Целуй и танцуй: в поисках любви в Буэнос-Айресе - Марина Палмер

2 августа 1999 года

Мы с Валерией сидели в «Алмагро», как мне вдруг показалось, что на танцполе я заметила Бена Аффлека. В чудесный мир танго его посвятил Роберт, Боб. Ну и ну! Бен просто великолепен! Не только профессионально танцует, но, что еще важнее, его объятия кажутся такими надежными! Мне отчаянно захотелось хоть ненадолго ощутить их. Интересно, как же Бен находит время практиковаться между съемками? Когда я указала на него Валерии, она запротестовала: никакой это не Бен, это Клаудио. Я изо всех сил зажмурилась — и снова открыла глаза:

— Ты уверена?

— Абсолютно. Клаудио — один из лучших танцоров танго. И только что вернулся из Нью-Йорка, где участвовал в «Танго навсегда»[50], — сказала она.

Если я мечтала о танце с ним, когда приняла его за Бена Аффлека, то теперь мне все так же сильно хотелось потанцевать с мужчиной, который очень похож на Бена Аффлека. Валерия произнесла магические слова: «Танго навсегда», — и я начала лихорадочно соображать, как бы мне подготовить почву и приблизить счастливое событие.

Только что станцевав танду, я все еще стояла с закрытыми глазами, пребывая в том, ином мире — мире, куда так трудно попасть, но откуда значительно труднее вернуться, — и вдруг услышала, что откуда-то издалека меня окликает мужской голос. Я распахнула глаза и увидела: да, это действительно Клаудио. И он обращается ко мне.

— Сколько сейчас времени?

— Не знаю. Не ношу часы, — ответила я, опешив. Меня оскорбило, что он сейчас думает о времени. В такой момент! Ну как он может?

Он взглянул на часы. Надо же! Если у него есть часы, зачем тогда спрашивать у кого-то, который час?

— Полтретьего, — сказал он.

— Спасибо, — машинально ответила я, хотя ситуация привела меня в некоторое недоумение. Ведь не я же спрашивала! Почему он мне отвечает?

— Давай еще раз!

— Ладно. — Я послушно кивнула, перестав что-либо понимать.

— Сколько сейчас времени? — снова спросил он.

— Два тридцать. А что? — растерянно пробормотала маленькая послушная девочка.

— Хочу навсегда запечатлеть в памяти тот миг, когда по уши влюбился в тебя…

Ха! Недавно вечером на улице я услышала точно такой же пиропо — именно так называют специальную форму заигрывания, что-то вроде поэтического комплимента. Может быть, я и почувствовала бы себя польщенной, если бы не знала, что тот же парень до меня одарил точно таким же комплиментом двумя секундами раньше другую девушку. Она шла чуть впереди.

Но это было в прошлом. Сейчас же (если быть точной — в два тридцать ночи) я плыла в объятиях Клаудио, и, казалось, наши нежные чувства друг к другу — взаимны.

Когда я, кончив танцевать, подплыла к Валерии, она поинтересовалась:

— Ну как?

— Божественно! Просто божественно! — Вот и все, что мне удалось вымолвить. Одно из многих свойств танго состоит в том, что оно превращает меня в Хелен Келлер[51].

— А он рассказал тебе о Марии? — поинтересовалась Валерия.

— Нет… Кто такая Мария?

— Его жена.

Грохот, с которым я упала на землю, сотряс стены.

7 августа 1999 года

— Как мучительно быть вблизи того, что для тебя недосягаемо! — сказал Клаудио. Если он таким образом дал определение танго, то лучше и не сказать. Вся суть танго заключается в желании заполучить нечто и понимании, что получить это на самом деле невозможно! Танго передает либо печаль (по кому-то погибшему, по единственной девушке, которую вы когда-то любили, по утраченной юности, по старому кафе или улице, где вам было так хорошо когда-то), либо тоску по неземной (следовательно, идеальной) любви. По любви, которая недостижима, если говорить словами Клаудио.

Я смущенно захихикала, как это у меня невольно получается в ответ на каждое его высказывание. В защиту Клаудио можно сказать следующее: вот у кого самый обширный репертуар пиропос, на любой случай.

Он и не подозревает, что мне известно о его жене. Так намного интереснее. Забавно наблюдать, что же он придумает в следующий раз. Конечно, ему все прощается: он самый восхитительный танцор на свете!

— Как насчет чашечки мате у тебя дома? — так он решил попытать удачи прошлым вечером.

Даже не знаю, что меня встревожило больше: что наглец сам стал напрашиваться ко мне домой или чем именно этот наглец предложит мне заняться, ибо его намерения явно имели мало общего с распитием горячих напитков.

«Как насчет чашечки мате у тебя дома?» означает «Как насчет небольшого минета у тебя дома?».

Именно попытка ухватиться за соломинку и приводит к большей части измен в Буэнос-Айресе.

Я не очень понимала, как должна отнестись к подобному предложению. Меня охватило негодование, но я решила, что это уж чересчур. К тому же он восхитительный, божественный танцор! И никогда ничего нельзя знать наверняка: вдруг он тоже ищет партнершу? О том, что он женат, мне сказала Валерия. Но еще нужно посмотреть на его мифическую жену. Короче говоря, я не могу на него злиться, даже если мне очень хочется. Поэтому я отреагировала так, как и обычно: захихикала.

Он тоже рассмеялся (чтобы спасти лицо?) своей собственной шутке (шутке ли?), и мы закончили тему мате. Зазвучала мелодия «Vida Mia»[52] в исполнения Фрезедо[53]. Эту песню мы считали «своей». И оба погрузились в то, что нельзя заполучить. Мысли мои кружились где-то очень далеко. Я изо всех сил пыталась представить себе, на что наши отношения могли бы быть похожи. Но представить это невозможно. Мате — минет? Кому придет в голову думать об этом, слушая Фрезедо? По крайней мере не мне…

10 августа 1999 года

— Какие у тебя прекрасные глаза, — сделал мне комплимент Клаудио, не спуская глаз с моего декольте. И ущипнул за правую грудь (почему-то он всегда выбирает правую): — Бип-бип.

Хотя Клаудио с легкостью мог бы выбрать один из по меньшей мере десяти тысяч разных пиропос, их запас у него почему-то иссяк, и он сменил заигрывания на банальные приставания. А я, не желая оскорбить его нежные чувства, как и обычно, смущенно захихикала, будто школьница. Однако я заметила, что моя правая грудь начинает слегка отвисать. Конечно, некоторые могут сказать, что я получаю по заслугам, учитывая полупрозрачные топики, которые я надеваю без бюстгальтера. А я возражу им: Клаудио уже вырос из того возраста, когда непременно нужно потрогать вещь, чтобы убедиться в ее существовании.

— Представь, я ищу новую партнершу, — сказал он прошлой ночью, заключив меня в объятия (противостоять им просто невозможно). Вот оно! Как я ждала этого момента! Хорошо, что он прижимал меня к себе, от радости я могла бы потерять сознание.