Сказка о том, как Иван женился... - Александр Игнатьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В память о старых пальмах давших приют прожаренному в Египте народу, ближе к середине октября, когда свежий ветер Средиземноморья начинал приносить облегчение слабо прикрытым кипами макушкам, еврейские семьи собирались на праздник.
Ирочка и дети входили в состав семьи. С ними (правда не каждый год) являлся и «шейнгиц», но он, учитывая наследственную флегматичность тихо ел и пил за общим столом, не привлекая внимания к своей не желательной персоне.
В этом году отпочковавшаяся от обетованной земли поросль сообщила, что может явиться навестить семью после непродолжительного отдыха в Фетхие, в конце августа. «Зажрались», — подумала родня и с радостью раскрыла для них свои объятия.
***
Солнце уже наполовину заползло в море, когда приземлился самолёт с гостями. Выкинутые суровым таможенным контролем на улицу неприкаянные граждане Евросоюза тихо ждали мать, навещавшую перед долгожданной встречей с родней уборную. Наблюдающие за прибывшими таксисты опытными взглядами Остапа-Сулейман-Берта-Мария-Бендер-Бей прощупывали зелёные немецкие души. Граждане обетованной земли своевременно прошедшие курс молодого сиониста ещё во времена проживания под Гомелем без труда вычисляли простаков. Хенрик было сунувшийся к машине был строго поставлен на место короткой фразой: «Шабат - шесть цен!». После чего сконфузившись велел детям ждать жену, дабы не участвовать в дальнейших разборках. Очередь таксистов также ожидала развязку, тени надвигались, приближался пятничный закат, волшебное «шесть цен» постепенно мигрировало у разгоряченных видом немцев любителей молитв, в «восемь», «десять».... «двенадцать». И тут появилась она.
Две недели общения с Натали возродили в ее душе наследственную память родного Киевского роддома и оглядев толпу из белых чистеньких авто она провозгласила:
— Ищите желтые. На арабах поедем!
Марк дотронулся до рукава Катрин и заговорщицким шёпотом, слышным у побережья, констатировал:
— А раньше бы была «мелаха»! Русский прокурор это серьезно. Наша то и тетю Хаву научит гоев любить.
— Молчи, дурак! — ответила сестра с болью вспомнив одного из вышеупомянутых и тут же посмотрев в телефон, где в «ВКонтакте» ярко горел значок такого далекого, но в то же время близкого, родного приятеля.
***
По заведённому много лет назад ритуалу перед тем, как переступить порог родного дома Ирен предстояло совершить одно практически уголовно наказуемое деяние. Ещё перед отлетом Рива заговорщики сообщила ей: «Отложили. Ждут. Бери сразу полтора кило». В самом центре Тель-Авива в одном из крошечных магазинчиков старого рынка Кармель Хенрик лично забирал практически прировненный окружением к тяжелым наркотикам шмат, с нежной тающей во рту прозрачно золотой шкуркой. Семья позволяла его только в присутствии немцев, объясняя случайно попавшим на праздник соседям... «вот свинопасы приехали», и горестно вздыхала под завистливыми взглядами.
Заплатив сто шенкелей и прослушав от продавца безрадостное «балабайт миштагеа» Хенрик быстрым шагом возвращался к машине. Но то ли солнце попало на очки и блики заставили посмотреть в сторону, то ли злодейка судьба, но ни далекий московский прокурор, ни близкая жена не смогли потом этого ему объяснить. Он скосил глаза и на большой ветрине с кучей разнообразных туристических буклетов увидел книгу: «Мегалиты Иерусалима. Мифы и реальность».
***
Переполненный отдохнувшими и притихшими туристами чартер бодро прошуршал шасси и вытряхнул из своего нутра семью Курчатовых. Они вышли на ночную площадь и разыскав свое такси, тихо переругиваясь запихнули багаж. Сквозь вуаль закрытых окон виднелись светлые пятна близкой Москвы, а пролетающие фонари освещали Киевское шоссе, да темнеющую за окном полосу узких лесопосадок.
— Когда ещё куда выберемся, — вздохнул Ванька, рассматривая убегающий пейзаж, параллельно со скоростью хорошего кибергоорганизма нажимая на кнопки, набирая послание далекой подруге.
— Коломенское, Голосов овраг — Перу; там же Бабий камень — Коста-Рика; Шатура и Мещера это куда то на Восток, а вот... — начал было Димон.
В машине заметно сгустился воздух и ребята почувствовали озноб. Быстро свернувший рассказ Димыч поднял взгляд и увидел огненные всполохи летящие на него из чёрных глаз тети Наташи.
— Ещё одно слово и Вы все улетите... на Бабий камень, — услышала семья.
Наконец, уже миновав Поклонную гору Андрей Дмитриевич нашел в себе силы разлепить склеенный предчувствием неоконченного кошмара рот:
— Остановите, пожалуйста возле того дома, ну там, в конце.
У арки, ведущий во внутренний дворик с подъездами стояла Ба.
Любящий точность прокурор уточнил:
— Вон туда, к таксе....
Представитель новейшего класса водителей столицы в надежде на небольшой гешефт любезно уточнил, притормаживая:
— Вам у задних лап остановить, или у передних?
Курчатовы выкатились в объятия Ба громко хохоча и даже седой флегматичный Иннокентий громко радуясь потеряшкам издавал хохочущие громкие гавы, наполнившие темноту шумящего проспекта домашним теплом и уютом родного дома.
Глава 31
За десять дней лежания в госпитале Бристон не просто в полной мере ощутил себя никому не нужным одиночкой, он почувствовал себя отверженным. Только работа всегда окрашивала его жизнь в отличные от серого цвета. На какой-то миг, призвав Феликса, его лёгкие сделали живительный глоток и вернули Джордана в окружающую действительность, но исчезновение опытного полевого агента, единственного друга, вновь ввергло его в пучину смертельной пустоты.
Врач настаивал на шунтировании сердечных артерий, но он принял другое решение.
— Я, как один из самолетов, стоящих на взлётно-посадочной полосе, уже готов к немедленному взлёту, — с улыбкой, но весьма категорично заявил пациент.
Ухоженный красивый турок только пожал плечами и, пошутив:
— Я порекомендовал бы Вам не взлетать самому, а зафрахтовать чартер, — отпустил, дав рекомендации.
И вот, Бристон вновь стоит в холле отеля дворца, безуспешно пытаясь получить информацию у молчаливого портье.
— Вы говорите, что Феликс Хассель взял машину на прокат и уехал следом за русскими?
— Нет, сэр. Я Вам лишь сообщил, что Ваш друг взял машину напрокат и уехал. Его вещи находятся у нас в камере хранения. По истечении 21 дня мы перешлём их в Соединённые Штаты Америки. Заявка об исчезновении человека подана в полицию. Обратитесь туда, пожалуйста.
Дживс кивнул.
Портье был предельно вежлив. Небольшой, но уже наметившийся животик выпирал из-под нижней пуговицы белоснежной рубашки. Он был черноволос и кудряв, этот типичный турецкий «мачо», дороживший своей работой и не позволяющий лишнего.
Агент тяжело вздохнул и подвинул ладонь по гладкой мраморной стойке.
— Может быть, Вы что-то вспомните? Я был бы Вам благодарен.— Максимально искренне произнёс
