняя от себя похвалы. В это мгновение Олюшке очень хотелось обнять котика и прямо посреди цирка пуститься в пляс, но она сдержалась, зная, как не любит Микеш ее девчоночьих нежностей. И она лишь то и дело гладила котика по черной головке. Оба они были несказанно счастливы, видя волнение пана Клудского, и никакие подарки не смогли бы обрадовать их сильнее. Потом Микеш с Олюшкой повели пана Клудского к фургонам, где размещались звери. Ах, дорогие ребята, какой радостной была встреча пана Клудского со своими любимцами! Слон Брундибар поприветствовал его торжественным трубным звуком, лев Ирод радостно забил хвостом, медведь Мышка принялся танцевать на задних лапах, а попугай Клабосил прокричал:

— О, пан директор! Вот так сюрприз, черт побери! Когда обезьяна Качаба поздоровалась с паном Клудским человеческим голосом, он ушам своим не поверил, ведь до его отъезда в Прагу она не произносила ни слова! Под конец Микеш представил ему Пашика и Бобеша, и пан Клудский даже присел от изумления!

— Ну и ну! — в растерянности воскликнул он, когда Пашик и Бобеш учтиво поклонились ему и пожелали доброго здоровья. — Чудеса да и только! Всякое бывало в моем цирке, но такого еще не случалось! Козел и кабан, а говорят совсем как люди! Теперь я понимаю, почему слава о нашем цирке облетела весь земной шар! Ты правильно сделал, Микеш, что не позволил этим двум молодцам бездельничать в своих грусицких хлевах и привез их в цирк! Ты и впрямь молодчина, и нет тебе равных на всем белом свете. Как я уже говорил, дорогой Микеш, отныне ты становишься совладельцем цирка, и завтра же, поутру, я отправлю кого-нибудь за художником, чтобы на всех фургонах и шатрах он написал: «Цирк Микеша и Клудского»!

Скромный Микеш попробовал было отвергнуть такое почетное предложение, но пан Клудский решительно заявил:

— Как я сказал, так и будет! Баста! С сегодняшнего дня ты будешь называть меня просто паном Клудским, и никаких «панов директоров»! Вот так, а теперь мне нужно отдохнуть, чтобы набраться сил к началу нашего славного представления.

В сопровождении Олюшки пан Клудский направился к своему жилому фургону, а Микеш побежал отдать необходимые распоряжения, чтобы нынешнее представление было сыграно как можно лучше.

Замещая директора цирка и став совладельцем, Микеш не соглашался жить в отдельном фургоне, потому что не хотел разлучаться со своими друзьями из Грусиц — Пашиком, Бобешем и Франтой Кулданом. Вчетвером им было там очень весело, и к тому же все вместе они не так скучали по дому. В свободные часы друзья частенько собирались в своем фургончике и вспоминали прежние времена и все те проделки, которые некогда совершали в Грусицах. Как там теперь дома, гадали они, здорова ли бабушка, не грустят ли без них Пепик с Мурлышкой?

Раз Микеш сидел за столом и упражнялся в чистописании, а Пашик, заложив передние ножки за спину, ходил туда-сюда и думал, по-видимому, о чем-то важном.

— Интересно, как там сейчас в Грусицах? — неожиданно подал голос кабанчик. — Чего Пепик не пишет?

Едва он произнес эти слова, как дверь отворилась и в фургон вошел старый Швейда с конвертом в руке.

— Вам письмо, пан Микеш, — радостно сообщил он. — Думаю, из Грусиц, на нем мниховицкий штемпель. — И, положив письмо перед Микешем, он ушел.

Котик перестал писать и быстрым, нетерпеливым движением вскрыл конверт. Сначала он вытащил из него само письмо, потом картонку с изображением домика.

— Пашик, старый плут, взгляни, что нам прислали! Узнаешь?! — воскликнул обрадованный Микеш.

— Боже мой! — изумился Пашик. — Да это же наш дом в Грусицах! Прямо как настоящий, клянусь своим пятачком! А вот и мой хлев, глянь-ка, Микеш, ну надо же! Мой родной хлев! Теперь он пустует! Какой славный парень наш Пепик, вспомнил о нас и нарисовал нашу избушку! Надо бы купить ему бумаги, карандашей и каких-нибудь красок, пусть еще нарисует чего-нибудь грусицкое. Но об этом после, так о чем же он пишет в своем письме? Будь добр, Микеш, прочти его! Микеш не заставил себя упрашивать и, развернув исписанный листок, начал тихо и медленно разбирать слово за словом. Пашик тем временем продолжал разглядывать картинку с домиком и никак не мог на него налюбоваться. Когда Микеш закончил читать письмо, Пашик с любопытством взглянул на котика, и ему показалось странным, что вид у друга совсем не веселый.

— Вот невезуха! — проворчал Микеш и почесал лапкой за ухом.