Стреляющие горы - Геннадий Ананьев

— Стой!

Хасан рванулся вперед, петляя между кустов и деревьев. Автоматная очередь срезала ветки слева от него, другая тоже прошла мимо. Бросок — и он оказывается в густом подлеске, ломится через него уже напролом, словно заяц, убегающий от лисы, перемахивает через поваленные деревья.

А сзади — Османов и Абдуллаев. Именно они, находясь в секрете, засекли Хасана. Подбежали к ёрнику, высветили смятые и поломанные кусты, сквозь которые продирался Хасан. Доложили по радиотелефону Меркульеву:

— Неизвестный вынырнул, словно из-под земли. Уходит лесом. Разрешите преследовать?

— Преследуйте, — разрешил капитан и приказал Александровичу и Бабикову, охранявшим входную дверь в дом:

— Оба — со мной. Осмотрим местность за оградой и — в погоню. Османов и Абдуллаев идут по следу. Думаю, что это Хасан.

Меркульев доложил обстановку Лоськову и связался с ближайшей заставой:

— Беглец, предположительно Хасан, уходит в сторону границы.

— Вас понял.

— Оповестите соседей справа и слева. Хасан — бывший охотник. Он может резко изменить маршрут. Я двигаюсь в сторону границы, не тратя время на поиск следов.

Ни автоматные очереди за забором, ни стремительность, с какой покинул двор Меркульев с Александровичем и Бабиковым — ничто не внесло сумятицы в действия оставшихся пограничников и бойцов «Вымпела»: каждый оставался на своем месте, обеспечивая безопасность работы следователей. Один из них уже начал допрос Турка. Тот продолжал возмущаться:

— Вот мой паспорт. Я не имею понятия ни о каком джихаде. Я — миссионер фонда «Всех Святых».

— Как вы оказались в этом доме?

— Фонд направил меня сюда для того, чтобы я нес священное слово правоверным в горных аулах. Дом куплен на мое имя, имя потомка славного рода Али Хусейна, преданного единственно спасительной вере.

— Есть подтверждение?

— Да. Вон в той шкатулке.

Турок поднимается, чтобы взять шкатулку в нише, но следователь резко останавливает его:

— Сидеть!

— Я не собираюсь предпринимать что-либо, противоречащее закону.

Не обратив внимания на заверение Турка, следователь задал новый вопрос:

— Вы содержали гарем из несовершеннолетних. Где он?

— У меня, на моей родине, есть гарем. Через год моя миссия закончится, и я с великим наслаждением обниму своих любимых жен.

— Вы отрицаете насильственное удержание для своего ублажения несовершеннолетних?

— Отрицаю. Никаких несовершеннолетних я не держал и не помышлял об этом.

Следователь попросил стоявшего за спиной Турка бойца:

— Позови подполковника Нуралиева, истинного хозяина этого дома.

Нуралиев не вошел, а ворвался в комнату, набросился на Турка:

— Где моя дочь, вонючий шакал?!

Турок пожал плечами и, демонстрируя всем своим видом возмущение, обратился к следователю:

— Избавьте меня от оскорблений. Я — миссионер, а не насильник. И еще я прошу связаться с моим фондом. Его руководство должно знать, что вы покушаетесь на священное, богоугодное дело, которое я делаю.

— Вам такая возможность представится. Всему свое время. Пока же мы вас задерживаем.

Предварительный допрос Турка закончен, и его уводят в женскую половину, как раз в ту комнату, где дорогим ковром прикрыт вход в подземелье.

Оставшись вдвоем с Нурапиевым, следователь предлагает:

— Поприсутствуйте на допросах.

— Конечно. Я советую вызывать боевиков по одному.

— Иначе мы и не допрашиваем. Беда только в том, что у нас нет возможности развести их всех по отдельным комнатам.

— В каждой комнате по четверо пограничников. Они не только охраняют бандитов, но и пресекают любые разговоры между ними.

В комнату ввели Рамзана Курбанова, который сразу же обратился к Нуралиеву:

— Слава Аллаху! Я верил, Керим, что ты тоже будешь в своем ауле. Теперь я могу рассказать обо всём, и мне поверят, потому что ты подтвердишь, что мы с напарником посылали к тебе внука аксакала.

— Значит, это ты — Рамзан?

— Да.

— Тогда рассказывай всё без утайки.

— Одно условие: вы не станете ничего предпринимать, пока не допросите всех. Я не должен потерять доверия остальных. Я еще пригожусь вам.

— Так и поступим, — заверил следователь.

Рамзан Курбанов выложил всё начистоту. Когда его отвели под конвоем в прежнюю комнату, следователь с удовлетворением произнес:

— Да! Теперь и я могу сказать: слава Богу. Арест Турка обоснован. Пусть теперь поднимают вой продажные журналисты, особенно на Западе.

Пусть кричат во все голоса о нарушении прав человека, об отсутствии демократии в нашей стране — мы им представим живых свидетелей насилия и даже убийства.

Дальнейшие допросы серьезных результатов не дали. На все вопросы задержанные твердили примерно одно и то же: Али Хусейн нес правоверным слово Аллаха. Они же числились при нем либо слугами, либо охранниками.

Когда закончились допросы, Нуралиев прошел к бункеру во дворе и трижды постучал в металлическую дверь. Потом еще два раза.

— Ты, Рамзан? — послышалось за дверью.

— Нет. Это Керим Нуралиев. Все в доме арестованы. По просьбе Рамзана, ты тоже после допроса присоединишься к ним. Скажешь: задержан, когда возвращался с особого задания Хасана. И что тебя тоже допрашивали. Ты знаешь мой голос, отворяй, не опасайся.

Открыв дверь, напарник Рамзана сразу же сообщил:

— Здесь, в лохмотьях казненных пленников, спрятаны два автомата и к ним подсумки с патронами.

— Спасибо за информацию. До них еще дойдет очередь. Сейчас же расскажешь следователю всё, чему был свидетелем.

Над горами занимался рассвет. Сержант Османов и ефрейтор Абдуллаев давно уже потеряли след Хасана, и теперь двигались по направлению к границе самым коротким путем. В лесу стало светлей, поэтому Османову и удалось рассмотреть в зарослях кустарника надломленную ветку.

— А, похоже, мы верно идем, — обрадовался он удаче.

— Но Хасан мог изменить направление своего движения, — высказал опасение Абдуллаев. — Сломанная ветка еще ни о чем не говорит.

— Не скажи! Надлом недавний. У Хасана одна цель — граница. Прибавим ходу.

Продравшись через заросли, бегом пересекли редкий участок леса и уперлись в лежащий поперек пути мощный ствол поваленного дерева. Прежде чем перелезть через него, Османов внимательно осмотрел препятствие и с гордостью прирожденного следопыта указал товарищу на очередную примету:

— Посмотри, вот еще один слом. Теперь двигаемся порознь. Я — первым, ты — в пределах видимости — за мной. Патроны — в патронники.

— Понял.

— Вперед!

Участвующие в погоне Меркульев с Александровичем и Бабиковым тоже спешат в сторону границы. Когда они, преодолев очередной завал, вышли на опушку леса, на радиотелефон капитана поступило сообщение с пограничной заставы:

— Неизвестный в зоне нашего контроля. Вышел из леса и перебегает пойму в километре от поста наблюдения. Пост оповещен и готовится к задержанию.

Пост наблюдения, о котором упоминалось в сообщении, был оборудован таким образом, что его трудно было заметить даже с близкого расстояния.

Естественную щель в скале закрывала искусно сложенная каменная стена с узким, завешенным брезентовым пологом, входом. Навес из шифера ловко замаскирован камнями — в упор не разглядишь. На противоположной стороне седловины — уютный закуток из камней, из которого посменно, круглые сутки ведут наблюдение пограничники. Отсюда хорошо виден большой участок как российской территории, так и сопредельной стороны. Вся пойма реки — как на ладони. Речка хотя и узкая, но бурливая, с множеством перекатов, по которым можно без особого труда перебраться с одного берега на другой. Вода ее, особенно на рассвете, кажется голубой.

От наблюдательного пункта в саклю проложена прямая связь. На грубо сколоченном столике — телефонный аппарат, рация и развернутая схема участка границы, взятого под наблюдение. Раздается зуммер рации, и сидящий за столиком сержант отвечает на вызов:

— Слушаю.

— На вашем участке появился неизвестный. Движется в сторону границы. Он уже должен быть в зоне вашей видимости. Его преследуют пограничники из отрядной группы спецразведки. При необходимости окажите содействие в задержании.

— Понял. Принято.

Сержант резко вскакивает и будит троих своих товарищей, спавших после ночного дежурства на нарах в спальных мешках. Тут же звонит наблюдатель:

— Товарищ сержант, неизвестный движется из леса к речке.

Хасан добежал до речки и, укрываясь за крутым берегом, двинулся прямо по воде, вниз по течению, к тому месту, откуда рукой подать до опушки леса. Затем стремительно пересек узкую пойму и, следуя повадкам диких зверей, осторожно пошел лесом в обратном направлении, в сторону своего же следа. Силы покидали его, и нужно было найти подходящее место, чтобы отлежаться и отдохнуть, а затем — последний бросок через границу. Наконец обнаружил удобную нишу между замшелыми валунами, словно специально уложенными на лесном пригорке. Залег, притаился…