«Хороший немец – мертвый немец». Чужая война - Игорь Градов

Солдаты стали закидывать поле дымовыми шашками. Те сначала горели плохо, но потом разошлись и заполнили все пространство белым, тягучим дымом. Кажется, пора…

Макс приподнялся и кинулся вперед, решил бежать по прямой, по кратчайшему пути. Авось проскочит, дыма много… Когда-то он неплохо сдавал стометровку, даже участвовал в районных соревнованиях. Вспомним молодость… Макс несся бешеным лосем, перепрыгивая через ямы и перескакивая воронки. Наверное, он поставил мировой рекорд по бегу на сто метров в сапогах при полной амуниции, да еще по сильно пересеченной местности… Красноармейцы, как он и предполагал, стрелять по нему не стали — тоже, видимо, им интересно, зачем это немецкий лейтенант несется по полю со всех ног.

Вот наконец и Ремер. Макс упал возле него, наклонился — слава богу, живой, дышит. Не теряя времени, попытался взвалить Генриха на себя, но не получилось — слишком тяжело. Нет, так не пойдет, надо волоком. Макс приподнялся, ухватил Генриха за сапоги и, пятясь, потащил. Ремер очнулся и громко застонал.

— Ничего, друг, потерпи, — произнес Макс и как можно быстрее зашевелил ногами. Вот и спасительная «тридцатьчетверка»…

Укрылись они вовремя. Едва успели рухнуть, как противник открыл бешеный огонь. Пули звонко защелкали по обгорелому металлу. Хорошо, что их прикрывал крутой бок Т-34, за ним надежно, как за железобетонной плитой. Можно перевести дыхание. Но до следующего укрытия — еще метров пятьдесят. По открытому полю. Между тем дым начал понемногу рассеиваться. Медлить нельзя…

Макс лег на бок, ухватил Генриха за воротник и потащил по земле. Тянуть было тяжело и неудобно, Ремер громко стонал и вскрикивал, когда задевал очередную железку или проваливался в яму. Сапоги прочертили по взрытой земле две длинные борозды…

Через тридцать метров Макс окончательно выдохся и с трудом затянул Ремера в воронку. По крайней мере, здесь относительно спокойно, можно отдышаться. По поверьям, снаряд два раза в одно и то же место не попадает.

Макс достал из кармана сигареты, закурил, осмотрелся. Так, в принципе, можно подождать, пока русские немного успокоятся, а потом ползти дальше. Странно, но он уже привык называть бойцов Красной Армии русскими, хотя прекрасно понимал, что в ее рядах сражаются люди разных национальностей. А кто он сам? По идее, тоже русский, причем исконный (предки из Рязанской губернии), но сейчас вот — немец. Да еще офицер Третьего рейха. Вот такой парадокс…

Макс поправил тяжелую каску (опять съехала на лоб) и осторожно выглянул — как там, снаружи? Тут же рядом с ним взметнулся черный фонтанчик земли — пуля впилась в вывороченную корягу всего в сантиметре от его головы. Он мгновенно скатился вниз. Вот черт, снайпер, бьет точно, не вылезешь! Придется, наверное, ждать до темноты. Но тогда Генрих умрет…

Спасение пришло с правого фланга. Подчиненные Ремера, заметив, что их командира все же пытаются вынести, решили помочь — поднялись и побежали в атаку. Внимание красноармейцев тут же переключилось на них — начали отбивать неожиданное нападение. Но солдаты в каком-то едином порыве достигли траншей и закидали их гранатами. А потом началась рукопашная…

Вслед за ротой Ремера поднялась в атаку и рота самого Макса, ведомая в бой бравым оберфельдфебелем Лебером. Через минуту запыхавшийся взводный подбежал к нему:.

— Как вы, герр лейтенант? А мы уж подумали…

— Я же говорил, что удачлив, — напомнил Макс, — вот Фортуна мне и помогла. А теперь помогите вытащить лейтенанта Ремера. Он тяжелый, я один не смогу…

Оберфельдфебель напрягся, взвалил Генриха на плечи и один потащил прочь. Макс завистливо посмотрел на него — здоровый мужик, не то что он сам… Лебер донес Ремера до немецких позиций и поручил заботе ротных санитаров, а сам побежал догонять свою роту — та уже ворвалась в русские траншеи.

Макс, по обыкновению, в бой не спешил. Он проследил, чтобы Генриха и других раненых отправили в госпиталь и лишь затем присоединился к атаке. Его солдаты, к слову, прекрасно обошлись и без него — уже очистили окопы от противника и теперь обустраивали новую линию обороны.

Вскоре прибыл и майор Хопман. Он осмотрел поле боя, оценил потери и остался доволен — Макс, сам того не ведая, выполнил задачу, поставленную перед его батальоном. Теперь можно доложить начальству, что батальон отвоевал оставленные рубежи. Причем с минимальными потерями.

— Отличная работа, — оценил Хопман. — Ты не только провел образцовую атаку, но и проявил личную доблесть. Причем уже не в первый раз. Полтора месяца назад ты спас фельдфебеля Загеля и теперь — лейтенанта Ремера. Похоже, это стало уже традицией. Но ты сильно рисковал…

Макс пожал плечами:

— А как иначе? Генрих бы умер… Вот и пришлось пойти на риск. Но, как видите, все обошлось.

— Но ты мог погибнуть, — возразил Хопман, — и ради кого? Я, конечно, понимаю: Ремер — твой друг, но все же не самый близкий…

— Вы же говорили, — напомнил Макс, — что мы сражаемся не ради фюрера и даже не ради Германии, а ради друзей. А Генрих для меня — очень хороший друг. И фактически — единственный здесь…

— Ладно, убедил, — кивнул Хопман, — ради друга можно рисковать. Но, чем дальше я гляжу на тебя, Петер, тем больше убеждаюсь, что ты очень изменился, по сути, стал другим человеком. Не знаю, хорошо это или плохо.

— А что тут плохого? — спросил Макс.

— Видишь ли, — подумав, ответил Хопман, — раньше ты был обычным офицером. Да, очень храбрым, да, образцовым, но не более того. А сейчас… Ты ведешь себя слишком рискованно и говоришь весьма странные вещи. Я тебя иногда не понимаю…

— А какой я вам больше нравлюсь, — решил уточнить Макс, — прежний или нынешний?

— Нынешний, — твердо ответил Хопман, — но я не знаю, как к этому относиться. То ли радоваться, то ли огорчаться. Сам знаешь — все, что, выходит за рамки привычного, в вермахте отнюдь не приветствуется…

Майор поднялся и поспешил во вторую роту — назначать нового командира вместо Ремера. Уже, между прочим, третьего за последние две недели. Если так пойдет дальше, то командовать ротами станут фельдфебели, а взводами — унтер-офицеры…

А если продолжить аналогию в другую сторону, то он, майор Хопман, скоро станет командиром полка. С одной стороны, это вроде хорошо, но с другой… Не факт, что доживет до такого счастья.

Глава 15

В блиндаж, где отдыхал и приходил в себя после боя Макс, вошел Вильгельм Лебер. Он сиял, как начищенный самовар.

— Отличные новости, герр лейтенант, — заявил оберфельдфебель с порога (хотя какие отличные новости могут быть после такой мясорубки?). — Говорят, к нам на фронт перекидывают «пятисотых».

— Кого? — не понял Макс.

— Ну, этих, испытуемых, — пояснил Вилли, — 550-й испытательный батальон, в общем.

— Откуда сведения? — вяло поинтересовался Макс.

— Да все говорят… — неопределенно ответил Лебер.

Макс уже привык к тому, что среди солдат все время циркулируют какие-то слухи — то о якобы скором пополнении, то о том, что не сегодня завтра их отправят в тыл на длительный отдых и переформирование… Он их и не опровергал, но и не подтверждал — пусть себе гуляют. Раз солдаты болтают, значит, так надо, так легче служить, легче на что-то надеяться. Человек не может жить без надежды, иначе само его существование потеряет всякий смысл…

Вот и сейчас Макс молча пожал плечами, как бы говоря: поживем — увидим. Лебер кивнул и исчез из блиндажа.

Однако слухи, как ни странно, оказались верными. На следующий день за Максом прибыл из батальонного штаба курьер на мотоцикле и передал приглашение Хопмана на небольшой дружеский обед в честь его старого друга, майора Биргера. Который, оказывается, и является командиром 550-го пехотного испытательного батальона, переброшенного вчера на их участок фронта.

Макс погрузился в мотоциклетную коляску и позволил доставить себя в новую «штабную избу», где теперь обитал майор. Прибыл он вовремя — торжественный обед как раз только начался. За столом помимо самого Хопмана сидели два человека — немолодой уже майор и щеголеватый гауптман, почти ровесник Макса.

Хопман церемонно представил гостей: Карл Биргер, его старинный друг и боевой товарищ, служили вместе во Франции и Польше, и Ганс Шуверт, начальник штаба «испытательного батальона 550». Самого же Макса он охарактеризовал предельно просто и лаконично — наш герой. Знакомьтесь, ребята, это знаменитый лейтенант Петер Штауф, любимец Гитлера, Рейха и всего немецкого народа. Макс криво усмехнулся — все верно, и герой, и любимец, дьявол побери этот ваш Рейх и проклятого фюрера…

После представления все расселись по местам и приступили к трапезе. Она была, как всегда, простой, но достаточно обильной: целый чугунок вареной картошки, копченая колбаса, шпик, местные пупырчатые огурцы и мутноватый самогон. Последний находился в здоровой, литра на полтора, бутыли, на треть, как заметил Макс, уже опустошенной. Зато майор Хопман пребывал в отличном настроении — видно, принял уже на грудь для поднятия боевого духа. Где он достал эту сивуху, оставалось загадкой — война же кругом! Но, судя по его довольному виду, качество самогона его вполне устраивало.