Призраки. Кишинёвский котёл - Сергей Елисеев

направлению к голосу. Она зовёт его. Эта девушка, Мира. Нежно манит к себе. От её голоса на душе становится тепло. “Что со мной?” — Думает Мишаня. — “Почему у меня так резко настроение меняется.”

И вдруг всё исчезает. На мгновение он оказывается в бездне. А через секунду он вдруг оказывается на крыше какого-то высокого здания. Весь город как на ладони. Видна вся эта страшная картина: Разрушенные дома, столбы чёрного дыма, возвышающиеся до неба из двух десятков мест по всему городу. Прямо у края крыши стоит девушка, белокурая, худенькая, невысокого роста. Он стоит в паре десятков шагов сзади от неё.

— Иди ко мне, Миша! — Продолжает манить она его к себе, стоя к нему всё также спиной.

И он идёт. Что-то манит его к этой девушке, и он беспрекословно выполняет всё, что она ему говорит. Останавливается он всего в паре шагов сзади от неё.

— Обними меня. — Едва слышно говорит она.

— Чего? — Он встаёт как вкопанный.

— Откажешь мне? — Спрашивает она с наигранной обидой.

— Н-нет. — Говорит он неуверенно, но всё-таки обнимает её со спины. Девушка никак не реагирует на это.

— Почему здесь? — Спрашивает у неё Мишаня.

— Вид здесь красивый. Самое то, чтобы порефлексировать. — Отвечает Мира.

— В смысле? — Не понимает Мишаня.

— Когда ты смотришь на то, как пылает твой родной город, тебя не гложет чувство вины? — Спрашивает у него как бы с упрёком Мира.

— За что? — Тупит Мишаня.

— За то, что вы развязали эту войну. — Продолжает Мира.

Ком застревает в горле. Мишаня не знает, что ответить девушке. Нечем аргументировать. Нечем ответить. И это Мишаня сам для себя находит странным.

— Не бойся, я не виню тебя. — Девушка разворачивается к нему лицом, и смотрит ему прямо в глаза своими ярко-зелёными глазищами, приподняв голову, после чего упирается ему ухом в грудь. — Сердце бьётся. Здоровое сердце.

Мишаня вообще не понимает, что происходит. Что он делает на крыше этого здания, как он оказался здесь, что здесь делает Мира, и почему она сама жмётся к нему.

— Ты особенный, Миша. И друг твой, Серёжа, тоже особенный. Вы оба особенные. Вам ещё предстоит вершить судьбу этого мира. Поэтому…будьте осторожнее. И постарайся не умереть, а то мне грустно будет. — Девушка делает умилительное выражение лица, и Мишаня на секунду засматривается. Стоило ему на секунду отвлечься, какего уже поймали в ловушку. Губы скованны поцелуем. Вкусным и нежным.

— Ещё увидимся, Призрак! — Говорит ему девушка, подмигивая, а через секунду всё это исчезает, и он просыпается.

***

Мишаня просыпается. Осматривается вокруг, видит, что находится в старой, небольшой комнатушке. Сервант, ковёр на стене, торшер и старый телевизор “пузатик”, стоящий на тумбе, сами за себя говорят о том, что квартира эта в мирное время принадлежала пенсионерам. Где сейчас владельцы этой квартиры, остаётся только гадать.

Мишаня замечает иголку с трубкой, ведущей к пакету с физраствором, которая торчит из его руки. По трубке, капля за каплей в его вену попадает жидкость, из-за чего по вене идёт приятный холодок.

— Проснулся наконец-то! — Усмехнулся Серёга.

Мишаня перевёл взгляд на Серёгу, который сидел в кресле в противоположном углу комнаты.

— Что со мной произошло? Где Мира? — Спросил Мишаня.

— Ну, Миры тут не было, за то было по-другому. У тебя пошла кровь, а потом ты вырубился нахер. Мы тебе и витаминные уколы ставили, и транквилизаторы, ты и крови мой глотнуть успел, нихера не помогало. Я уж думал, что ты окочуришься прям тут. — У Серого на лице выразилась улыбка, скорее нервная, чем радостная или весёлая.

— Вот оно как. То есть это был сон. — Пробормотал Мишаня.

— Так-так-так, а вот с этого момента поподробнее. — Напрягся Серёга.

— Да забей. — Отмахивается Мишаня.

— Не, так не пойдёт. Мы на войне, а на войне секретов нет. Так что давай, рассказывай. — Настаивает Серёга.

— Ладно-ладно! — Соглашается Мишаня. — Ты только не перебивай!

— Я весь во внимании! — Поднял руки в знак примирения Серый.

— Короче, дела такие. Сначала там как будто бы пустота. Нихера не слышу, и не вижу тоже нихера. Потом меня звать кто-то начинает, женский голос. И мне почему-то так страшно становится, я сам не понял, из-за чего. Но я всё равно иду к ней. Потом оказываюсь на крыше небоскрёба, она просит обнять меня…потом говорит, что нам с тобой суждено спасти мир…и целует меня. А потом всё исчезает. Она меня почему-то назвала Призраком. — Коротко изложил Мишаня.

— Чё я тебе могу сказать. Либо это был просто сон и плод твоего больного воображения, либо она реально к тебе приходила. Если это сон, то всё понятно, а если она реально к тебе приходила, то у меня начинают возникать вопросы: Во-первых, какого она к тебе клеится, а во-вторых, почему она говорит загадками?

— Серёг, ты не у меня это спрашивай. Я себя сейчас чувствую так, будто сам Адам Смэшер из меня взял и выжал весь сок.

— Ха-ха. Прежде чем добраться до тебя, Смэшеру нужно победить как минимум одного “босса”, и этим “боссом” буду я. — Рассмеялся Серёга.

— А я в тебе даже не сомневаюсь. — Криво улыбнулся Мишаня.

Из соседней комнаты послышался зов:

— Серёга! Сюда, срочно!

***

Прошло где-то часа 4. Однако Стёпа этого не почувствовал. Он лишь продолжал сидеть у костра и бездумно крутить в руках рацию, стащенную с мёртвого командира диверсионной группы 101-ой воздушно-десантной дивизии. Однако думал он о другом. Что-то в нём изменилось. Тогда, в заброшенном здании, он реально был готов отстрелить “самое дорогое” командиру диверсионной группы. Его это пугает.

— Слышь, Стёпка? — Подал голос молчаливый Олег.

— Чего? — Спросил отстранённо Стёпа.

— Тебе не кажется, что ты какой-то ненормальный был, там, в заброшке? Сам не свой. — Сказал Олег, глядя прям на Стёпу.

Наконец-то Стёпа поднял взгляд и посмотрел Олегу прямо в глаза:

— С чего ты это взял? — Спросил он.

— Я тебя знаю с самого детства. Всегда знал, что ты немного ебанутый на голову. Но таким я тебя никогда не видел. Ты бы никогда не убил человека так жестоко. Они же такие же, как и мы. Они тоже люди. — Сказал Олег.

И тут Стёпа почувствовал, как он начинает закипать:

— А ты чё, сука, дохера гуманист у нас?! — Стёпа поднялся на ноги, распрямив плечи. — Мы уже убили десятки людей с самого начала войны! А воюем-то всего 5 дней! Или чё, эмпатия к американцам проснулась? — Начал кричать Стёпа.

— Стёп… — Попытался утихомирить товарища Олег

— Они устроили весь этот пиздец! Ты до сих пор не понял этого?! Сделали провокацию,