Кровавый навет в последние годы Российской империи. Процесс над Менделем Бейлисом - Роберт Вейнберг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
П р е д с. То есть какое дело?
С в и д. Возьмите на себя дело. Я не понимаю, как на себя взять? Убийство, говорит. Как, я говорю, убийство взять на себя, когда я не могла этого сделать?! Он говорит: это не ваше дело, возьмите. Как я могу взять, как может женщина убить? Ну, остальное доделаем мы, мы сами сделаем, только вы согласитесь. <…> Вы только подпишите лист бумаги, потом получите документ, мы дадим такой, что поедете за границу, где днем с огнем не найдут. Говорю: странно, почему я? Он сказал: вы более подходящая, это Андрюша дружил с вашим Женей, так что нет более подходящего кому навязать, как вы. <…> Я говорю: я возьму на себя, что же потом дальше? Он говорит, если вас арестуют, самые лучшие защитники вас защитят, и вам ничего не будет. <…> Тогда два еще господина вошли… Один говорит: мы дадим вам 40 тысяч и дадим документы. Вы уезжайте за границу и будьте спокойны. Если потом захотите взять на себя, то будет поздно, а теперь самое подходящее, горячее время, помогите нам. <…> Я говорю: я подумаю, поговорю с мужем. Мы – Бразуль, Выгранов и я – ушли. [Oтчет 1: 306–307]
Документ 49. Арнольд Марголин оспаривает показания Веры Чеберяк
А. Д. Марголин показал, что он согласился встретиться с Чеберяк, когда оба они были в Харькове, но категорически отрицал, что предлагал ей 40 тысяч рублей, если она возьмет на себя ответственность за убийство.
М а р г о л и н. Помню, однажды, в ноябре, Бразуль в редакции предложил мне повидаться с Чеберяковой. Относительно Чеберяковой уже тогда упорно говорили, что эта женщина все знает, ее считали по делу важной свидетельницей… В конце ноября [Бразуль-Брушковский] наблюдал, что Чеберякова жалуется на следователя… следователь, раньше относившийся к ней приветливо и очень спокойно, почему-то стал глядеть на нее «зверем»…Он [Бразуль-Брушковский] стал настаивать на том, чтобы я выслушал Чеберяк, как человек, который вел уголовные дела, который сумеет помочь ему ориентироваться в этом деле. <…> Бразуль, между прочим, сообщил мне, что Чеберяк непременно хочет раскрыть убийство… Тут же он прибавил, что для того, чтобы эти данные Чеберяковой были полнее, она хотела бы повидаться, как она говорила, с «блатными» в Харькове. <…> Я тогда сказал Бразулю, что я на днях собираюсь в Харьков, и что если он будет в то же время в Харькове с Чеберяк, то там я, пожалуй, ее приму у себя в номере и могу остаться неизвестным ей даже в отношении моего местожительства. <…> Помню, как сегодня, что уехал я из Киева 6-го декабря вечером, приехал в Харьков утром…Приблизительно вечером, часа я не помню, меня пригласили к телефону. Оказалось, что Бразуль в Харькове… Он мне заявил, что он придет ко мне с Чеберяк, но будет еще одно, третье, лицо. Я должен сказать, что он мне Выгранова не назвал, а сказать только, что этот человек все знает и что его присутствия стесняться нечего. <…> И вот ко мне в гостиницу пришли втроем Чеберяк, Бразуль и Выгранов. <…> Она [Чеберяк] начала с того, что она приехала в Харьков исключительно с одной целью: она хочет отомстить Мифле, который отравил ее детей, который ее недавно жестоко избил и который является злом всей ее жизни. Вслед за этим последовал рассказ о том, что убийство было совершено в какой-то пещере, недалеко от той пещеры, где был найден труп, и что в убийстве участвовали Приходько[62]и Нежинский[63], Мифле и Назаренко…По поводу мотивов убийства она утверждала, что покойный мальчик Ющинский знал о целом ряде воровских проделок в своей семье. И вот, мать и отчим, затем и Мифле видели в нем опасного свидетеля… его надо было удалить, что и было проделано…В конце этой беседы, кажется, Бразуль сказал [Вере Чеберяк]: вы здесь еще кого-то хотите повидать, может быть, тогда ваши сведения будут полнее. На это я ответил приглашением зайти ко мне на следующий день.
И вот, на другое утро меня посетили опять Бразуль, Выгранов и Чеберякова, в том же номере гостиницы. На сей раз беседа была очень краткая, ибо мне очень скоро стало ясно, что Чеберяк повторяется: она говорила все то, что говорила накануне. Я дал понять Бразулю, что дальнейшие свидания излишни, беседа оборвалась, они меня оставили. <…> Таким образом, в моем распоряжении к этому времени были следующие факты: Чеберякова с самого начала оговаривала родственников, сначала мать, затем отчима, дядю, наконец, Мифле. С момента, когда был арестован Бейлис, Чеберякова успокоилась и совершенно затихла. И опять меняется ее поведение со второй половины ноября, с того момента, когда, по рассказу Бразуля, она узнала, что следователь допрашивал Малицкую. Очевидно, этот рассказ, что следователь стал смотреть зверем, появился после показания Малицкой. Тогда вся эта поездка в Харьков, все ее поведение, все ее рассказы, ее оговоры других лиц… привели меня к… убеждению… что Чеберяк не свидетельница, а лицо, прикосновенное к убийству в той или иной форме. <…>
П р е д с. А скажите, когда вы говорили с Чеберяковой, не предлагали вы ей взять это преступление лично на себя за 40 000 руб.?
С в и д. Я думаю, что это мог бы сделать только умалишенный.
Ш м а к о в. Я спрашиваю, да или нет?
С в и д. Я этим самым и ответил, что нет. Ведь меня пока освидетельствованию о состоянии моих умственных способностей не подвергали.
Ш м а к о в. А 40 000 руб. вы
