Великокняжеский вояж - Олеся Шеллина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ну что же, Иван Иванович, — я пристально посмотрел на сидящего напротив меня Неплюева. — И о чем же вы так хотели поговорить со мной, что рискнули ради этого нарушить все мыслимые и немыслимые правила?
— Я хотел поговорить, ваше высочество, о Оренбургской комиссии, которая уже давно перестала быть тем, чем она представлялась ее создателю Ивану Кирилловичу Кирилову. Из торговой комиссии, действия которой были бы основаны на дипломатических отношениях, она превратилась в карательный орган, а также на ее плечи легла задача строительства крепостей и всяческое укрепление наших рубежей, — горячо воскликнул Неплюев.
— И вы считаете, что подобное положение дел неверное? — я приподнял бровь. Если честно, то именно сейчас я почти полностью потерялся в определениях, потому что понятия не имел ни о какой Оренбургской комиссии.
— Конечно, — Неплюев кивнул. — Я понимаю, когда комиссию возглавил Урусов Василий Алексеевич, начались все эти бунты, которые, похоже, никогда полностью не прекратятся. Урусов был военным офицером, он привык решать проблемы силовыми методами и, возможно, в то время это работало, но сейчас, когда бунты чуть-чуть приутихли, задачи комиссии по сути не изменились.
— И что вы предлагаете, Иван Иванович? — я поставил локти на стол и соединил пальцы рук домиком, поглядывая на Неплюева поверх своих рук. — Я все равно не смогу изменить ни статус, ни поставить новые задачи перед комиссией. Это может сделать только государыня наша Елизавета Петровна.
— Я это понимаю, ваше высочество, правда, понимаю, — Неплюев выдержал небольшую паузу и продолжил. — Но вы вполне сможете отписать государыне о существующем положении дел. И есть большая вероятность того, что она вас послушает. Все-таки военными делами должны заниматься военные.
— Насколько я знаю, у вас самого звание адмирала Российского флота, Иван Иванович, — перебил я его.
— Да, это так. И я считаю, что вполне разумею в строительстве кораблей, и даже Петр Алексеевич весьма высоко оценил мои старания, но все же большую часть времени я был дипломатом и решал различные вопросы, сидя за столом переговоров, а не на поле боя, — Неплюев снова вздохнул. — Ваше высочество, я считаю, что необходимо продолжить изучение Аральского моря и продолжить попытки найти выход к империи Великого могола. Мы должны начать торговать с Индией. Это будет весьма выгодно для всей Российской империи.
— Так я и не спорю, — я расцепил пальцы и откинулся на спинку кресла. — Вот только я считаю, что именно сейчас пытаться найти сухопутные торговые пути в Индию — преждевременно.
— Но, ваше высочество...
— Не перебивайте меня, Иван Иванович, — я поднял руку. Неплюев замолчал, но его взгляд просто излучал недовольство. Хреновый из тебя дипломат, если не умеешь с каменной физиономией сидеть и слушать оппонента. С минуту мы боролись взглядами, и только когда он отвел взгляд, я понял, что одержал маленькую победу, а намек на бунт подавлен в зародыше. — Да, я считаю преждевременным лезть в Индию через все жузы, Джунгарское ханство, Бухару и другие столь же дружелюбные к нам страны. Океаны, вот в какую сторону необходимо работать. Нам нужен выход в Черное море. В идеале все проливы. Оставьте пока эту лужу — Арал батырам. Мы должны выйти в океан и лишить Англию и Голландию права диктовать всем там свои условия.
— Это будет сделать непросто...
— Уж не сложнее, чем пробиться через все те страны, о которых я только что упомянул к Индии, — я усмехнулся. — У нашей империи есть для этого много задатков, но у нее нет самого главного — кораблей. Нет кораблей и хороших морских школ. А человек, способный все это создать, наладить по всей стране кузнецу этих ресурсов, мечтает о том, чтобы через степи пешком уйти в Индию. Это ли не дурость, Иван Иванович?
За моей спиной дернулся Криббе, который более других был посвящен в мои планы, но даже для него кое-что из моей речи стало откровенностью.
— Вы сейчас говорите прямо как Рычков Петр Иванович, ваше высочество, — проворчал Неплюев, глубоко задумавшись.
— Кто такой этот Рычков? — я смотрел с любопытством.
— Мой помощник. Прекрасный топограф и переводчик, знает больше семи языков и вдобавок различные диалекты в основном восточных народов. Просто идеальный помощник, но такой же романтик, каким предстали передо мной вы сейчас, ваше высочество.
— Вот как, — я прищурился. — И в чем же заключается наш с этим Рычковым романтизм?
— Вы всерьез считаете, что мы сможем дать укорот в море англичанам и голландцам. И португальцам до кучи, — в голосе Неплюева прозвучало сожаление.
— То есть, вы считаете, что мы можем вполне себе легко одолеть казахов, джунгаров, персов, может быть, даже османов, а также полчища Великого могола, но по какой-то необъяснимой причине спасуем перед теми же англичанами?
— Ну вы и сравнили, ваше высочество, — протянул Неплюев. Штелин выглядел как филин, переводя взгляд с меня на него и обратно, даже Олсуфьев выражал всем своим видом растерянность. — Как вы можете сравнивать кочевников с высокоразвитыми нациями?
— Вы правы, их невозможно сравнить, кочевников гораздо больше, — жестко прервал я Неплюева. — Вам напомнить, как орды под предводительством Тамерлана и Чингисхана фактически мир завоевали? Их больше, чем даже нас, но вы абсолютно уверены в нашей победе. Почему?
— Ну, у нас много огнестрельного оружия, тактика...
— Бросьте, — я махнул рукой. — Если сейчас дверь откроется, и сюда войдет джунгар с сундуком, полным алмазов и попросит продать ему пушек, знаете, что я сделаю? — я насмешливо смотрел на их вытянувшиеся лица. — Правильно, тоже, что и вы, я продам ему столько, сколько он захочет купить. Все, проблема оружия решена.
— Да, но... — Неплюев наморщил лоб, пытаясь придумать еще какие-нибудь аргументы, но они не придумывались. К тому же, даже дед сидящего перед ним сейчас юноши в свое время говорил, что нет непобедимого врага, любого можно победить, было бы на то желание.
— А ведь когда-то шведы считались гораздо опаснее тех же англичан, вот только деду моему позарез нужен был выход в Балтийское море. И