Конвой - Сергей Фомичев

— А если мы готовы внести ну очень большое пожертвование? — спросил Рыжий стражника. — И хотим заверить господина Гарчи в нашем расположении?

Тот покосился на тяжело навьюченных лошадей, прикидывая, сколько пудов серебра может содержать поклажа.

— К казначею, — наконец решил он.

— А если у нас тайное дело? Если мы кое-что знаем о чернильниках такое, чего ещё не знает никто.

— К сержанту Вреде.

Он подумал ещё немного.

— Уж если совсем горячее…

— Ну? — поторопил Рыжий.

— К адъютанту можно обратиться.

— Зови адъютанта.

Стражник отправил посыльного, а друзьям указал на скамеечку возле привязи.

— Что-то не так в лагере этом, — произнёс Жирмята, пристроив лошадей.

Волошек оглянулся, прислушался.

— Клинки не звенят, — решил он. — Даже деревяшки учебные не стучат. Не учат здесь фехтованию и не упражняются даже. Либо ветеранов немного, но скорее смысла особого нет. Не против людей армия выступать готовится.

Скоро подошёл адъютант. Им оказался молоденький парень с нашивками лейтенанта. Высокомерно взглянув на друзей, он, похоже, собрался выслушать заковыристую историю или предложение о поставке добровольческой армии вот этих вот прекрасных самострелов новейшей конструкции, после чего намеревался со спокойной душой распорядиться выставить гостей вон.

Но Волошек не стал ничего говорить. Он вырвал страничку из блокнота, черкнул пару строк и передал лейтенанту.

— Доложите о нас генералу. Записка предназначена только ему.

Адъютант, пожав плечами, ушёл. Вернулся он скоро. Надменный вид сменился плохо скрываемым изумлением.

— Прошу, — сказал он. — Генерал примет вас. Всю дорогу лейтенант молчал. Волошек и Рыжий с любопытством разглядывали лагерь. Судя по неловким движениям большинства воинов, здесь в основном натаскивали новобранцев, а сколоченные отряды уводили поближе к передовой.

Помимо обычных упражнений попадались и занятные аттракционы.

Один из ветеранов забрался на высокую стремянку и принялся вертеть привязанной к палочке лентой, на манер того, что исполняют гимнастки. Внизу сержант показывал ополченцам приёмы защиты и нападения, совсем не похожие на фехтование…

Главнокомандующий обитал в единственном на весь лагерь бревенчатом доме. Он встретил гостей на крыльце. Старый тёртый наёмник. Расшнурованная наполовину куртка. Волосы собраны на затылке в тугую косу. Вдоль руки тянется длинный рубец. Взгляд острый, но без поспешной оценки.

— Пропустите, — крикнул Гарчи часовым.

Они вошли в комнату, где, кроме большого стола, маленькой конторки и нескольких стульев, не было никакой мебели.

— Это правда? — спросил генерал, едва закрыв дверь. — Вы закончили военную академию в Кёнигсбepгe? Да ещё и с отличием?

— И военно-морские курсы в Архангельске, — добавил Волошек. — Правда, с тройкой за дисциплину. Судя по всему, такая оценка послужила дополнительной рекомендацией. Гарчи довольно кивнул и повернулся к Жирмяте.

— Нижегородский университет, — не дожидаясь опроса, доложил тот. — Факультет общественных наук и права.

Взгляд генерала немного потускнел. К Рыжему он утратил всякий интерес и продолжил разговор лишь с Волошеком.

— Приятно видеть вас здесь. Знаете, выпускники академий воротят носы от нашей армии. Они предпочитают отираться возле князей и вместе с ними выжидают, куда всё повернёт.

— Их трудно упрекать. После кровопускания в «великом ударе» князья стали осмотрительней. Теперь все ждут чуда от вашей армии.

Волошек улыбнулся и добавил:

— Говорят, у вас взводных нехватка?

— Взводных?! Да мне на роты некого ставить, на полки!

Он вздохнул.

— Людей приходит много. Грех жаловаться. Но большей частью все они не обучены. В лучшем случае ополченцы или копейщики из городской стражи. Ставлю на роты вчерашних взводных. На полки просто способных парней из бывших военных. Я и сам до вторжения командовал ротой наёмников. Признаться, неплохо справлялся. Все мои парни теперь сержанты… Но армия — это не отряд головорезов.

Генерал помолчал. Прошёлся до большого стола и обратно.

— Итак, — сказал он. — Вы решили присоединиться к нам? На какую должность рассчитываете?

Волошек смутился.

— Генерал, — произнёс он. — Мне приходилось командовать и ротой, и полком. Пусть и не в бою, но опыт есть. И я с радостью встану туда, где принесу больше пользы. Однако прежде чем принять решение, мне хотелось бы ознакомиться с обстановкой. До сих пор я узнавал о положении только из газет.

— А о чём пишут газеты? — прищурился Гарчи и, увидев на лицах друзей сомнение, добавил: — Нет, правда, я до сих пор не прочёл ни одной.

— Ну, говоря коротко, пахнет жареным.

— И всё же? Поверьте, мой друг, это не праздный интерес. От газет, как я понимаю, во многом зависит приток добровольцев и средств.

— Чего же вы тогда приказали выбрасывать репортёров через Мусорные ворота? — не выдержал Жирмята.

— Далеко не всех, — усмехнулся генерал. — В Солодке поселилось с полдюжины. Ещё несколько шатается возле передовой. Я держу их на голодном пайке. Таинственность только подогревает интерес, а любой пущенный вовремя слух становится для них желанной добычей. Поэтому мне и интересен ваш взгляд, так сказать, со стороны.

— Извольте, — Волошек кивнул. — Чернильники наступают сплошным фронтом, расходясь почти правильным кругом от центра Альмагардской зоны. Делают по четыре версты в сутки, может, чуть больше. На сопротивление по всему периметру сил не хватает. Поэтому вы пытаетесь прикрыть южное направление. На севере действуют литовцы. Фланги и у них, и у вас оголены, если уместно вообще называть флангами обширные территории, не прикрытые войсками. Спасает лишь то, что чернильники не стремятся по каким-то причинам к охвату, прорывам, а тупо наступают сразу и везде. Пробить или хотя бы поколебать вражеские порядки не удалось. Князья попросту сложили головы в единственном ударе, а ваши войска медленно пятятся. В этом отступлении многие видят хитрость, стратегический замысел, но… Волошек запнулся.

— Договаривайте.

— Генерал, меня не могут обмануть газеты. Люди хотят верить в чудо, но я привык доверять здравому смыслу. Насколько я понимаю, за всё время боёв вам не удалось заставить чернильников хотя бы замедлить поступь.

— Верно, — признал Гарчи. — Мы не можем сдержать их. Мы ни черта не можем. Мы не знаем о них ничего. Кто они такие? Откуда пришли? Чего хотят? Мы не знаем даже, как выглядят эти самые чернильники.

Он подошёл к столу и развернул карту. Собрался было что-то на ней показать, но, бросив с досадой карандаш, продолжил: