Евгений - Кэролайн Черри

ГЛАВА 6

… Лодка с гулким стуком уткнулась носом в изношенные непогодой сваи причала. Уже начинало смеркаться. Странно только, что ни Петра, ни Александра на берегу не было. Эвешка привязала веревку к колышку и побежала на берег. Сердце ее забилось — она предчувствовала что-то недоброе. Птицей взлетела она на крыльцо и распахнула дверь.

— Петр!

Странно, что дверь не закрыта на засов. В доме было темно.

Правда, в печи курились угли. Где-то за печкой стонал домовой, словно жалуясь на опустевший дом.

— Петр!!!

Эвешка затравленно огляделась по сторонам, напрягая всю свою волшебную силу, только бы понять, что произошло. Наконец она что-то уловила. Бросившись к комнате Ильяны, женщина растворила дверь. Кровать дочери была в полнейшем беспорядке.

А рядом, прямо на полу, лежал Петр. Спит не спит… Голова покоилась на подушке, сам укрыт одеялом. Эвешка упала на колени и провела рукой по голове мужа. Только тут она заметила большую ссадину, на которой запеклась кровь.

Она не посмела даже рассердиться. В голове было только одно — только бы с ним все было нормально! Порывисто схватив руку мужа, холодную, как снег, Эвешка забормотала: «Петр! Очнись!

Петр!» Глаза его открылись. Он удивленно посмотрел на жену, явно удивляясь ее присутствию. Кажется, в последний раз он видел тут Ильяну…

Как же такое могло вообще случиться…

Эвешка даже не думала о дочери. И она не могла позволить себе разгневаться по привычке. Она только вспомнила про Сашу и стала заклинать волшебные силы, чтобы с ним все было в порядке.

Только теперь она поняла, как любит Петра. Только ее любовь оберегала все эти годы Петра Кочевикова. Может быть, спасла она его и на этот раз — Эвешка усилием воли приказала голове мужа не болеть больше и отогнала ломоту из его тела.

— Она ушла с ним, да?

— Я не знаю, куда она подевалась!, — отозвалась Эвешка.

Она ловила не только каждое слово, но и каждую мысль мужа, держа его голову в своих руках, — ну вообще-то я уверена, что они вместе удрали. Кажется, куда-то к северу!

Петр попытался подняться на ноги, но смог сделать это только с помощью Эвешки. Она почувствовала, как где-то неподалеку, вроде бы, в бане, очнулся свояк. Он ощупывал свои синяки и шишки. Впрочем, ох он заслужил — нечего было проявлять такую беззаботность!

— Так тебе и надо!, — мысленно говорила она Саше, с жалостью глядя, как Петр на дрожащих ногах, цепляясь за стены, направляется к выходу, чтобы сейчас же седлать лошадь и скакать вдогонку за дочерью.

Эвешка последовала за Петром на кухню. Кое-как они набрали снеди ему в дорогу. У него по щеке снова потекла кровь — видимо, он разбередил рану. Впрочем, Петр казнился не столько из-за вероломства Ильяны, сколько из сознания собственной беззаботности. Ильяну винить было не в чем — она наверняка просто стала орудием в руках этого бессовестного ублюдка. Или, что еще хуже, призрак, принявший иную личину, втерся ей в доверие.

Почуяв его милосердие к дочери, Эвешка прямо-таки вся вспыхнула от злости, но воли чувствам все же не дала.

Тут вдруг Эвешка подумала — к чему все эти хлопоты, сборы, волнения… У нее ведь еще достаточно силы, чтобы остановить дочь, где бы она сейчас не находилась. Остановить-то она ее остановит, а что потом…

Петр всегда всем прощал — Ильяне, Кави, а теперь ей, Эвешке.

Простил ей то, что она годами подвергала его такой опасности.

— Послушай-ка, — вдруг с беспокойством сказал Петр, — а куда это Сашка подевался?

— Где должен быть, на пути!, — отозвалась Эвешка. И она сама удивилась тому, что по ее щеке скатилась слеза. Только этого еще не хватало, подумала она, в такой момент, и эти телячьи нежности, да еще без причины…

Петр порывисто обнял жену: «Эвешка, они просто молодые, глупые!

Еще ветер в голове! Это я ее напугал! Все из-за меня случилось!

Она просто воображает себя покровительницей пацана! Ты только не волнуйся! Я скоро все улажу!» — Она его покровительница? О нет, не надо! Не нужно со мной спорить! Ты ведь даже не знаешь, какие мысли у них в головах.

Я же не хочу сейчас туда лезть! Я сыта всем этим по горло!

Но только, прошу тебя…

— Я знаю, о чем она думает!, — Петр глянул в глаза жене, — посуди сама, мы все время стерегли ее, даже вздохнуть не давали! Я на ее месте поступил бы точно так же — шваркнул отца головой об пол, и дал деру! Но она и в самом деле не собиралась никому причинять зла! Ты ведь знаешь, что в ее власти было сделать куда больше неприятностей…

— Петр!, — Эвешка явно стала терять над собой контроль, — ты не забывай, что она еще и моя дочь! Но вообще, я даже не знаю, почему родила ее.

— Потому что она хотела появиться на свет, вот почему. Точно так же, как она хотела иметь лошадь. А мы с тобой, как два дурака, вечно думали не о том.

— Перестань шутить, Петр, — Эвешка схватила мужа за руки. — Ты ведь даже сам не понимаешь, что говоришь. Ты меня никогда не понимал, никогда.

Нет, мне не следовало рожать. Не знаю, для чего я ее вынашивала… До сих пор не знаю.

— Опомнись, что ты говоришь.

— Петр, пойми меня правильно. Я же чувствую сплошную тишину. Она словно занавеску повесила вокруг себя. Тишина. Я люблю ее, но ведь любовь — это не самое главное.

Конечно, Петр снова не понял ее. Она явно обидела его. Кочевиков отвернулся и принялся поспешно укладывать в котомку продукты.

— Я верну ее домой, — выдавил он. Конечно он продолжал винить в случившемся только себя и Эвешку.

— Она все-таки удрала, да? — послышался из сеней голос. Взволнованный Саша вошел в горницу.

Эвешка подумала было кое-что, но тут словно вспомнила о присутствии свояка и пригасила мысль усилием воли. Эвешка с такой силой закусила губу, что почувствовала кровь.

И тут же вспомнила о шипах-колючках.

— Они взяли только молодую кобылу, — сообщил Александр. — Мы запросто догоним их.

— Я поплыву по реке, — решила Эвешка, — и не нужно считать меня дурой.

Давайте не будем устраивать тут споров и разборок. Я знаю, чего хочу. И не перечу вам. Хотя стоило бы это делать хоть иногда. Но только не нужно сейчас мне предлагать план действий.

— Да, давайте не будем ссориться, — с отчаянием в голосе сказал Петр. — Эвешка, ты отправляйся. Я же закончу сборы и отправлюсь следом за тобой.

Саша, у них не одна лошадь. Я видел кобылу этого парня, она прибрела сюда из леса. Эвешка, а ты знаешь, куда они могли пойти? И куда собираются?

— Куда же, на север, я уже сказала. Но одному тебе ехать никак нельзя.

Кстати, они даже не знают, куда едут. И потому я не могу прочесть этого в мыслях. Я первый раз сталкиваюсь с таким ожесточением.