Через годы и расстояния - Иван Терентьевич Замерцев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Это ваше личное дело, — ответил я. — А охранных грамот мы не даем.
— Как не даете! Я знаю, что грамоту получил профессор... (она назвала фамилию). Почему же вы не хотите сделать то же для меня?
— Профессор не помещик, а ученый. Его участок служит науке, народу. Профессор не эксплуатирует людей!
Гостье явно не понравился такой ответ. Она прозрачно намекала, что мне должны быть понятны чувства крупного земельного собственника. А я давно забыл о беседе с делегацией, интересовавшейся моими «имениями», забыл, что в составе делегации был и ее муж — богатый помещик.
К нам в комендатуру и в Союзную Контрольную Комиссию Франческа Гааль обращалась по одному и тому же вопросу. В соответствии с земельной реформой частные землевладения урезались до 200 хольдов. Франческе Гааль, как известной актрисе, было оставлено 300 хольдов. Но и этого ей и ее мужу казалось мало.
Последний раз она пришла в комендатуру какая-то унылая, подавленная.
— Что с вами? Больны? — спросил я.
— Да, и очень.
— Почему же ходите? Надо лежать.
— Никакая постель мне теперь не поможет... Я хочу выразить вам недовольство, господин генерал. Вы ввели в заблуждение уважаемых людей. Мы считали вас человеком своего круга. А вчера в газетах был напечатан ваш рассказ о себе. Зачем вы это сделали, уж лучше бы промолчали...
— О чем?
— О своем происхождении.
— Но почему это так волнует вас?
— А как же! — гневно ответила актриса. — Теперь и у нас каждый волен думать, что можно обойтись без порядочных образованных людей... Каждый захочет стать генералом!
— Вы имеете в виду бедняков, рабочих?
Франческа Гааль пожала плечами, но ничего не ответила.
— Чем еще вы недовольны? — поинтересовался я.
— Мы преклонялись перед русскими. Надеялись на помощь. Но когда я обратилась со своим горем к Ворошилову, он не захотел даже слушать меня!
— Госпожа Гааль, на мой взгляд, вы должны благодарить свое правительство: оно учло ваши заслуги.
А вашему мужу, который был заодно с Хорти и немцами, не положено ни хольда земли!
После этой встречи я не видел больше Франческу Гааль. Зато слышал, какую бурную антинародную деятельность развил в парламенте и в партии мелких хозяев ее супруг.
Эта пара так и не смирилась с новым строем. Франческа Гааль уехала за границу.
Должен сказать, что таких ярых приверженцев частной собственности среди будапештских работников искусства и литературы оказалось немного. Подавляющее большинство артистов, художников, писателей быстро нашли свое место в строю и зашагали в ногу со всем народом.
...Летом 1945 года ко мне на прием записалась актриса Гизи Байор. Эта симпатичная, средних лет женщина была взволнована, очень просила извинить за беспокойство, но у нее безвыходное положение. Директор запретил ей и мужу ночевать в театре, а другого пристанища у них нет.
— Но почему вы ночевали в театре? — удивился Борис Павлович Одинцов, оказавшийся в это время в моем кабинете. — Разве у вас нет квартиры?
— Квартира есть, но она занята важным учреждением, — смущенно ответила Гизи Байор. — Мы понимаем, это нужно, и очень не хотели беспокоить вас. Ведь уцелевших домов в Буде так мало.
— Какое же учреждение расположилось в вашем доме?
— Военная комендатура второго района... У нас нет никаких претензий, поймите меня. Нас с мужем вполне устроила бы небольшая комната. Я сейчас репетирую новую вещь и приходила бы домой только на ночь...
Я слушал Гизи Байор и невольно вспоминал недавние встречи с Франческой Гааль. Какая разница между двумя этими актрисами! Одной мало 300 хольдов земли и роскошного особняка — только это заботит ее. А другая живет на сцене в прямом и переносном смысле. И ни на что не жалуется! Хотя она крупнейшая актриса, любимица будапештской публики.
— Это наше упущение, — негромко сказал Борис Павлович. Я незаметно кивнул.
— Да, задали нам задачку!
— Нет-нет, — смутилась еще больше госпожа Байор. — Только не беспокойте районную комендатуру. Там, под горой Геллерт, много уголовников. Ваши бойцы ловят их, охраняют жителей. Мы все очень благодарны им. А нам с мужем нужен просто небольшой угол.
— Но вам потребуется пианино, нужно работать дома, готовить роли...
— Пожалуй, вы правы, — тихо сказала актриса. — Но это можно потом, со временем. Если очень попросить директора, он, вероятно, разрешит еще несколько месяцев пожить на сцене.
— Не нужно просить директора. Ровно через пять суток вы займете свой дом.
Гизи Байор сначала даже не поверила мне. Потом всплеснула руками:
— А куда же денутся русские солдаты и командиры?
— Займут ваше место. Переселим их на сцену, — пошутил я.
На прощание мы пожелали актрисе новых творческих успехов. Впоследствии я не раз видел ее в спектаклях. Играла она превосходно.
Сейчас в доме, который мы в свое время освободили для актрисы, создан театральный музей имени Гизи Байор.
Я мог бы назвать многих деятелей искусства Венгрии, которые радостно восприняли освобождение от фашизма, отдали свой талант служению демократической республике. Их — тысячи. Среди них такие артисты с мировым именем, как Тамаш Майор, Михай Секей, Ханна Хонти, знаменитый комик Кальман Латабар и другие.
* * *
Широко известно, каким безграничным уважением пользуются в нашей стране писатели. И я был просто потрясен, когда узнал, что венгерские писатели не имеют в своем распоряжении даже маленького помещения, в котором можно собраться, поспорить, обменяться мнениями.
В 1946 году Союз венгерских писателей насчитывал около двухсот человек. Председателем был Шандор Гергей, известный литератор и уважаемый человек, подвергавшийся гонению со стороны фашистов. Секретарь Союза, Тибор Барабаш, выходец из рабочей среды, тоже пользовался популярностью у читателей. Оба они коммунисты. Это как раз и не нравилось представителям партии мелких хозяев, которые занимали в то время руководящие посты в правительстве.
Перед Союзом писателей, объединявшим литераторов разных партий и разных творческих направлений, стояли важнейшие задачи по перевоспитанию народа. Но прежде всего сами писатели, долгое время жившие в стране с фашистским режимом или находившиеся в эмиграции, нуждались в большом внимании и заботе.
Пытаясь получить необходимую помощь, руководители Союза полгода обивали пороги многочисленных учреждений, и везде — отказ. Не импонировало отдельным представителям тогдашней венгерской власти, что литераторы становились на путь, указанный коммунистической партией.
И вот писатели
