Мировой кризис - Андрей Мартьянов

В полдень по Петербургу приватная новость незнаемыми путями дошла до Парижа, и с нею ознакомился некий Люк Анно.

Мсье Анно имел привычку думать, перед тем как действовать. Посему две телеграммы в Одессу он отправил только через сутки, тщательно взвесив все «за» и «против».

Записную книжку Робера де Монброна налетчики не отобрали, не видели в ней ценности. А ценность имелась великая – стихотворение Франсуа Вийона, ключ к шифру, с помощью которого обменивались сообщениями банковский дом «Монброн ле Пари» и ночной король Парижа. Робер, правда, о ней пока не вспоминал – не до того было.

Для Березовки, тишайшего и сонного южного городка уездного подчинения, ночное событие стало сенсацией номер один, затмившей даже вынужденную остановку на станции царского поезда восемь лет тому назад из-за поломки локомотива. Мещанки доселе обсуждали мельком виденные платья светских дам, вышедших подышать воздухом на перрон, а волостной старшина Нечипорук в пьяном виде любил хвастать, будто был допущен к перстоцелованию. Врал, разумеется.

К девяти утра все березовские обыватели, начиная от образованного станционного фельдшера и заканчивая распоследней торговкой гусями, знали, что стряслось нечто невероятное, по масштабу сравнимое если не с войной 1812 года, то уж точно с землетрясением или паводком двадцатилетней давности, когда в городишке смыло больше трети домов и обрушилась колокольня. Слухи распространялись самые невероятные. Нападение на поезд великого князя! Да нет же, на германского посланника, а устроили это турки или персиянцы! В Москву шел состав с золотом, налетчики ограбили четыре вагона, остальные пожгли! И так далее.

Спасибо становому приставу Березовки – человеку пожилому, бывалому и рассудительному: все сделал как надо. Раненых спешно отвезли на квартиру земского врача, в уезд отправили не только телеграмму с просьбой о помощи, но и гонца из числа урядников, немногих пассажиров курьерского разместили в доме помещика Федоршина, принявшего перепуганных заграничных господ и угрюмого петербургского графа с редкими гостеприимством и участием, чем отроду славилась Новороссия.

Становой в дело соваться не стал – как и положено, составил протокол о происшествии, распорядился десятским смотреть за стоящим на запасном пути составом в оба глаза и не пущать любопытных к вагонам, а сам предпочел дожидаться судейских и начальство из Одессы.

Начальство себя ждать на заставило: ко второй половине дня заштатную Березовку наводнили полицейские и жандармские чины, а также господа в партикулярном – приехал даже один генерал. Зевак от федоршинского дома с фальшивыми коринфскими колоннами и яблоневым садом оттеснили городовые, целый табун следователей принялся осматривать злосчастный поезд. Профессор медицинской кафедры Одесского университета Кульчицкий с ассистентами, прибывшие для освидетельствования раненых, немедля направились к врачу-земцу. Полчаса спустя профессор вышел из комнаты с вытянутым бледным лицом и пробормотал одно-единственное слово «Невероятно…».

Можно сказать, что Березовка оказалась на военном положении – допрашивали всех, кто хоть что либо видел или слышал: служащих товарной станции, пастухов, гнавших на рассвете стадо неподалеку от места происшествия, ночных сторожей. Выяснили, что несколько рессорных колясок с дутыми шинами были замечены на дороге, идущей с юга по берегу Тилигульского лимана, значит, гости действительно прибыли из Одессы. Потерпевшие описали налетчиков с портретной точностью, всем запомнился главарь – человек с «восточным лицом»…

– Восточным? – усмехнулся следователь, беседовавший с Джералдом. – Шрама в виде латинской буквы V над левой бровью не заметили, ваша светлость? Заметили, значит… Ну что ж, могу поздравить: имя вашего оскорбителя – Моисей Винницкий, он же Мишка Япончик. Бывший анархист, в 1907 году приговорен к виселице за убийство полицмейстера Михайловского. Помилован, казнь заменена на двенадцать лет каторги. Бежал два года назад. Гроза Одессы. Можно сказать, что вы дешево отделались, сэр. Это страшный человек. Номер первый в розыскных списках нашей губернии и седьмой по империи. Теперь давайте попытаемся составить опись похищенного.

– Сударь, – Джералд с колоссальным трудом пытался говорить невозмутимо. – Это катастрофа: они отобрали всё, документы, деньги, уничтожена значительная часть имущества…

– Сожалею, но немедленно вернуть ценности и бумаги мы вряд ли сможем. Ни одна облава на банду Япончика пока – подчеркиваю, пока – не принесла результатов. Итак, сэр, продолжим…

Глава пятая

Тихий город на море

На пороге гостиничного номера стоял молодой человек, одетый по последней моде – жемчужно-серый сюртук, темный жилет с флорентийской вышивкой шелком, идеально отглаженные белые брюки. Выглядел гость молодо, не старше двадцати трех лет. Лицом симпатичен, глаза карие и внимательные, чуть навыкате, тончайшая ниточка темных усов, волосы зачесаны назад и смазаны бриллиантином.

С первого взгляда незнакомец производил впечатление самое благоприятное, однако Тимоти сразу отметил, что движения у визитера неуловимо-хищные, словно у дикой кошки, а сюртук справа на груди едва заметно оттянут, будто в внутреннем кармане лежит тяжелый предмет. Какой именно, лучше не интересоваться…

Сразу же выяснилось, что молодой человек по-французски не говорит, следовательно, к людям светским не относится. Переводить пришлось Прохору:

– Его зовут Бенцион Крик, – сообщил камердинер. – Но предпочитает, чтобы к нему обращались по прозвищу: Король.

– King? – уточнил Джералд. – То есть Le Roi? Любопытно, почему? Ну что ж, никаких возражений. Попросите его присесть, мсье Вершков, и предложите вина…

– Почему? – отозвался присутствовавший здесь же Барков на галльском наречии. – Вы представляете себе карточную колоду, милорд? Король – старшая фигура, туза исключаем. В одной из русских уголовных традиций предводитель шайки налетчиков, так называемой «масти», обычно именуется «королем», прочие члены банды так же распределены по значениям карт – «дама», валет», «джокер», «десятка» и так далее.

– Неужели? – Джералд вздернул левую бровь. – Надо было сразу догадаться, что протеже мсье Анно принадлежит к соответствующему… гм… сословию. Фамилия у него, кажется, не славянская?

– Черта оседлости, – поморщился граф. – Я же вам рассказывал.

– Да, конечно… – Джералд перевел взгляд на расположившегося в кресле Крика, затем на Прохора. – Господин Вершков, спросите Короля, чем он может содействовать?