Российские университеты XVIII – первой половины XIX века в контексте университетской истории Европы - Андрей Андреев

Автор специально подчеркивает, что существующие и утвержденные «через царскую благочестивость» коллегии в Киеве и Москве не могут считаться «полными» университетами, «понеже в оных не учатся все науки и что для лишения учителей». Характерно, что автор отказывает в университетском статусе новооснованным петровским офицерским школам (Морской Академии), которые «не имеют подлинную и фундаментальную регулу, содержательную, твердую и непременную». Таким образом, целью проекта служит именно основать в России «университет регулярной и порядочной, яко суть прочие Эвропи». Из дальнейшего изложения ясно, что под образцом последнего автор имел в виду иезуитские университеты (перечисляя их в Вильне, Праге, Вене, Граце, многих итальянских городах), а другие упрекал, что они «прежнюю свою красоту, древний порядок и совершенство потеряли». В проекте противопоставлялись две системы управления: с помощью «мирских чинов», характерная для протестантских, и «от духовных чинов, а особливо от иезуитов» – для католических университетов, причем симпатии автора целиком на стороне последних, которые «не токмо в славе всегда высокой были, но еще всегда больше умножаются и в добрый порядок поставляются». Поэтому советы по конкретной организации университетов автор давал в соответствии с иезуитской практикой, в т. ч. набирать учителей «из чинов монастырских»; вопрос же финансирования решался с помощью введения особой подати со всех губерний, которую «с радостию всякой даст, надеяся на богатое возвращение, которое состоит в науке их юностей во всяком искусстве». Будущими студентами автор, прежде всего, видел представителей «благороднейшего шляхетства», но не отказывал в праве учиться и другим сословиям, а в целом, был исполнен оптимизма в том, что со временем русский народ не только оружием, но и искусством превзойдет все другие, «понеже с Божию помощию одарены от натуры островидением, субтильным рассуждением и прилежанием ко перениманию всякую науку без трудности».

В конце проекта перечислялись науки, которые должны преподаваться в университете: грамматика, поетика, «уманитет», риторика, философия, теология (традиционная последовательность предметов иезуитских коллегий), но, кроме них – политика, арифметика, геометрия, астрология, наутика (т. е. мореходное искусство), медицина, юриспруденция. Как видно, предполагаемый университет, действительно, стал бы «полным» в том смысле, что в нем предусматривались науки всех четырех факультетов. Общий его годовой бюджет был предусмотрен в 10 тыс. рублей.

В целом, проанализированный проект отличало четкое представление об организации университетов в Западной Европе и одновременно, о тех конкретных государственных задачах (наполнение образованными чиновниками создаваемых коллегий, магистратов, посольств и т. д.), которые они могут решать в России. Непосредственная реакция Петра I на этот проект неизвестна, но нет сомнений, что он рассматривался царем наряду с другими в середине 1710-х гг., когда проблемам развития высшего образования в России Петр начал уделять повышенное внимание, благодаря своим контактам с учеными эпохи Просвещения (о чем пойдет речь в следующей главе). Наконец, 11 июня 1718 г. на очередном мемориале, представленном лифляндцем Г. Фиком, где вновь затрагивалась проблема подготовки людей «для гражданских и воинских чинов», царь написал: «Зделать академию. А ныне приискать из русских, хто учен и к тому склонность имеет. Также начать переводить книги: юриспруденцию и прочим к тому. Сие учинить сего году начала».[409]

Если принципиальное решение царя было принято, то вопрос о будущей форме и устройстве нового «петровского» университета оставался открытым. Следует подчеркнуть, что потенциал развития православных университетов «доклассического» типа не был исчерпан и, как показывают разобранные выше проекты государственных деятелей в окружении Петра, с их помощью можно было удовлетворять требования государства по подготовке образованных людей для различных родов государственной службы. Закономерным продолжением этой тенденции было бы предлагавшееся широкое открытие академий или коллегий при монастырях, а также превращение существующих Киевской и Московской академий в «полные» университеты. Однако эти тенденции остались нереализованными в петровскую эпоху, что во многом обуславливалось общим направлением проводимой царем секуляризации общественной жизни. Возможность организации российских университетов под церковным управлением была окончательно отсечена Духовным регламентом 1721 г., который поставил перед Святейшим Синодом задачу создать отдельную систему школ для подготовки духовенства – в развитии же светского образования роль Церкви не получала по Духовному регламенту никакой законодательной опоры, хотя, как уже говорилось, Московская и Киевская академии еще долго в течение XVIII в. сохраняли черты всесословных общеобразовательных (по социальному составу учащихся и профилю выпускников) высших школ.

Таким образом, Петр I не был склонен доверять «церковникам» дело подготовки государственных служащих. Для его реформ характерна вполне закономерная переориентация связей России с католического юга на технически развитый протестантский север Европы, а в сфере образования – прежде всего, на протестантскую Германию. Этому соответствовало и новое отношение к университетам, более подверженное влиянию утилитаризма и идей Просвещения, реализация которых должна была происходить без всякой оглядки на прежний опыт российских высших школ рубежа XVII–XVIII вв. И такой поворот стал особенно зримым, когда в связи с организацией в Петербурге Академии наук была предпринята новая попытка основания российского университета.

Подводя итог анализу представлений об университетском образовании в России XVII – начала XVIII в., подчеркнем еще раз один из главных выводов о том, что именно в этот период происходит перенос в нашу страну «идеи университета», заимствованной из Европы. В то время как для региона Восточной Европы, в целом, роль «спускового крючка», приведшего в действие механизмы распространения университетов, сыграла Реформация, в России схожие последствия имел раскол. Если в конце 1640-х гг. с приездом в Москву киевских монахов начался общий трансфер европейского научного знания в Россию, то в постановлениях церковного Собора 1666–1667 гг. с участием восточных патриархов речь шла уже именно о создании училища высших наук как необходимой меры для укрепления Церкви и государства в России. Проводником этой идеи выступил Симеон Полоцкий, к которому восходят два проекта создания такого училища – в конце 1660-х гг. при церкви Иоанна Богослова в Бронной слободе, которое по типу скорее напоминало западнорусские братские школы, и созданный на рубеже 1670—80-х гг. проект Московской академии – полноценного православного университета по европейскому образцу. К сожалению, острая политическая борьба и личные конфликты в 1680-е гг. не позволили воплотить в жизнь этот проект, зато тогда же в Москве возникли первые славяно-греко-латинские школы, которые, не став еще в полной мере высшими училищами, подготовили почву для дальнейшего развития университетского образования. Также в течение всей второй половины XVII в. все возрастающее влияние на образование в России оказывала Киевская академия, которая с окончательным переходом Киева под власть московского царя закрепила свои права университетской корпорации и выступила образцом, по которому в начале XVIII в. была создана Московская академия. Обе эти академии следует признать университетами «доклассической» эпохи, действовавшими в России начала XVIII в. Тем не менее главная проблема состояла в том, что начало «доклассического» периода университетской истории в России приходится на время, когда в Европе разворачиваются процессы «модернизации» университетов, содержавшие в себе отказ от ряда принципов их средневекового устройства и знаменовавшие, вообще, начало конца «доклассической» эпохи. Эти процессы немедленно получили отклик и в России. Поэтому «доклассическим» университетам здесь не хватило времени для развития, и они сразу же столкнулись с идеями просветительской «модернизации», которые проводило петровское государство.

Император Карл IV Люксембург (1316—1378)

Печать Кёльнского университета, 1392 г.

Грамота Лейпцигского университета, скрепленная университетской печатью

Средневековый ученый

Старейшие матрикулы Венского университета с именами студентов, 1377 г.

Академические нации выбирают ректора в Венском университете

Генрих Рубенов (ок.1400 – 1462)

Столкновение студентов с горожанами

Дом Филиппа Меланхтона в Виттенберге