Черная аллея - Микки Спиллейн

Вельда спросила:

— Что случилось?

— Помнишь, как Сланщик сказал, что заметил нашу машину еще за милю?

— Ну и что с того?

— Наверняка у Гарриса имелся среди кустов и деревьев наблюдательный пункт, откуда можно было следить за дорогой.

— Да какая разница? Гаррис же давно умер.

— Просто не люблю нарываться на неприятности, котенок.

— Мы что же, пешком пойдем?

— Нет... Но ты поглядывай с правой стороны и, если заметишь что интересное, тут же дай знать. А я буду смотреть слева.

Не проехали мы и одной восьмой мили, как она вскинула руку и крикнула:

— Стоп!

Я ударил по тормозам, но мотор выключать не стал. Выбрался из машины и обошел ее спереди. Молодец, Вельда, вовремя заметила. Справа от нас, ровная и прямая как стрела, пролегала через деревья на склоне горы узкая тропинка. Кустарник вокруг сильно разросся и затенял ее, и заметить ее было можно лишь с этой точки. А любой находившийся там человек мог заметить движение на дороге. Из машины, пролетающей на большой скорости, никто бы ничего никогда не разглядел, а ведь там, в этой прогалине среди деревьев, подстерегала засада. И нападение могло произойти сверху. Наверняка у них здесь имелось когда-то и специальное сигнальное устройство. Но то было давно. Теперь подобные приемы не применяются. А природа хоть и сделала свое дело, но не смогла пока что полностью замаскировать этот проход от людских глаз.

И вот я очень медленно проехал мимо него. Именно движение привлекает взгляд, но, если двигаться на такой малой скорости, вряд ли кто-либо что заметит. Мы благополучно миновали останки грузовика «Мак» с цепным приводом, аккуратно объехали все ямы на дороге и вот оказались на опушке, откуда открывался вид на владения Гарриса.

Когда я снова остановился, Вельда спросила:

— Что теперь не так?

— А ты ничего странного не замечаешь?

— Намекни.

— Сланщик.

— Но он же не знал, что мы приедем.

— Помнишь, на кухне у него была плита, топящаяся дровами. Дыма не видно.

— Значит, он не готовит, только и всего.

— Но разве огонь разводят только тогда, когда надо поесть?

— И если поленья горят, должен быть дым, верно?

Я покачал головой.

— Необязательно. Если дрова сухие, дыма нет, но над трубой заметно дрожание воздуха.

Вельда тихо спросила:

— Послушай, Майк, откуда нью-йоркским ребятам знать такие тонкости?

— Нью-йоркские ребята служили в армии, и очень часто — на территориях, занятых врагом.

Мы просидели в машине минут пять, затем я тронул рукоятку переключателя скоростей и надавил на педаль газа. Ничего особенного не произошло. Мы подъехали к дому Сланщика и остановились. Снова ничего... Единственным в округе звуком был свист ветра в кронах деревьев. С запада доносились отдаленные раскаты грома.

Я вышел из машины, Вельда последовала за мной по пятам. Не самый лучший способ подбираться к месту, в безопасности которого ты не уверен. Мне казалось, что оно населено привидениями, но, очевидно, то было продиктовано лишь воспоминаниями о том, что некогда здесь творилось и какими делами тут занимались. И лес, и камни, и все вокруг, казалось, так и излучают тревогу.

Дверь была заперта на засов, огонь в плите не горел. В доме ни души. Ни грязных тарелок в раковине, ни мусора в бачке. И все, похоже, на месте. И еще здесь витало ощущение полной заброшенности, одиночества и пустоты, чего раньше не чувствовалось.

Вельда тоже ощутила это. И после паузы заметила:

— Рано или поздно он должен был перебраться в город, Майк. Такой человек, как он, не оставил бы огонь горящим и комнату неубранной.

— Путь ему предстоял неблизкий, малышка.

— Но он наверняка знал, как добраться до города. И потом, Сланщик вовсе не был по природе своей отшельником.

Я кивнул в знак согласия.

— Думаю, ты права. Но осторожность в любом случае не помешает. Идем посмотрим, что там в пещере.

— А что ты собираешься там искать?

— Если скажу, ты просто с ума сойдешь.

На столе Сланщик оставил свой тяжелый старомодный фонарь. Я взял его, а Вельде дал другой, из машины. Она взвесила его в руке, точно то была клюшка для гольфа. И, удовлетворенная, улыбнулась. И вот мы с ней двинулись через поле.

Найти вход на этот раз оказалось проще. Прежде чем переступить грань, отделяющую свет от тьмы, Вельда в нерешительности замерла, и я заметил:

— Никаких летучих мышей. Или ты забыла?

Она глубоко вздохнула и последовала за мной. Лучи фонарей метались по стенам, но, похоже, ничего тут не изменилось с того, первого, посещения. Мы шли вдоль стены, перешагивая через мусор на полу, отбрасывая ногами какие-то предметы, которые со звяканьем отлетали в стороны, и старались не наступить на осколок стекла от бутылки из-под виски, что наверняка распивали тут работяги, с которыми расплачивались за труд не только деньгами, но и натурой.

Пройдя три четверти пути, мы оказались у того самого места, ради которого я и предпринял эту поездку. У груды обрушившихся некогда с потолка камней, в самой дальней от входа части пещеры. Я посветил фонариком вверх и увидел трещины в камне; затем посветил вниз, на гору камней. Все было покрыто толстым слоем грязи и пыли. Опустившись на корточки, я набрал пригоршню земли и медленно выпустил ее сквозь пальцы.

Странно, подумал я. Пыль вовсе не походила на пыль. Она была сыпучей, точно песок на пляже.

Вельда посветила мне фонариком в лицо.

Увидев, что луч на миг ослепил меня, она направила его вниз и спросила:

— Чего ты ищешь, Майк?

Я уже собрался было ответить, как вдруг прозвучал чей-то другой голос. Мужской...

— Да, Майк, скажи нам, чего ты там ищешь, а?

А вслед за этим послышался тихий металлический щелчок, и я понял: он взводит курок.

Вельда негромко ахнула и затаила дыхание.

Голос, исходивший откуда-то сзади, из тьмы, принадлежал вовсе не Сланщику. Молодой, жесткий, напряженный, он походил на голос самой смерти, и сразу становилось ясно: в любой момент в нем может прорваться убийственная ярость, и тогда его владельца не остановит ничто.

Я ответил:

— О, ты как раз вовремя, Уго.

Тон, которым были произнесены эти слова, немного умерил его пыл. Кроме того, Уго Понти не отличался большой сообразительностью.

— А ты чего, ждал меня, что ли, Хаммер?

— Но ведь у тебя тоже были цифры, верно?

— Ясное дело, были. Я ж не тупица какой. Тот парнишка, он навел меня на них.

А вот это следовало бы предвидеть...

— И ты убил его, Уго?

— Да надо было бы. Как прихлопнул его старикана. Но сотни баксов оказалось достаточно, чтоб заткнуть ему пасть. К тому же мне вовсе не хотелось, чтоб из-за такой мрази за мной гонялись легавые.

— Они все равно гоняются за тобой, Уго. Особенно сейчас.

— С чего ты взял?

— Да с того, что твой отец мертв, вот с чего. Ты убил собственного родного отца!

В голосе его не звучало и тени сожаления. Напротив, он, похоже, гордился этим своим деянием.

— Мой старик раскис, как гнилая груша, и окончательно съехал с катушек. Эти усатые доны корлеоне пытались жить, как раньше. А как раньше теперь не проходит, нет. Эти ублюдки хапали все подряд, даже то, что должно было по праву перейти нам. Вот и получили по заслугам.

Ноги у меня начали затекать. Но я боялся пошевелиться. Нет, надо заставить его говорить дальше.

— И вот теперь ты в большой пустой пещере, верно, Уго?

— Да. Но не один. У меня есть ты и твоя баба. И вы знаете, где спрятано мое добро.

— Но ты же сам его не нашел, верно? Так с чего взял, что именно я знаю, как к нему подобраться?

— Не вешай мне лапшу, Хаммер. Твой дружок Дули все тебе сказал. Это и ослу понятно. Он тебе сказал, и потому ты здесь.

Луч от фонарика Вельды по-прежнему светил в пол. Оба мы с ней были освещены фонарями, Уго же находился в полной тьме. И в любой момент мог уложить нас на месте. По звуку взводимого курка сложно было определить, что у него за оружие — мелкокалиберный револьвер, дробовик или же автомат. И если последнее, он уложит нас тут же, с первой же очереди.

Не произнося ни слова, я начал медленно приподниматься. Фонарь остался на полу... Надо срочно что-то придумать, должен же быть какой-то выход.

Уго сказал:

— Вот так, Майк. Правильно. Тихо, спокойно... Еще раз спрашиваю, что ты здесь искал, а?!

О, если б Вельда могла читать мои мысли! Надо действовать очень быстро и одновременно, только тогда можно спастись. Иначе мы погибли. Но я никак не мог придумать способа дать ей знать. А потому ей предстояло догадаться, подключить свое чутье и женскую интуицию. И воспользоваться тем непостижимым и необъяснимым пониманием, что порой возникает между напарниками, проработавшими вместе долго и в полном согласии.

И я ответил:

— Да ничего я не ищу, Уго. Я уже нашел.

И в ту же секунду выключил фонарик. И она, моя умница, сделала то же самое. И оба мы распластались на куче камней и земли как раз в тот момент, когда Уго вслепую выстрелил четыре раза подряд туда, где мы только что находились. И, конечно, не сразу сообразил, что промахнулся. Я же к тому времени уже успел выхватить «кольт» из кобуры, снял его с предохранителя, взвел курок и нацелился в то место, где видел вспышки от выстрелов. И спустил курок. Оглушительный грохот, который произвел при этом мой добрый старый друг 45-го калибра, эхом раскатился по пещере. Пуля, выпущенная из него, угодила в какой-то звякнувший предмет, но, похоже, никого не убила. И когда я вновь схватил фонарь и посветил им, луч вырвал из тьмы фигуру Уго Понти, нового дона, наследника трона и владений дона Лоренцо Понти. Наследник был занят тем, что шарил в грязи в поисках своего дробовика, который мой «кольт» превратил в бесполезный хлам. И когда он наконец увидел это, то испустил дикий вопль и заслонился дробовиком, словно то был щит. Я снова спустил курок, и пуля попала в металлическую казенную часть, осколки которой вонзились ему в подбородок. Уго рухнул на землю с вытаращенными от боли и ужаса глазами и судорожно хватал ртом воздух, не в силах даже кричать.