Шарлотта Морель - Мария Лоди

Его вежливо попросили рассказать о себе. Оказалось, что у него нет опыта журналистской работы, но он хочет иметь возможность выступить в защиту своих идеалов. Его прекрасный, немного возвышенный французский язык и мягкий акцент выдавали в нем одного из тех чувствительных Иностранцев, которых часто можно было встретить в обществе.

— Странный тип, — вынес свой приговор один из помощников редактора, слышавший весь разговор.

Виктор Нуар, увидев незнакомца, был поражен странностью юноши и его необычно светлыми волосами.

— Вспомнил, — сказал Нуар, — это тот самый юноша, с которым мне пришлось скрестить свою шпагу в школе фехтования Ларибу. Черт возьми, никогда не ожидал встретить его здесь.

Молодой человек, которого попросили прийти на следующий день, собрался было уже уходить, когда Нуар окликнул его. Однако в этот момент появился Тома Бек, и белокурый юноша, заколебавшись, направился дальше к двери.

На следующий день он пришел снова и встретился с Рошфором. После непродолжительной беседы они вместе появились в комнате. Рошфор вел молодого человека перед собой.

— Друзья мои, — сказал он громко, — позвольте мне представить месье Ворского, который только что изложил мне суть своего дела. Месье Ворский желает овладеть профессией журналиста и хочет, чтобы мы стали его учителями. Мы польщены и готовы дать ему этот шанс.

— Добро пожаловать, — сказал кто-то, приветствуя новичка рукопожатием.

Остальные, также скромно поприветствовав его, вернулись к своей работе. Молодой человек в нерешительности стоял посреди комнаты. К нему подошел Нуар.

— Садитесь, пожалуйста. Мне кажется, мы уже встречались. Это вы так ловко обставили меня в школе фехтования на улице Вердю? Итак, вы хотите работать в прессе?

Молодой человек назвался Франком Ворским, польским эмигрантом. В детстве он получил французское образование и жил во Франции уже пять лет.

Нуар слушал его с интересом. Им обоим было примерно по двадцать два года, но Нуар выглядел старше. Возраст Ворского вообще трудно было определить. Его лицо с высокими скулами отличалось исключительно правильными чертами. Его можно было назвать красивым. Мягкая улыбка отражала одновременно и романтическую гордость, и какую-то детскую уязвимость. Он производил впечатление сильного человека. Казалось, это лицо, по-мальчишески задорное, не может состариться, невозможно было представить его дряхлым, иссеченным морщинами. Юноша ко всему проявлял интерес, и в его взгляде чувствовалась уверенность в себе.

Ворский все еще находился в редакции, когда примерно в шесть часов заявился Тома Бек.

— Вы знакомы с Беком? — спросил Виктор.

Ворский уклончиво что-то ответил, а потом, в свою очередь, спросил:

— Это ваш друг?

— Мы все здесь друзья, если хотите знать.

— Я тоже хотел бы стать его другом. Как вы думаете, он мне это позволит? — спросил Ворский.

— Спросите его об этом сами, — сказал Виктор Нуар, улыбнувшись искренности его тона. Поляк понравился ему своим энтузиазмом.

Однако, подумал Нуар, как может такой молодой юноша ценить дружбу человека, с которым почти незнаком и о котором знает только понаслышке. Сам Виктор, несмотря на свою молодость и глубокое восхищение многими своими друзьями, уже не способен был к подобному сентиментальному обожанию.

Через минуту Нуар увидел, что Тома Бек направляется к ним в сопровождении Дагеррана. Тома выглядел озабоченным и усталым, его рука была все еще забинтована.

«Если бедняга Ворский начнет сейчас же предлагать ему свою дружбу до гробовой доски, то все полетит к чертям» — подумал Виктор, с интересом разглядывая лицо Бека.

В редакции «Марсельезы» все хорошо знали, насколько глубоко Бек переживал крах его собственной газеты и пожар в типографии. Теперь, когда он каждый вечер приносил сюда свои статьи, они старались не затрагивать эту тему.

— Бек, разреши тебе представить месье Ворского, нашего нового сотрудника, — сказал Виктор. — Месье Ворский хочет поработать с нами одну-две недели, чтобы обучиться журналистскому мастерству.

Бек кивнул и окинул Ворского взглядом, не проявив особого интереса к внешности поляка.

— Я давно мечтал познакомиться с вами, — пылко сказал Ворский, и глаза его загорелись.

— Прошу извинить, но я должен идти, — ответил Тома, оставив без особого внимания такую демонстрацию преданности.

— Подождите меня, Бек, я тоже иду, — быстро сказал Дегерран.

Ворский и Нуар, который тоже закончил свою работу, ушли вместе с ними. Трое друзей пошли вместе, а Ворский, откланявшись, пошел вперед.

— Хороший парень, — заметил Дагерран, — какие глаза! Как у архангела Гавриила, поджигающего дракона. Все поляки — герои. Этот атавизм вообще свойствен всей их нации.

— Такое состояние духа основывается на страданиях их несчастной родины, — задумчиво добавил Нуар.

Бек шел молча, погруженный в собственные мысли. Ворский уже скрылся из виду. Они шли вдоль хорошо освещенной улицы. Вечером этот район, состоявший в основном из прилепленных друг к другу домишек и маленьких садиков с участками заброшенной земли между ними, был малопривлекательным.

Возле фонтана Ла-Вилетт, на участке заброшенной земли было построено несколько деревянных домишек. Среди этих посеревших от непогоды строений выделялся бар, откуда доносились пение и крики. Трое мужчин непроизвольно ускорили шаг, стараясь скорее преодолеть мрачное место с темными закоулками. Неожиданно ночную тишину нарушил человеческий крик. Звуки ударов и сердитые голоса говорили о том, что неподалеку кто-то затеял драку.

Нуар первым бросился вперед, остальные последовали за ним. Они подбежали к перекрестку, освещенному фонарем, который висел на шесте, прибитом к углу дома.

— Сюда! — крикнул Виктор.

Во мраке ночи мелькали чьи-то фигуры. Нуар закричал, и склонившиеся над чем-то люди выпрямились и разбежались в разные стороны. На земле лицом вниз лежал человек.

Это был Ворский. Он застонал, когда Нуар, встав на колени, перевернул его. Молодой человек не мог произнести ни слова. Его ударили по голове каким-то тяжелым предметом, волосы были в крови. Вероятно, его также были ногами, так как он крепко зажимал бок рукой, впиваясь пальцами в одежду.

— Ворский, с тобой все в порядке? Скажи что-нибудь, старина!

Поляк попытался приподняться. Виктор помог ему.

— Скажи что-нибудь!

Они заметили, как в тусклом свете луны из темноты показался какой-то человек.

— Кто здесь? — угрожающе спросил Виктор и сделал шаг вперед, загородив Ворского.