Крупнейшие аферы и аферисты мирового масштаба - Валерия Башкирова

Человек, который продал Эйфелеву башню

Виктор Ластиг (Viktor Lustig) (1890–1947)

– Боже, да ты честен!

Аль Капоне

…Он сидел в парижском кафе, пил кофе и листал газету. Ровным счетом ничего интересного: скучная политика, дешевые скандалы, грязные интриги, Эйфелева башня срочно требует ремонта… Стоп! Специалисты не исключают, что отремонтировать башню уже не удастся и ее придется сносить!.. Идея, которая пришла ему в голову, была настолько дерзкой, что он даже нарушил свое неизменное правило не пить по утрам и после кофе заказал рюмку водки. Выпил залпом и выбежал из кафе.

Посетителя парижского кафе звали Виктор Ластиг. Однако в истории он больше известен под другим именем – Графа, одного из самых знаменитых мошенников XX века.

БОЛЬШЕ ВСЕГО ВИКТОРА ЛАСТИГА ПРИВЛЕКАЛИ ДВЕ ВЕЩИ – ИГРА И ДЕНЬГИ . ПРИЧЕМ ИГРА – ГОРАЗДО БОЛЬШЕ, ЧЕМ ДЕНЬГИ.

Ластиг родился в 1890 году в чешском городе Хостине. К окончанию средней школы он свободно говорил на пяти языках – чешском, английском, французском, немецком и итальянском. Продолжи он обучение, далеко бы пошел. Но учеба его не интересовала. Больше всего его привлекали две вещи – игра и деньги. Причем игра – гораздо больше, чем деньги.

Сразу по окончании школы он ушел из дома и отправился путешествовать по Европе. После нескольких арестов за мелкие проделки и бесчисленной смены мест обитания Виктор Ластиг обосновался, конечно же, в Париже – культурном, а главное, игорном центре Европы того времени. Как раз в середине 1920-х годов в Париже разворачивался знаменитый игорный Греческий синдикат, который вскоре превратился в крупнейшую игорную империю мира. В те годы здесь постоянно играли русские эмигранты Владислав Ходасевич и Георгий Адамович.

Играли часто, по-крупному.

УСТАНОВИТЬ, ЕСТЬ ЛИ У ПО ТЕНЦИАЛЬНОГО КЛИЕНТА ДЕНЬГИ , НАДО БЫЛО ТАК ЕСТЕСТВЕННО, ЧТОБЫ ОН НИЧЕГО НЕ ЗАПОДОЗРИЛ И ДАЖЕ ПОБЛАГОДАРИЛ СУДЬБУ ЗА ЗНАКОМСТВО СО СТОЛЬ ИНТЕРЕСНЫМ И ПРИВЛЕКАТЕЛЬНЫМ ГОС ПОДИНОМ.

В Париже Ластиг, в совершенстве овладев покером и бриджем, превратился в профессионального игрока. Он так поднаторел в этих играх, что они вполне обеспечивали ему безбедное существование. Респектабельный, с сияющей улыбкой, в костюмах от лучших портных мировой столицы моды, Ластиг заводил знакомства с будущими жертвами в фешенебельных ресторанах, на бегах, в театрах, на выставках, концертах. Главная задача состояла в том, чтобы как можно проще и незаметнее установить, есть ли у клиента деньги. Сделать это надо было так естественно, чтобы потенциальный клиент ничего не заподозрил и даже поблагодарил судьбу за знакомство со столь интересным и привлекательным господином, видимо, с огромными связями и возможностями, да еще и явно не бедным. (Так клиенты Ластига рассуждали до тех пор, пока не оставались без штанов – чаще в переносном, но иногда и в прямом смысле слова.) Дальнейшее было делом техники.

Следовало ненавязчивое предложение сыграть партию-другую в очень престижном месте. Новый знакомый не мог отказать столь обаятельному человеку. И вот тогда огромные расходы Графа на поддержание имиджа очень состоятельного бездельника – на шикарную одежду, дорогие аксессуары, другие сумасбродные траты – окупались с лихвой.

Вскоре Виктор Ластиг стал постоянным пассажиром трансатлантических пароходных рейсов. Разъезжая из Европы в Америку и обратно в каюте люкс, он делал ставку на богатых людей, которым нечем было занять свой досуг во время долгого и однообразного путешествия. Через пару дней плавания новизна впечатлений сменялась скукой: вокруг одни и те же лица, глупые и постные официанты, дурацкая обивка в каюте, отвратительная вечная качка, ставившая под сомнение выпивку и даже ухаживание за дамами. Ластиг мастерски использовал тоску по развлечениям, терзавшую туповатых и азартных американцев, снобов-аристократов и «новых европейцев», разбогатевших после Первой мировой войны на строительных подрядах и биржевых сделках. Надуть их, обвести вокруг пальца было для него высшим наслаждением. Надувательство привлекало Графа не только тем, что приносило неплохие доходы; оно давало ни с чем не сравнимое чувство превосходства над жертвой. Любитель охоты понимает, о чем мы говорим.

Сотни тысяч обитателей Парижа прочли в газете о том, что группа французских инженеров, обследовав Эйфелеву башню, заключила, что нуждающуюся в ремонте постройку уже, возможно, не спасти и ее придется сносить.

Но только Ластигу пришла в голову идея провернуть одну из самых гениальных афер столетия. Выбежав дождливым мартовским утром 1922 года из кафе, он уже знал, что нужно делать. Он продаст Эйфелеву башню! Ему было 32 года. Башне – на год больше. Они подходили друг другу.

Изготовив фальшивые документы, Ластиг от имени высокопоставленного госчиновника послал на правительственных бланках приглашения ряду крупнейших сталелитейных магнатов Европы. Он предложил им принять участие в обсуждении трудной судьбы Эйфелевой башни. Гостиница – место встречи – была самой дорогой в Париже, печати казались подлинными, бумага – гербовой, а вложенные в конверты вырезки со статьей из газеты были настоящими. Послание содержало недвусмысленные намеки на конфиденциальность встречи. Все это делало приглашение убедительным. Потенциальные покупатели явились. Виктор Ластиг был само обаяние. Как можно было устоять? Никто и не устоял.

На презентации, которая проходила в жанре тайной встречи, Ластиг, посетовав на утечку информации, показал приглашенным сфабрикованное правительственное постановление о сносе Эйфелевой башни: мол, нет денег на ремонт. Разумеется, единственное, чего опасалось правительство, – это нежелательного общественного резонанса. Как же! Национальный символ Франции! Выдающееся техническое сооружение XIX века!

Дельцы затаили дыхание: вес башни – около 9 тыс. тонн, только металлических конструкций – 7,3 тыс. тонн. Предлагаемая стартовая цена была даже ниже стоимости металлолома. О таком подарке судьбы можно было только мечтать.

Ластиг предложил контракт на конкурсной основе и объявил тендер, еще раз акцентировав внимание на том обстоятельстве, что действовать нужно в обстановке строжайшей секретности. Никто не имел права нарушить обет молчания до начала демонтажа, который должен был случиться внезапно, в день, назначенный после подведения итогов тендера, – дабы поставить прессу перед свершившимся фактом.

Во время беседы с коммерсантами Ластиг сделал еще один чрезвычайно сильный психологический ход: он намекнул на бедность «скромного государственного служащего», а затем, уже в процессе сбора заявок, изображая невинность, получал взятки от самых «расторопных» претендентов. Взятки, разумеется, он брал, как обычный госчиновник. Чем развеял последние сомнения магнатов в серьезности мероприятия. Ластиг был великим психологом, настоящим ловцом человеческих душ – в этом, пожалуй, его главный талант.

Потомив «конкурсантов» ожиданием решения, Граф выбрал самое выгодное предложение и выдал победителю тендера фальшивую лицензию на демонтаж башни, взяв с него чек на $50 тыс. По тем временам – немалые деньги. (Сейчас, с учетом нынешних цен на металлолом, эта сумма была бы как минимум в тридцать раз больше.) Они пожали друг другу руки. В указанный в лицензии день представитель победителя тендера во главе бригады монтажников появился у подножия Эйфелевой башни. Сказать, что администрация и охрана башни были удивлены заявлением господина, возглавлявшего группу рабочих в одинаковых спецовках, – значит не сказать ничего. Никаких распоряжений насчет демонтажа башни от вышестоящих инстанций не поступало. Но предъявленные документы выглядели правдоподобно. Выходило, что Эйфелеву башню сносят!

С чувством священного ужаса, почти со слезами на глазах эйфелевы начальники обратились в правительство за разъяснениями. Прибывший чиновник по особым поручениям затребовал документы. И пришел в замешательство: он ничего не знал о прохождении документа, однако печати, подписи, бумага, шрифт машинки – все было подлинным. Но этого не могло быть, потому что не могло быть никогда: все документы, касающиеся национальных интересов Франции – а здесь был именно такой случай, – проходили через него. «Фальшивка!» – прошептал он.

Скандал после короткого разбирательства замяли. По инициативе самих промышленников, которые не хотели, чтобы широкая публика узнала, как лихо облапошили миллионеров. Когда горе-миллионер пришел демонтировать Эйфелеву башню, Виктор Ластиг был уже в Вене. Спустя некоторое время он переехал в Соединенные Штаты и в конце 1920-х годов провернул несколько хитроумных афер в Нью-Йорке и Чикаго. Одно из его американских предприятий казалось почти безумным, но, как и все его предыдущие аферы, основывалось на тонком знании психологии клиента. На сей раз европеец облапошил «самонадеянного американского болвана» (как называл его про себя Виктор Ластиг) Аль Капоне.