ОНО - Стивен Кинг

Он направился к своему консультанту с учетной карточкой 141 группы. Тот сделал на ней отметку. Билл подколол к карточке записку заместителя редактора и прикнопил все вместе на доску объявлений на двери преподавателя литературного творчества. В углу доски он заметил антивоенную карикатуру. Внезапно, казалось даже без его участия, пальцы Билла извлекли из нагрудного кармана ручку, и карикатуру пересекла надпись: «Если приключения и политика станут когда-нибудь взаимозаменяемыми, то мне останется лишь покончить самоубийством, потому что я не буду знать, что делать. Очевидно, политика изменчива. Рассказ не меняется никогда». Он помедлил и с некоторой неловкостью (правда, инерция была сильнее) добавил: «Я полагал, что Вы знаете об этом».

Его учетная карточка вернулась к нему с университетской почтой через три дня. Преподаватель сделал на ней отметку. В графе «текущая оценка» он поставил Биллу не «удовлетворительно», которого тот заслуживал в данный момент; графу перечеркнуло «плохо». И ниже резюме преподавателя: «Неужели ты думаешь, Денборо, что деньги — всему голова?»

— Конечно, — хохотнул Билл в пространство.

Став старшекурсником, он отважился написать роман, оказавшись к тому времени на творческом распутье. Он попытался избежать сгущенных красок и эмоциональных перегрузок, и тем не менее… почти пятисотстраничная рукопись получилась живой и интересной. Билл отослал роман в «Викинг Пресс», заподозрив, что роман — первая ласточка в череде последующих за ним романов о призраках… Ему казалось, что «Викинг Пресс» — неплохое место для старта. Ну уж если завернут, то первая остановка окажется и последней… «Викинги» купили роман, и Билл Денборо приступил к осуществлению своей мечты. Заика-Билл добился известности в 23 года. Через три года и за три тысячи миль от Новой Англии он распространил свою известность на запад благодаря бракосочетанию с голливудской кинозвездой в церкви Пайнса.

Любители сенсаций разрабатывали эту жилу семь месяцев. Они обсасывали дилемму: будет развод или просто брак аннулируют. Друзья (и враги) с обеих сторон ожидали чего-то в этом роде: разница в возрасте, несходство взглядов. Он был рослым, но с намечавшейся лысиной и склонностью к полноте. В дружеской компании он говорил неспешно; временами его речь становилась совершенно невнятной. Одра, с другой стороны, величавая, яркая, с каштановыми волосами, красотой своей больше походила на представительницу какой-то божественной сверхрасы, нежели земную женщину.

Биллу предложили написать сценарий кинофильма по его второму роману — «Черные пороги» (в основном потому, что ему принадлежало право сделать первый вариант — это было непременным условием продажи, и вопреки стенаниям его агента, что он, мол, безумец), и его вариант оказался приемлемым. Билла пригласили в Юниверсал-Сити для дальнейшей переработки и обсуждения.

Его агентом была невысокая женщина по имени Сьюзен Браун — ростом не выше пяти футов, но деловитая и чрезвычайно настойчивая.

— Не делай этой глупости, Билли, — говорила она. — Плюнь. Они же вкладывают в это кучу денег и намерены получить конфетку. Отдай Голдмену.

— Кому?

— Уильяму Голдмену. Единственный приличный сценарист, который вышел оттуда.

— О чем ты говоришь, Сьюзи?

— Он сидит там и сидит прочно, — гнула она свое. — Переплюнуть его все равно что вылечить рак легких: можно, но кто возьмется? Ты просто сгоришь на вечеринках и помешаешься на сексе. Или откроешь для себя свежую «наркоту». — Из безумно вытаращенных глаз Сьюзен на Билла буквально сыпались искры. — Не вздумай кидать им кусок мяса в виде себя самого. Пусть Голдмен. Книжка на полке. Они и слова выкинуть не смогут.

— Сьюзен…

— Слушай сюда, Билли! Бери деньги и беги. Ты молод и силен. Это они любят. Попав туда, ты первым делом лишишься чувства собственного достоинства, а затем потеряешь способность провести прямую между А и Б. И напоследок предложат тебе сняться… Пишешь ты как взрослый, но по жизни — упрямый ребенок.

— Я должен идти.

— Что здесь такое? — она резко обернулась. — Откуда такая вонь?

— Я иду. Я должен.

— Иисусе!

— Я должен уехать из Новой Англии. Я должен уехать из Мэна, — сказал Билл, чувствуя, что объяснять это все равно побоится — это было как проклятие.

— Почему, Боже праведный?

— Не знаю. Просто должен.

— Неужели в тебе всегда говорит писатель? От себя тебе нечего добавить?

— Но это правда.

Разговор происходил в постели. Ее груди были маленькими как персики и такими же сладкими. Билл любил ее, но как-то не по-настоящему, и они оба это понимали. Сьюзен села, обернувшись простыней, пытаясь скрыть от него выступившие на глазах слезы. Она не знала того, что знал он. Тактичней было бы не замечать заблестевших глаз, но Билл не мог, как не мог и полюбить ее всей душой, хотя и любил крепко.

— Ну что ж, иди, — бесцветно произнесла она, повернувшись к нему. — Дай знать, когда освободишься, если, конечно, останутся силы. Я приду и урву кусочек — если будет что…

Киноверсия «Черных порогов» называлась «Западня Черного Демона», и в главной роли была Одра Филлипс. Билл не был в восторге от изменения названия, но постановка оказалась удачной. А единственным, что он оставил в Голливуде, оказалось его сердце.

— Билл. — Одра предприняла очередную попытку вернуть его к действительности. Он заметил, что она успела выключить телевизор. Перевел взгляд на окно: к стеклам вплотную прижался туман.

— Постараюсь объяснить тебе как смогу, — сказал Билл. — Ты вправе знать это. Но сначала я попрошу тебя кое о чем.

— Говори.

— Налей себе еще чаю и расскажи, что ты обо мне уже знаешь или думаешь, что знаешь.

Она озадаченно посмотрела на мужа и подошла к комоду.

— Я знаю, что ты из Мэна, — сказала она, наливая чай. Хотя Одра и не была британкой, что-то типично британское прокралось в ее произношение — видимо, последствия съемок «Мансарды» — кинофильма, ради которого они сюда приехали. Это был первый оригинальный киносценарий Билла. Ему к тому же предложили быть и директором картины. Благодарение Богу, что он отклонил это предложение: его отъезд положил конец массе надоевших мелочей. Он представлял себе, как они все дружно начнут хаять его. «Наконец-то этот выскочка Билл Денборо показал себя в истинном свете. Сумасшедший, как и все эти хреновые писаки».