Оборванные нити. Том 2 - Александра Маринина

— Обтурационная асфиксия, — буркнул Саблин.

Он снова сидел ссутулившись, набычившись, всем своим видом демонстрируя недовольство. Дитя, право слово! Ведь она же просила: максимально доступными для понимания словами! А он, словно назло, использует специальный медицинский термин. Вот ведь характер! Непременно хочет продемонстрировать свою образованность, а заодно подчеркнуть неграмотность собеседника. Ну ничего, с Кашириной эти номера не проходят. Где сядет — там и слезет.

Не говоря ни слова, она пододвинула к себе клавиатуру включенного компьютера и набрала в «поисковике» только что услышанный термин. Быстро пробежала глазами появившиеся на экране строчки. Значит, эксперты ставили в качестве причины смерти асфиксию вследствие аспирации пищевых масс или вследствие закрытия отверстий носа и рта в результате «присыпания». Понятно. Пресловутое «присыпание» относится к категории хоть и не криминальной, но все равно насильственной смерти. Тоже не подарок для социальной статистики. Анализируя статистические показатели за минувший год, она обратила внимание на то, что цифры, отражающие количество случаев насильственной смерти детей, снизились, но не связала это обстоятельство с ростом показателей детской смертности от инфекций. Теперь все встало на свои места. Одно заменили другим, а общее количество осталось примерно прежним.

Она перевела глаза на эксперта.

— Ну что ж, по крайней мере, вам должны сказать «спасибо» за снижение показателей насильственной детской смертности. Но должна вам заметить, Сергей Михайлович, что и тут у вас нашлись недоброжелатели. В нескольких жалобах, которые лежат у меня в сейфе, написано, что вы покрываете случаи насильственной детской смерти при помощи диагноза ОРВИ.

— Понятно, — хмыкнул Саблин. — Еще чем порадуете?

— Я вас пригласила не для того, чтобы радовать, — сухо ответила Каширина. — А исключительно для того, чтобы разобраться в ситуации и продумать меры, которые можно предпринять для ее улучшения. Если запретить вам вскрывать детские трупы, то кто это будет делать? В вашем Бюро есть эксперты-танатологи, которые владеют необходимыми методиками?

Он отрицательно покачал головой:

— Нет.

— Значит, нужно принимать меры к тому, чтобы такие эксперты были. Но это уже мои проблемы, и решать их я буду сама через департамент здравоохранения. Когда дело дойдет до конкретных позиций, я снова обращусь к вам, чтобы вы помогли мне их сформулировать.

Она умышленно не спросила, позволит ли он обратиться к нему. Сказала так, словно объясняла подчиненному, что сейчас он может быть свободен, а когда понадобится — его позовут. Интересно, как он отреагирует?

— Конечно, — с готовностью согласился эксперт. — Буду рад оказаться полезным.

Каширина с удовлетворением отметила, что в этот раз Саблин на дыбы не встал и колючки не выпустил, хотя и мог бы. Он быстро понял, что речь идет о конструктивном решении проблемы, и выразил готовность принять посильное участие. Дело прежде всего, личные амбиции — потом. Такой подход Кашириной нравился.

Неожиданно в голову пришла мысль, показавшаяся не такой уж глупой.

— У меня есть к вам предложение, Сергей Михайлович. Почему бы вам не написать статью в какой-нибудь сборник научных трудов областного мединститута? Напишите все, что считаете нужным о диагностике синдрома внезапной смерти и смерти от вирусных инфекций, опишите все трудности и проблемы, обопритесь на статистику.

Саблин глядел на нее в немом изумлении.

— Татьяна Геннадьевна, вы меня в тупик поставили, — признался он. — Во-первых, я не понимаю, зачем это нужно. А во-вторых, кто опубликует такую статью? Я никого не знаю в областном мединституте, у меня нет там никаких связей.

— А я вам помогу, — улыбнулась она. — Я ведь работала в областной прокуратуре, была следователем по особо важным делам, так что в областном Бюро судмедэкспертизы знаю всех. А они, со своей стороны, знают всех на кафедре судебной медицины мединститута. Так что организовать публикацию — не проблема. Вы только напишите.

— Но я все равно не понимаю: зачем? — упирался эксперт. — Что толку с этой статьи? Можно подумать, ее все прочитают, сразу поймут, как они были неправы, и кинутся исправлять свои ошибки.

— Это верно, — рассмеялась Каширина, — мало кто прочтет, а уж выводы-то и подавно никто не сделает. Эта статья нужна мне. Лично мне. Если она пройдет рецензирование в редакционно-издательском отделе мединститута и будет одобрена и рекомендована к опубликованию, то у меня будут все основания на нее опираться, когда я начну составлять документы в горздрав. И она станет моим подручным средством, моей постоянной подсказкой и шпаргалкой во время бесед и выступлений. Я, знаете ли, обычно иду до конца, отстаивая свою позицию, но при этом никогда не вступаю в бой, предварительно не вооружившись как следует аргументами и фактами. Так что, Сергей Михайлович, напишете статью?

— Напишу, улыбнулся Саблин.

После его ухода Каширина еще какое-то время не приступала к текущим делам, обдумывая свои впечатления о судебно-медицинском эксперте. Хороший мальчик. Молодой, азартный, увлеченный. Честный. Прямой. Несгибаемый. Колючий. Дурно воспитанный. Не желает ни под кого прогибаться и подлаживаться. Татьяна Геннадьевна встречала таких людей. Редко, правда, но попадались на ее пути. Да она и сама была почти такой же. Как она в свое время поступила с мужем! Даже рассказывать стыдно. Никто из ее окружения не понял тогда истинных мотивов ее поступка. То есть она их и не скрывала, говорила как есть, но никто не мог этого ни понять, ни принять, ни тем более одобрить. А она все равно сделала по-своему, так, как хотела. Под общественное мнение и принятые эталоны не прогнулась. И вот результат: полное одиночество.

Этот мальчик пройдет тот же путь. Он имеет право быть таким, какой он есть. Только он, к сожалению, пока еще не понимает, какой страшной ценой ему придется за это расплатиться.

После визита в прокуратуру и знакомства с Татьяной Геннадьевной Кашириной Сергей приободрился, настроение поднялось, он почувствовал поддержку и с энтузиазмом принялся за сбор материалов для статьи. Собственно, материалы все были и в его тетрадях, и в компьютере, оставалось только систематизировать их и продумать план логичного и убедительного изложения.

Времени работа заняла немного: если Саблин загорался какой-то идеей, то занимался ею каждую свободную минуту. В первом же абзаце статьи он заявил, что эксперты-танатологи не обращают особого внимания на специфику проведения исследований трупов новорожденных и детей в возрасте до одного года. Это было важно, потому что Каширина собиралась настаивать, помимо всего прочего, на специальной подготовке судебных медиков для работы по случаям детских смертей. Сергей постарался кратко, но емко изложить причины, по которым экспертам, обычно имеющим дело с трупами взрослых людей, не удается увидеть на вскрытии того, к чему они привыкли, что и ведет к постановке двух самых распространенных диагнозов: «синдром внезапной смерти» и «асфиксия». Ничего другого они придумать просто не могут, а видеть и понимать истинную картину их не научили.

Особое внимание Сергей уделил необходимости владения методиками вскрытия детских трупов, значительно отличающимися от привычных методик, применяющихся при исследовании трупов взрослых людей, а также особенностям забора материала для дальнейших исследований.

Статистику Сергей взял за пятнадцать предшествующих лет по трем регионам, в числе которых, кроме Северогорска, был и Норильск Массив оказался вполне представительным для того, чтобы его можно было анализировать. Описав статистическую картину, Сергей перешел к подробнейшему анализу выставленных диагнозов и к причинам экспертных ошибок, не преминув указать на «удобство» таких диагнозов, ведущих к искажению судебно-медицинской статистики. После этого он описал результаты морфологических исследований, которые неопровержимо свидетельствовали о превалировании среди причин внезапной смерти детей острых вирусных и бактериальных, а также сочетанных вирусно-бактериальных инфекций.

Оставалось сформулировать выводы. И Сергей позвонил Кашириной.

— Если это не противоречит вашим убеждениям, мне бы хотелось, чтобы в выводах максимально ясно и четко прозвучала мысль о необходимости специальной подготовки экспертов для работы с детскими трупами, — сказала прокурор по общему надзору. — Если я смогу убедительно доказывать, что подавляющее большинство экспертов просто профессионально не готово к диагностике причин детских смертей, мне будет проще оспаривать статистику… В общем, вам я морочить голову своими соображениями не буду. Просто поверьте мне на слово: если мы с вами хотим добиться правильной посмертной диагностики, то начинать надо с доказательств того, что эту диагностику проводить некому.