Стихотворения - Николай Языков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
ОЛЕГ
Не лес завывает, не волны кипят Под сильным крылом непогоды; То люди выходят из киевских врат: Князь Игорь, его воеводы, Дружина, свои и чужие народы На берег днепровский, в долину спешат: Могильным общественным пиром Отправить Олегу почетный обряд, Великому бранью и миром.
Пришли — и широко бойцов и граждан Толпы обступили густыя То место, где черный восстанет курган, Да Вещего помнит Россия; Где князь бездыханный, в доспехах златых, Лежал средь зеленого луга; И бурный товарищ трудов боевых — Конь белый — стоял изукрашен и тих У ног своего господина и друга.
Все, малый и старый, отрадой своей. Отцом опочившего звали; Горючие слезы текли из очей. Носилися вопли печали; И долго и долго вопил и стенал Народ, покрывавший долину: Но вот на средине булат засверкал. И бранному в честь властелину Конь белый, булатом сраженный, упал Без жизни к ногам своему господину. Все стихло… руками бойцов и граждан Подвигнулись глыбы земныя… И вон на долине огромный курган, Да Вещего помнит Россия!
Волнуясь, могилу народ окружал, Как волны морские, несметный; Там праздник надгробный сам князь начинал: В стакан золотой и заветный Он мед наливал искрометный, Он в память Олегу его выпивал; И вновь наполняемый медом, Из рук молодого владыки славян, С конца до конца, меж народом Ходил золотой и заветный стакан.
Тогда торопливо, по данному знаку, Откинув доспех боевой, Свершить на могиле потешную драку Воители строятся в строй; Могучи, отваги исполнены жаром, От разных выходят сторон. Сошлися — и бьются… Удар за ударом, Ударом удар отражен! Сверкают их очи; десницы высокой И ловок и меток размах! Увертливы станом и грудью широкой, И тверды бойцы на ногах! Расходятся, сходятся… сшибка другая — И пала одна сторона! И громко народ зашумел, повторяя Счастливых бойцов имена.
Тут с поприща боя, их речью приветной Князь Игорь к себе подзывал; В стакан золотой и заветный Он мед наливал искрометный, Он сам его бодрым борцам подавал; И вновь наполняемый медом, Из рук молодого владыки славян, С конца до конца, меж народом Ходил золотой и заветный стакан.
Вдруг, — словно мятеж усмиряется шумный И чинно дорогу дает, Когда поседелый в добре и разумный Боярин на вече идет — Толпы расступились — и стал среди схода С гуслями в руках славянин. Кто он? Он не князь и не княжеский сын, Не старец, советник народа, Не славный дружин воевода, Не славный соратник дружин; Но все его знают, он людям знаком Красой вдохновенного гласа… Он стал среди схода — молчанье кругом, И звучная песнь раздалася!
Он пел, как премудр и как мужествен был Правитель полночной державы; Как первый он громом войны огласил Древлян вековые дубравы; Как дружно сбирались в далекий поход Народы по слову Олега; Как шли чрез пороги под грохотом вод По высям днепровского брега; Как по морю бурному ветер носил Проворные русские челны; Летела, шумела станица ветрил И прыгали челны чрез волны; Как после, водима любимым вождем, Сражалась, гуляла дружина По градам и селам, с мечом и с огнем До града царя Константина; Как там победитель к воротам прибил Свой щит, знаменитый во брани, И как он дружину свою оделил Богатствами греческой дани.
Умолк он — и радостным криком похвал Народ отзывался несметный, И братски баяна сам князь обнимал; В стакан золотой и заветный Он мед наливал искрометный, И с ласковым словом ему подавал; И вновь наполняемый медом, Из рук молодого владыки славян, С конца до конца, меж народом Ходил золотой и заветный стакан.
П. А. ОСИПОВОЙ
"Аминь, аминь! Глаголю вам:"
Аминь, аминь! Глаголю вам: Те дни мне милы и священны, Когда по Сороти брегам, То своенравный, то смиренный Бродил я вольно там и там; Когда вся живость наслаждений Во славу граций и вина, Свежа, роскошна, как весна, Чиста, как звуки вдохновений, Как лента радуги ясна, Во мне могучая кипела, — И я, счастливец, забывал: Реку, где Разин воевал, Поля родимого предела, Симбирск, и кровных, и друзей, И все, что правилось когда-то Моей фантазии крылатой, Душе неопытной носи. И та, кого моим светилом И божеством я называл, Кому в восторге нежно-милом Стихи и сердце отдавал; Та красота, едва земная, Та знаменитая жена, Многоученая, святая, Которой наши времена Сияют радостнее рая; Та, для кого не раз, не два Моя порочилась молва; Та красота, которой много Российской жертвовал Парнас… Когда туманною дорогой Брела поэзия у нас, Та благосклонная… вот чудо! Под вашим небом и во сне Она не грезилася мне, И вообще я помнил худо О достопамятной весне… Так луч денницы прогоняет. Пары с проснувшихся полян; Так возмутительный стакан Мечты и мысли возвышает. Благословенная пора! Она жива мне, как вчера. Бывало, звезды тихой ночи Глядятся в зеркале пруда… Как чаровались мне тогда Душа и сердце, слух и очи! Самодовольные, во мне Надежды пылкие вставали, Играли весело oнe, И в даль ни разу не летали Надежды лучшие мои! А дом, а сад густозеленой, Пруды и Сороти студеной Гостеприимные струи! А вид на долы и на горы И сень прибережной горы! А мост, а пышные дары Помоны, Бахуса и Флоры! А вольномыслящий поэт, Наследник мудрости Вольтера! Ни тени скуки, ни сует, И с полным жаром юных лет В свободу сладостная вера! Все это радует меня, Все мне пленительно доныне, Здесь, где на жизненной пучине Нет ни ветрила ни огня. О! я молюсь, мой добрый гений! Да вновь увижу те края, Где все достойно песнопений, Где вечный праздник бытия!
П. А. ОСИПОВОЙ
