Бюро Вечных Услуг - Иван Быков

– Знаешь, – Наставник начал с того же места. – Есть некая странность в том, что известные тебе силы, олицетворенные в пресловутом мистере Германе, оказываются именно в том месте и именно в то время, где и когда им быть не то, что необязательно, а категорически запрещено.

– Хорошо работает разведка? – выдвинул версию Нестор.

– Слишком хорошо, учитывая секретность мероприятия и осознавая, какие последствия повлечет твой провал, – Наставник стал не просто озабочен, но хмур.

– Варианты? – спросил Нестор, поскольку своих вариантов не имел.

– Вариантов всегда много, а вот «выстреливает» только один, – печально сказал Кир. – Шпион.

– Ну, естественно, шпион! – развел руками Нестор. – Эка невидаль. Именно так и работает разведка – посредством шпионов. Раскрыть, расконсервировать, ой! Или расконспирировать? Есть же у Конторы контрразведка?

– Ты понимаешь, что такое шпион в нашем случае?

Нестор, конечно, понимал, но не так, чтобы до самых что ни на есть глубин. Он постарался выразить это не словом, а умным вопрошающим взглядом. Кир ответил взглядом зловещим, даже угрожающим – понять бы, кому.

– В нашем случае, шпион в Конторе – это Наг. Можешь себе представить: Наг, сливающий информацию?

Нестор представить себе не мог. Есть они и есть мы; есть Наги и есть… Ну, кто там у них есть? Городские маги какие-нибудь. Кстати, надо будет поподробнее про них… Надо мыслить. Надо искать варианты. Надо отсекать невозможное. Как там называют это в философии? Бритва Оккама? Или скальпель Оккама? «Entia non sunt multiplicanda praeter necessitatem». И откуда выскочила эта латынь? Видимо, читал недавно, в мае, на уроке для старшеклассников. Но там новая и новейшая история, а Оккам-то – парень из двенадцатого… или из тринадцатого? Наверное Оккам придумал, а кто-то из… Да и не он придумал, еще с Аристотелевых времен формула известна: lex parsimoniae, закон бережливости. Это потом ее назвали novaculum nominalium, лезвие номинализма. Кто? Гамильтон, Лейбниц? Что за чушь лезет в голову? Все-таки по-русски как? «Не следует привлекать новые сущности без крайней на то необходимости». Вот! Не следует! Умные же люди говорят! Не может Наг быть не Наг. Наг же всегда наг. А! Это не о том, это о сущностном содержании Нага. Ну, вот! Вот и ответ: Наг всегда наг!

– Наг всегда наг! – выпалил Нестор главный тезис всего того сумбура, который пронесся в его голове.

– Это тут причем? – опешил Кир.

– Вы же сами говорили, что Наговость, она же нагота, – инклюзивная составляющая сущности любого Нага. Чтобы «видеть душой», – а это именно то свойство, которое отличает Нага от обычного человека, – нам и самим приходится обнажаться, открывать душу. Может, этим нашим свойством кто-то и воспользовался? Проникли, пролезли, пробрались в сознание кого-то из посвященных, в сознание имеющих доступ…

Кир смотрел на Нестора с надеждой. Он ждал: вдруг молодой и перспективный Наг Четвертого дна сумеет докопаться до истины, сумеет развеять-таки черные тучи, которые, как понял Нестор, чуть ли не в буквальном смысле накрыли Контору. Виданное ли это дело? Слыханное? Сама сущность Нага не дает возможности поступать так – оказывать содействие концептуальному противнику, тому, с которым уже не первое тысячелетие идет непримиримая борьба. Наг, поступивший так, тут же перестал бы быть Нагом. Но подопечный подвел: сказал невпопад, выдвинул очередную глупость. Кир поник.

– Ты же «работал совестью», – напомнил он своему подопечному. – Ты же помнишь, какой труд, какой риск проникнуть в сознание даже обычного человека. Чтобы проникнуть в сознание Нага, нужен другой Наг. И, уверяю тебя, такое вторжение никак не останется незамеченным. Какими бы технологиями не обладали наши заблуждающиеся партнеры по Взвеси, вытянуть такую информацию даже из наших открытых душ – задача неподъемная, я бы даже сказал абсурдная.

Кир замолчал. Нестор замолчал. Они тихо пили пиво. И даже в зале стало как-то совсем глухо. Вроде, и люди были, и разговоры разговаривали. Но уровень «белого шума» снизился в разы. Потом Кир глянул на часы. Вернее, не на часы – их он не носил – а на дисплей мобильного телефона. В самом же заведении, в пивной «Варяк», часы отсутствовали по вполне понятной причине: не знаешь времени – не торопишься к жене.

– У нас осталось одно незавершенное дело. Архиважное, – Наставник расправил плечи и снова стал добродушным корпулентным обаятельнейшим человеком. – Нам еще винный багаж из «Дома Диониса» забирать.

Нестор кивнул и пошел к стойке – на расчет, а Кир стал крупным пальцем тыкать в кнопочки (сенсорных он не признавал) телефона – вызывать такси.

40

Мир Саттва напарницу не предоставил. Нестору пришлось обходиться своими силами. В десять утра он стоял у входа в университет, где ранее бы встретил множество курящих студентов, разглагольствующих о смысле жизни. Но нынче в моде был здоровый образ жизни: каждый со своим железом в тренажерном зале, со своей экстремальной дурью в голове, со своим велосипедом. Вот и для велосипедов тут были стойки, в большом количестве, новые и блестящие. И если стояли кучки студентов то тут, то там, то либо с айфонами – каждый в своем, либо с энергетиками – тоже каждый со своим, а не так, как раньше – бутылка пива или вина по кругу, «и хлеба горбушку – и ту пополам».

Современные высшие учебные заведения в последнее время стали блистать лоском. Высшее образование стало платным, а финансирование от государства не прекратилось. Кто-то на этом что-то зарабатывал, поэтому было выгодно давать много, чтобы возвращалось больше. Еще были спонсоры, вполне понятные: студенты – это будущее, а будущее нужно идеологизировать или, как сказал бы Наставник, индоктринировать. Да и сами индоктринируемые были рады платить за эту самую индоктринацию. И чем больше в вузе было приглашенных из-за милого рубежа хирургов со своими идеологическими скальпелями, тем больше готовы были платить подопытные за собственные вивисекции. Гранты, программы обмена, мастер-классы… Каждая секта лезла в головы студентам со своим помелом. А великий ректорат в каждом институте-университете-академии на то был и поставлен, чтобы, выполняя предписания Отцов глобализации, одних пущать, а других не пущать.

Должности были отнюдь не синекурные – тут важны были нюх, беспринципность и профессионализм. Не профессионализм в той области знаний, которая была актуальной в вузе, а профессионализм лавирования без зонтика между капельками дождя.

Потому студенты входили в стены alma mater с гордо поднятой головой, а покидали те же стены с головами еще более поднятыми, потому как в них было пусто в отсутствии специальных знаний, да еще они были наполнены легчайшим гелием всевозможных установок и паттернов. Ложных, абсурдных, нелепых, но соответствующих господствующей доктрине, а потому воспринимаемых не иначе как аксиомы. Любой такой студент мог презрительно и безапелляционно выдавать заготовленные штампы и разговор специалиста «той» эпохи, пытавшегося опереть причины на следствия, со специалистом молодым, апеллирующим исключительно к фактам, как правило, напоминал сценку из рассказа Василия Шукшина «Срезал!».