Дела семейные - Рохинтон Мистри

Йезад со смехом потрепал сына по плечу.

— Именно так мы и поступим, — пообещал он.

Глава 9

Йезад и Роксана пробрались через мусор, усыпавший пол гостиной, осторожно переступая через крупные куски штукатурки. Джал бросился стряхивать белую пыль с кресел, хлопая по подушкам и чихая.

Похрустывая мусором, в гостиную вошла Куми. Джал хотел было и для нее почистить кресло, но она придержала его за локоть, показывая, что останется стоять. Тогда и он встал рядом с сестрой. Куми ворчливо сказала, что солнце уже село, у нее готовы угли для лобана, и она как раз собралась совершить вечернее молебствие.

— Тысяча извинений, — ответил Йезад, — мы не хотели вторгаться в твои дела с Богом.

Джал хихикнул.

— Не надо насмешничать над святыми вещами, — сказала Роксана и стала излагать цель их прихода.

Куми пришла в неописуемое негодование.

— Папа поистине неисправим! А вы — так и будете потакать его глупостям? Помните день его рождения и мое предсказание? Тогда меня высмеяли. А теперь я у вас должна в пророчицах ходить!

Куми принесла трость из комнаты отчима.

— Еле-еле ковыляет на костылях, а требует трость. Чистое безумие.

Йезад переключился на более важную тему.

— Как насчет потолков, Джал? Я-то думал, вы давно закончили ремонт.

— Тут приходили взглянуть на них, — ответила Куми за брата. — Но заломили совершенно дикую цену!

— А что владелец?

— Ха. Его можно заставить сделать ремонт только через суд. А у папы нет тех двадцати лет, которые уйдут на хождение по судам. Должен еще один подрядчик зайти.

— Ага, все подряд — Джал, Куми, подрядчик. Джалу это показалось смешным, но, перехватив взгляд Куми, он сделал серьезную мину.

— Кстати, — сказала Роксана, — я купила лекарства для папы, и мне не хватило денег.

— Я знаю, сколько они стоят, — отозвалась Куми, — я же их каждый месяц покупала.

Роксана смотрела на сестру, ожидая продолжения. Продолжения не последовало.

— Так ты… ты дашь мне остальные пенсионные? Куми хохотнула:

— А это все. Я тебе всю пенсию отдала.

— Ты уверена? — спросил Йезад.

— Ты на что намекаешь? Что я папу обкрадываю?

Куми выскочила из комнаты и вернулась с чековой книжкой.

— Что ты, Куми, — возразила Роксана, — никто не собирался проверять книжку! Йезад просто выразил удивление.

— Он выразил оскорбительное отношение ко мне!

Куми швырнула книжку Йезаду.

— Перестань. Куми, ты напрасно обижаешься, — примирительно сказала Роксана. — Ты же знаешь, как трудно ухаживать за папой, я имею в виду расходы.

— И физическое напряжение тоже, — добавил Йезад, — нечего скромничать. — Он обратился к Джалу: — Она так выматывается к концу дня, что на нее смотреть страшно.

— Что делать. Помните Арджани с первого этажа? Они наняли для больного отца профессиональную сиделку, а та довела его до пролежней! — Куми пожала плечами. — Рокси получает удовлетворение от ухода за состарившимся отцом. Можешь ее спросить, если мне не веришь.

— Это правда, — согласилась Роксана, — и я бы со всем прекрасно справилась, если бы папиной пенсии хоть на лекарства хватало бы. Правительству должно быть стыдно — такие ничтожные пенсии!

— Если бы правительство знало, что такое стыд, у нас бы многих проблем не было, — вздохнул Джал.

— Да уж, — вздохнула и Роксана. — Так вы можете доплачивать разницу из денег с папиного счета?

Куми театрально захохотала:

— Счет! Нет никакого счета.

— Но папа сказал, что его срочный вклад…

— У папы мозги размягчились, как манго в маринаде. Вы будете выслушивать этот его бакбакат, болтовню его, а потом предъявлять мне обвинения? Право, не знаю, в порядке ли мозги у тебя.

Роксана перевела взгляд на Джала, но он был занят своим слуховым аппаратом.

— Меня ты можешь оскорблять, если тебе так хочется, — сказала Роксана, — но неуважительно относиться к папе… Да, сейчас с ним трудно, но после смерти твоего отца это он вырастил вас с Джалом, и ты должна быть благодарна ему.

— И благодарна ему за то, что он убил мою маму.

— Не мели чепуху! Она и моя мама!

— И моя. — Голос Джала молил о мире.

— Да, да, да, и наша сестричка это знает. Вот чего она не знает — так это того, что из месяца в месяц мы доплачивали за папины лекарства, питание, одежду, стирку и прочее. Мы давно рассчитались с ним, а в последние годы мы его субсидировали. По доброте сердца мы с Джалом за ним ухаживали. Не ради чьей-то похвалы или благодарности.

— И не ради того, что живете в его квартире, которая вам и достанется, — дополнил Йезад.

Глаза Роксаны осуждающе блеснули.

— Мистер Умник думает, что ему все известно, — парировала Куми, — приходит сюда со всеми этими «а вы уверены», «остальные деньги» и так далее. Давай-ка я расскажу тебе про квартиру, Рокси, раз уж твой муж…

— Не надо ссориться! — взмолился Джал.

— Не перебивай! Он затеял разговор, пусть теперь услышит всю правду! Тебе известно, что пятнадцать лет назад папа купил вам квартиру? Так вот, он заодно сходил к владельцу «Шато фелисити» и эту квартиру записал на нас с Джалом. В совместное владение.

Куми победоносно оглядела поверженных противников.

— Какой дурак, — пробормотал Йезад.

— Ты слышала? — взвилась Куми. — Твой неблагодарный муж папу дураком назвал!

— Слышала. Но даже называя его дураком, Йезад относится к нему с большей любовью, чем вы с вашими заботливыми словесами.

— Ну давай, защищай его! Твое право! Но мне в моем доме диктовать не смей! Потому что это моя квартира, моя и Джала, вот так! И потолки мы будем ремонтировать, когда нам будет удобно, разве что у вас найдутся деньги на ремонт. Папа вернется сюда, когда мы того пожелаем.

— Значит, так? — тихо сказал Йезад. — Выгоняете его из собственной квартиры?

— Не перевирай мои слова! Никто его не выгонял! Доктор Тарапоре сказал, что депрессия требует…

— С этим все ясно, — оборвал ее Йезад, сжимая в руках трость и поднимаясь с кресла. — Так что сказать чифу?

— Прошу тебя, скажи ему, что мы в ближайшее время сделаем ремонт, чтобы он смог вернуться, — попросил Джал.

…Брат так редко приходил в ярость, что на некоторое время Куми онемела. Казалось, будто нарушился сам порядок вещей.

— В чем смысл? — выкрикивал Джал, мечась по комнате. — Зачем было заставлять меня идти к Эдулю за молотком? Зачем ты разворотила потолок? Ты могла давно сказать им, что мы выгоняем папу вон!

— Я хотела, чтобы папа уехал от нас, — тихо сказала она наконец, — но только цивилизованно. Без скандала, без развала семьи.

— Тебя это совершенно не волновало! Тебе наплевать на семью! Ты не желала с папой нянчиться, потому что нянчилась со своей злобой. Тридцать лет я тебя умолял забыть, простить, примириться.

Джал шагал по комнате, то воздевая руки к потолку, то заламывая их в отчаянии.

— Оглядись по сторонам, посмотри, чего ты добилась!

Куми осмотрелась, в надежде послушанием успокоить брата, увидела пыль и отбитую штукатурку. Она подняла глаза к изувеченному потолку, и ее передернуло. Впервые у нее заныло сердце от вида разгромленного дома.

— Не смей отворачиваться! Ты сказала, что хочешь увидеть дом в руинах, так смотри! Довольна? Погубленный дом, погубленные отношения с нашей единственной сестрой!

Внезапно истерические крики прекратились. Охваченный невыносимой тоской, он рухнул в кресло и закрыл лицо руками.

Куми тихонько присела рядом, глядя на брата, думая о Роксане. Их куколка-сестричка… как они ее любили, с ума сходили по ней, брали ее с собой, куда бы ни пошли, на прогулки по Марин-Драйв, в кино, в Висячие сады… и как она льнула к ним в те далекие детские годы…

Что осталось теперь от этой любви? Страшная усталость навалилась на Куми, глаза защипало от слез.

Услышав ее всхлипывания, Джал отнял руки от лица.

— Что с тобой?

— Ничего.

Слезы покатились по ее щекам.

Ее чувства никого не волнуют, шептала она, сколько гадостей ей пришлось выслушать, Йезад обвинил ее в том, что она обкрадывает папу, и это после всего, что она делала для папы, столько лет, столько лет…

* * *

Йезад прислонил трость к стене в углу за диваном и спросил тестя о его финансовых делах. Простые и ясные вопросы, но Нариман сбивался, путался и ни на один не мог ответить толком.

— Что вы говорили о деньгах на вашем счете?

— Я не помню.

— Куми утверждает, что у вас нет никаких денег. И квартиры тоже нет.

Резкость его тона испугала Роксану.

— Ты не волнуйся, папа, ты же знаешь, какие глупости она иногда говорит.

— Лично я по горло сыт ее оскорблениями, — заявил Йезад. — Больше мы туда не пойдем. Во всяком случае, пока она не извинится. И тебе я запрещаю ходить к ним.