«Третья сила» - Иван Дорба
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Несчастный Лесик Денисенко! Надо же было погибнуть?! Они пытали его, наверное…» В сознании вдруг всплыл небольшой темный двор следственной тюрьмы на улице Лонской, хмурый серый рассвет… извивающийся в руках палачей, охваченный предсмертным ужасом Ничепуро, и «пляска смерти» с сидящим на его плечах огромным черным пауком-гестаповцем… По спине Олега поползли мурашки…
«Неужели и меня ждет подобная участь? Повесят, расстреляют, задушат в газовой камере, превратят в сосульку, обливая на морозе водой, или в подопытную морскую свинку, привив страшную болезнь?…»
Надвигались сумерки. Пора было отправляться на свидание с Таней Шитц. Вскоре он шагал по Брест-Литовскому шоссе мимо зоопарка в сторону Владимирского собора. Вечерня уже началась, постояв в притворе и не увидев Татьяны, он вышел на паперть и встал у ограды, все более удивляясь, что она опаздывает. Кончилась всенощная. Старушки в оборванных платьях и черных платках брели мимо него.
«Татьяна не пришла… Значит, не смогла! — решил он. — Завтра отправлюсь к Эбелингу».
* * *Вот уже больше месяца Олег Чегодов учится в диверсионно-разведывательной школе под Киевом. У него особое положение, ему благоволит сам Эбелинг, ему разрешается посещать город. Иногда заходит к Петру Кирилловичу и тетке Гарпине, не видит только Оксаны — ушла к партизанам.
Ни холодный октябрь, ни свинцовые тучи в небе, ни нескончаемый мелкий дождь, ни наползающий с Днепра густой туман не портят настроения киевлян. Они знают, что Красная армия уже недалеко, и с замиранием сердца прислушиваются к грохоту далекой канонады…
Олег, проехав на трамвае несколько остановок, направился переулками к дому тетки Гарпины и Петра Кирилловича. Старик в сапогах с галошами, в пальто из старой шинели стоял на крыльце; наспех поздоровавшись с Олегом, он поглядел по сторонам и тихонько, чтобы никто не услышал, смешивая русские и украинские слова, возбужденно заговорил:
— Слыхал? Воронежский фронт переименован в 1-й Украинский, а Степной — во 2-й Украинский! Днипро форсирован от Лосева аж до Запорожья! Мабудь, у наших иде перегруппировка? Нимцы шось чують! Незабаром Красна армия звильныть Кийв из-под нимцив… А вас скоро забросят з рацией в наши тылы? Ты уж, Олег, не лови гав, главно, радиста береги и старшого группы…
— Старшим буду я, Петро Кирилыч!
— Не надийся! Нимиц до русских недовирчивый, старшим своего фрица изделает. Маршруты, коды и вси прочий секреты, без которых «радиоигра» безглузи, нимци доверяють своим. Тому старшого в группи треба браты живым!
— Эбелинг вроде мне доверяет; когда я виделся с ним в последний раз, он спросил меня, знаю ли я сестру Георгия Околова и каково мое мнение о ней? Я пошутил: яблочко от яблоньки недалеко падает: что братец, что сестрица — мутная водица. Сказал, что вся их компания НТС мне не по нутру.
— Добре!
— Потом жена Шитца, Татьяна, мне говорила, что разговор подслушивали и Майковский, и Шитц, и они полагают, что я был искренен.
— В Витебске трапылась бида, — начал Петр Кириллович и рассказал все, что знал о группе Тищенко.
— А как погиб Денисенко?
— Вин уже пишов з ними, та вернувся, забув якесь кольцо, чи що? Амулет! Его и узяли биля брамы.
Олег вспомнил, что Лесик никогда не расставался с кольцом своей трагически погибшей жены, известной кафешантанной певицы Марии Ждановой. «Вот тебе и талисман! Спасительная сила, защита от болезней и несчастий!… Бедный Лесик!…»
— А о Каминском Эбелинг тебя так и не пытав? — прервал его мысли Петро Кириллович.
Интересовался не столько Каминским, сколько Масленниковым. Почему его расстреляли? Так прямо и спросил: «Не было ли тут провокации? Ваши "солидаристы" хотят прибрать к рукам бригаду как "третью силу", а Масленников вел свою линию».
— Ну добре, держи зо мной связь. А я усе передам кому треба.
* * *Чегодова вызвали во время занятий. У ворот стоял черный «мерседес» Эбелинга. Майковский сидел в машине, приветливо указал на место рядом, со словами:
— Садитесь, господин Чегодов. Гауптштурмфюрер прислал меня за вами, хочет выяснить кое-какие вопросы. Подготовьтесь, подумайте, прежде всего нас интересует «Кругом-да» — как называет его Шитц, Околов. Постарайтесь вспомнить все то, что вы знаете о нем. Не щадите этого начальника «Зондеркоманды Р» города Смоленска, режьте правду-матку! Вы ведь его хорошо знаете, побывали там. Мы ждем от вас исчерпывающей информации.
— Это официальной допрос?
— Что вы, Олег Дмитриевич, просто дружеская конфиденциальная беседа. Выдам тайну: гауптштурмфюрера Эбелинга переводят в Берлин. Он берет с собою и меня. Однако прежде мне придется побывать в Смоленске и выяснить кое-какие вопросы с Околовым.
— Что ж, я готов, однако должен предупредить — Георгия Сергеевича я не уважаю, и мое мнение может быть предвзятым, интуитивным…
— Предвзятость не всегда ошибочна. А интуиция, как вам известно, — наш неосознанный опыт. Не стесняйтесь. У меня и без вас немало фактов против Околова.
«Интересно, куда он меня повезет?» — с беспокойством подумал Чегодов. Машина быстро прокатила мимо бывших казарм кадетского корпуса, мимо Косого Капонира, Бессарабской площади, свернула на проспект Тараса Шевченко и остановилась у знакомого дома, где проживала чета Шитц. У Олега отлегло от сердца. Татьяна радостно встретила их у крыльца. Майковский выскочил из машины и раскланялся с хозяйкой.
— Вадим, вас просил позвонить господин гауптштурмфюрер, — обратилась она к Майковскому, протягивая одновременно ему правую, а Олегу — левую руку для поцелуя.
Майковский поспешил, прыгая через две ступени, в дом, а Таня, удержав Олега, шепнула:
— Эбелинга вызывают в Берлин, он берет с собою Майковского и нас. В Варшаве убит Вюрглер. «Зондерштаб России» скоро ликвидируют.
— А что они собираются делать со мной? — насторожился Олег.
— Не знаю, милый. Эбелинг сказал: «Этот Чегодофф слишком принципиален. Дворянская кровь, с закидкой. А мне нужны исполнители». — Глаза ее налились слезами. — Я хочу остаться в Киеве! Может, спрячусь у подружки? Красная армия вот-вот займет Киев. Посоветуй же что-нибудь!…
На пороге показался Майковский. Чуть прищурив глаза, он полез в карман, вытащил леденец из металлической коробочки и положил в рот. Все жесты его были неторопливы, только чуть нахмуренный лоб свидетельствовал о том, что он наблюдает за Чегодовым и Татьяной…
— Господин гауптштурмфюрер занят… Он поручил мне поговорить с вами, Олег Дмитриевич. С вашего разрешения, — он повернулся к хозяйке, — мы на полчасика займем кабинет Николая Андреевича. — И жестом пригласил Олега пройти внутрь.
— Сперва ваше мнение об Александре Эмильевиче Вюрглере, шефе «Зондерштаба», так сказать, всея России? — Майковский быстро вошел в кабинет, уселся за стол и погладил свою лысину.
— Знаю его как умного, высокопорядочного и добросовестного работника… Он с самого начала занимает этот пост, руководит засылкой через тайные каналы агентуры НТС на Восток. Варшава как бы отстойник, где все агенты подвергаются окончательной проверке. У Вюрглера консультанты: Каверда, убивший в свое время советского посла в Польше Войкова, и Ларионов, бросивший бомбу в помещение, где проходило собрание Ленинградского партийного актива. Через Вюрглера идут награды, издаются похвальные приказы. Уже более тридцати энтээсовцев удостоены крестов и медалей. Ничего плохого о нем сказать не могу.
— А каковы отношения Вюрглера с Байдалаковым? — Майковский барабанил короткими мясистыми пальцами по лежавшей на столе папке.
Чегодов уселся в кресло поглубже.
— Байдалаков больше тянулся к абверу, а Вюрглер — ближе к РСХА. Отношения Вюрглера с Байдалаковым лояльные. Другое дело — Околов…
— А что именно? — оживился Майковский.
— Околов ненавидел Александра Эмильевича. Мне не хотелось бы…
— Нет, Олег Дмитриевич, я очень прошу вас продолжать. На днях в Варшаве убит Вюрглер… Есть подозрение, что это дело рук ваших «солидаристов», спровоцированное Околовым!
— От него можно ждать любой подлости! — И Олег детально охарактеризовал, не жалея красок, личность и поступки обершпиона, не опустив ни одной мелочи из задания, полученного от Боярского.
Майковский слушал, не спуская с Олега глаз, и ничего не записывал. Его мясистые пальцы непроизвольно выстукивали дробь. Изредка он переспрашивал, уточняя ту или иную деталь.
«Разговор записывается на пленку, недаром ты выдвигал и задвигал ящик, иначе не сидел бы чурбаном и не пялил бы на меня буркалы! — думал Олег. — Морда у тебя довольная!»
Задав еще несколько не имеющих отношения к НТС вопросов, Майковский поднялся:
— Вы, Чегодов, поступили правильно! Разрешите мне впредь вас называть просто Олегом? И вы меня зовите Вадимом! Так вот, Олег, гауптштурмфюрер что-то замышляет. Я почти убежден, что он собирается направить вас в советский тыл. Если хотите, я упрошу его взять вас с собою в Берлин. Главное управление имперской безопасности намечает какую-то реорганизацию.
