Артиллерист: Назад в СССР (СИ) - Ларин Павел

В итоге, промаявшись бестолку, плюнул и решил, пусть идет, как идет. Тем более, появилась новая головная боль.

Вернее, усилилась старая. Ольга Валерьевна, за которой бегала вся военная часть, решила, это дело принципа, объяснить рядовому Соколову на конкретном примере, что надо вести себя так же, как и остальные. От коллектива не отбиваться. А не бегать, наоборот, от самой Ольги Валерьевны, как от прокажённой.

Начмед, который достаточно много времени отирался то рядом со мной, то рядом с Олечкой, куда-то пропал на весь день. Я лежал в койке, сочиняя очередную романтическую поэму.

Дверь тихо скрипнула и в образовавшуюся щель проскользнула Ольга Валерьевна.

— Как Ваши дела, рядовой Соколов? Как самочувствие? Температуры уже нет. Да и в общем, все нормально. Странно, что товарищ майор Вас все еще держит здесь.

Олечка, само собой, не знала, что внезапные поэтические таланты начмеда были моей заслугой. Она подошла совсем близко, а потом вообще уселась прямо на кровать. Я пытался отодвинуться, но с одной стороны — Ольга Валерьевна и ее бурно вздымающаяся грудь. А с другой — стена. Кровать узкая. По ней особо не поскачешь, не спрячешься. Вот и получилось, что Ольга Валерьевна практически легла на меня всем телом, потому что ей приспичило проверять у нас Соколовым наличие температуры. Рукой. Потом губами.

Я чуть не взвыл. Мы с Соколовым, нормальные, здоровые мужики. И организм у нас, хоть и один на двоих, но молодой, растущий. Естественно, от близости женского тела, тем более такого, у нас встало все, что могло встать. Это, в свою очередь, заметила Олечка.

— А я уже подумала, что не нравлюсь вам, рядовой Соколов. — Прошептала она мне прямо в ухо, свою руку при этом положив туда, где у любого нормального мужика кнопка, отключающая мозг. — Я сегодня дежурю. Зайду проверить ваше состояние.

Когда она вышла, я минут десять глубоко дышал. Даже подошёл к окну, надеясь на свежий воздух. А потом понял, нам мандец. Если она реально явится, я не смогу бегать от нее по комнате, где особо бежать некуда. Это первое. А второе, подозреваю, что и не захочу бегать. Потому что, конечно, женщина она очень соблазнительная.

А вот уже потом, после всего этого, придет начмед и кастрирует меня к чертовой матери. Он точно сможет. Не задумываясь.

В общем, вечера я ждал, с одной стороны, с замиранием сердца. Вернее, конечно, это было вообще не сердце. Замирало совсем в другом месте. Но так красивее звучит. А с другой, с надеждой, что майор Сергеев появится, наконец, и я под любым предлогом сделаю все, чтоб ночное рандеву не состоялось.

Дело в том, что утаить это можно, но хрен его знает, получится ли. Я просто до жопы рад, что, благодаря капитану Жуку, мы с Исаевым попали реально в нормальную часть. И портить это вообще не хотелось бы.

К сожалению, начмед так и не появился.

А вот Ольга Валерьевна пришла, как и обещала. Я понял, это судьба. А потом плюнул на все, и с огромнейшим удовольствием посвятил несколько часов Олечке. Просто отказать ей вообще никак не смог. Подумал, хрен с ним. Как-нибудь разберёмся.

Глава 22

В общем, план оказался — полная фигня. А Ольга Валерьевна оказалась какой-то ненасытной женщиной. Я слышал, конечно, такое бывает, и под маской одухотворенной, возвышенной особы может скрываться извращенка или нимфоманка со стажем. Но не думал, что сам окажусь в подобной ситуации. Нет, мне ее рвение очень даже нравилось. В плане того, что это значительно приподнимало не только жизненно важный в данном случае орган, но и нашу с Соколовым самооценку. Однако, незримый образ начмеда, которого я представлял не иначе, как со скальпелем в руке, становился все более осязаемым. Просто, очень скоро я убедился, что иногда все-таки лучше думать головой.

Три дня не было видно майора и три дня Ольга Валерьевна с меня с живого не слазила. Между прочим, вовсе не в переносном смысле.

Я уже проклял все на свете, честно говоря. Не из-за самого процесса. Он, как раз был очень даже на высоком уровне. Олечка жгла, как в последний раз. Основную роль в моем прозрении, сыграло то, что наше с ней представление о том, как все происходило между нами, радикально отличалось. На третий день, одёргивая халат и поправляя нижнее белье, она задала очень странный вопрос. Сколько я хотел бы детей и как родные отнесутся к небольшой разнице между мной и моей избранницей. Потом последовал еще более странный текст. Она вдруг поинтересовалась, каково это, вырасти в семье настоящего героя? Хотел ответить, понятия не имею, потому что вообще хрен пойму, о чем речь, как вдруг Ольгу Валерьевну сильно начал волновать вопрос, сколько комнат в нашей квартире. И не разумнее ли будет разменять ее на две отдельных. Потом снова вспомнилась "небольшая" разница в возрасте и дедушка-герой

— Небольшая? — Переспросил я, чувствуя, что снова начинает кружиться голова. Как в тот день, когда поднялась температура. Только в этот раз болезнь точно ни при чем. — Небольшая, это когда пять лет. Ну, ладно, семь. А у нас с Вами — семнадцать. Думаю, тут не только о родителях думать надо. И это ещё, прошу заметить, мы не берем в расчёт майора Сергеева.

— А что майор Сергеев? — Совершенно беззаботно спросила Ольга Валерьевна.

— Как что? Он Вас типа того… типа любит. Если что-то узнает, разница в возрасте совершено никого не будет волновать, потому что он меня просто грохнет. И знаете, у человека, имеющего доступ к различным лекарствам, эта возможность весьма даже реальная.

— Ой, да хватит тебе! Мы ему сами все скажем. Переживёт. — Олечка небрежно махнула рукой, поправила волосы и вышла из кабинета, где теоретически мы должны были ставить укол, а в реальности делали совершенно другое.

Вот тут я точно понял, это мандец. Во-первых, как и большинство женщин, мое желание заняться сексом и желание Соколова удовлетворить физические потребности своего юного тела, Ольга Валериевна приняла за большую и чистую любовь. Я, конечно, знаю, женщины склонны додумывать себе различные подробности в личных отношениях, но здесь Олечка не додумала. Здесь она вообще все сочинила. Да и потом, я, конечно, не знаток женских сердец, может. Они меня просто как-то никогда не волновали. Обычно интерес имелся совершенно к другим органам. Но вот что-то мне подсказывало в этот момент, страсть у Олечки возникла вовсе не к огромной харизме Соколова. Эта особа имеет вполне конкретные цели. И что-то они мне не сильно понравились, если честно. А уж тем более, совершенно не хотел я ни в чем признаваться майору.

В общем, стало понятно, ситуация выходит из-под контроля. Особо порадовала Олечкина уверенность, будто нам надо кому-то что-то рассказать. Тем более, когда этот кто-то — начмед, которому я тут стишки сижу кропаю. Он в этой ситуации выглядит идиотом. А я, вроде как, тоже не очень хорошо. Одно дело, перепихнулись для удовольствия, совсем другое, когда я "перепихнулся", а Олечка комнаты с нашей с Соколовым квартиры считает. Потом еще в красках представил, куда конкретно майор Сергеев мне мои же стишки засунет и сколько раз провернет. Стало понятно, надо разруливать ситуацию. Пока эта ситуация не разрулилась в плохую сторону без моего на то согласия.

Причем, отпускать меня из санчасти майор не собирается. У него, блин, любовь. И ведь не скажешь, что предмет любви немного не соответствует мечтам начмеда.

Посидел я, подумал, и понял, нужна помощь. Только помощь старших, так сказать, товарищей. Тех, кому майор Сергеев не сможет отказать.

Не иначе, как почуяв мою беду, снова нарисовался Исаев. Очень, кстати, вовремя. Пришел проведать. Как обычно, постучал в окно.

— Исаев! Сука! Как я рад! В смысле, не ты сука. Ты — мой боевой товарищ. Это — для связки слов.

А я действительно был рад. Потому что самому мне из санчасти не смыться.

— Олег, важное задание. Очень важное. Я как можно быстрее, должен вернуться в казарму.

— Так. И в чем проблема? Как себя чувствуешь? Болезнь прошла? — Исаев искренне не понимал, что не так.