Долгое ожидание - Микки Спиллейн

Мне удалось вернуться в машину и уехать так, что никто не сел мне на хвост. Зверь в голове опять проснулся и припустился вприсядку, оттаптывая мне мозги своими сапожищами. Боль простреливала все тело.

Завтра. Завтра я поставлю точку, если только они не прикончат меня раньше.

На вкус сигарета была отвратительной, но дым, завивавшийся к потолку, как-то скрашивал одиночество и рассеивал мрачные мысли. Что же заставило Джони бежать? Кто-то хотел прицепить к его бегству длинный зеленый долларовый хвост. Вернее, зеленый и кровавый. Но сам-то Джони не хотел никуда бежать, его к этому вынудили.

Я разговаривал со многими людьми, и сам стал одним из главных действующих лиц. Но пока следствие гоняется за причиной, как человек за тенью, и никак не может настигнуть ее. Слишком велики промежутки между звеньями преступной цепи.

И тем не менее кое-что я теперь знал и все уверенней шел к истине, светившей мне в конце тоннеля. Я взвалил на себя нелегкую ношу. Я не был детективом, но пытался эксгумировать и собрать в единое целое разложившееся за долгие пять лет тело тщательно разработанного преступления. На первый взгляд, между отдельными событиями, случившимися со мной после приезда в Линкастл, отсутствовала связь, но я-то чувствовал, что противник ввел в бой последние резервы, и развязка близка.

Да, сначала они пытались отмахнуться от меня как от назойливой мухи, доставляющей неприятности своим жужжанием. Они попытались меня прихлопнуть. Но не самим же пачкаться с мухой — пусть ее раздавят копы. Копы промахнулись и треснули друг друга по носам. В чьих-то глазах я превратился в дичь покрупнее. Тогда пригласили стрелков по бегущему кабану, которые в темноте перестреляли друг друга.

Они встревожились, и на свет выплыл Джордж Вильсон. Теперь меня травят как бешеного волка.

Ответы. Мне нужны ответы на многие вопросы. Но не сегодня ночью. Нет. Сегодня ночью я буду спать. У меня просто раскалывается голова.

Я направился на запад, выбираясь на Понтейл-Роуд, и скоро подъехал к знакомому дому. Я поставил машину в гараж и, взбежав по ступенькам на веранду, взял ключ из цветочного горшка.

Я принял душ, размотал бинты, которые склеивали голову, и посмотрел на знакомые мне две двери. Я чувствовал себя слишком усталым для любовных игр, поэтому открыл дверь в ту комнату, которая пахла духами, кремами и косметикой, надеясь, что Венди опять будет искать меня в «мужской» и, увидев, что кровать пуста, окажется достаточно сообразительной, чтобы оставить меня в покое.

Я бросил одежду на спинку стула и забрался в постель. Прохладные простыни приятно обволакивали тело, подушка была, как мягкое облако, которое, казалось, уносит меня в страну снов. Я закрыл глаза и отдал швартовы.

Уши уловили приятную мелодию и послали сигнал в мозг. Мозг приказал глазам открыться. Они медленно повиновались и уставились в темноту. Я еще не мог ясно осознать, где я и откуда доносится песня. Потом темнота как бы расступилась, и я увидел что-то белое и гибкое, двигавшееся по комнате. Мой мозг окончательно стряхнул с себя остатки сонного оцепенения. Ее платье зашелестело, защелкало электрическими разрядами и взмыло над головой. Песня на секунду прервалась. Я смотрел, как она, грациозно изогнувшись, расстегивает бюстгальтер. Он полетел вслед за платьем. Опять зашелестел шелк. На этот раз почти неслышный шепот — и трусики упали на бюстгальтер. Она потянулась, подняв руки к потолку, словно язычница, поклоняющаяся Луне. Темный серебряный свет, струившийся в окно, впитывался обнаженным телом, оставляя всю комнату в темноте.

Она вся затрепетала от удовольствия, встряхнулась и расслабилась. Потом пробежала пальцами по волосам и, все еще напевая себе под нос, подошла к постели.

— Красавица, — сказал я. — Ты настоящая красавица.

У нее прервалось дыхание, воздух застрял у нее в горле, как кость. Теперь передо мной стояла ледяная статуя. Я потянулся к выключателю над головой, но столбняк у нее прошел, ее пальцы вцепились мне в запястье, и она с силой придавила мою руку к подушке.

— Не надо света, Джони, — сказала Венди.

Она медленно наклонялась ко мне. Ее теплые влажные чуть раздвинутые губы опустились на мои. Я провел рукой по ее телу, и она сладострастно затрепетала, заурчав как кошка.

Черты ее лица расплывались в темноте, и в них не было обычной резкости и суровости. Только красота. И нежность. И страсть. Пламенная страсть. Она взахлеб целовала меня, не в силах напиться из этого источника, все крепче прижимаясь ко мне всем телом и извиваясь, словно раненая змея. Луна тактично прикрыла глаза, и ночь окутала нас своим невесомым покрывалом.

Потом мы лежали усталые, не разжимая объятий, и тихо разговаривали о завтрашнем дне. Завтра она должна будет кое-что сделать для меня.

Она должна узнать все о полицейском по фамилии Такер.

Глава 11

Когда я проснулся, Венди уже ушла. Только в воздухе присутствовал пикантный, неповторимый аромат ее тела.

Мне не нравилось то, что происходило во мне. Я не хотел чувствовать такое по отношению к женщине. Даже к Венди. Пока не хотел. С другими женщинами было просто: обычное утоление естественного физиологического желания. Сделал дело и смылся.

А без Венди я чувствовал себя как человек, которому отрезали руку или ногу.

Я сделал отчаянное усилие и заставил себя не думать о любви и о женщинах. Пора вставать. Сегодня предстояло многое сделать. На туалетном столике лежала записка. Венди писала, что я могу взять машину, что она увидится со мной вечером и что очень, очень любит меня. Там, где она поцеловала бумагу, осталась помада. Ну, женщины…

Я перекусил на скорую руку, пошел в гараж, достал карту автомобильных дорог и тщательно ее изучил, выбирая маршрут. Мне нужно было попасть в столицу штата, минуя все главные дороги: возможно, копы догадались выставить патрули.

После сумасшедшей гонки по грунтовым дорогам — движения никакого не было, и никто не мешал мне выжать из «Форда» все, на что он был способен, — без десяти одиннадцать я был на окраине главного города штата. Видимые из любой точки, в небо уперлись несколько небоскребов, похожих — мне так почему-то показалось — на обиженный большой палец. В одном из них размещалось учреждение, которое и являлось целью моего пыльного путешествия. Я оставил машину на стоянке, вошел в здание и нашел по справочнику-указа-телю офис государственного ревизора. Пятый этаж.

Очень высокая и худая девушка вылупилась на меня через очки и предложила присесть. Я смахнул пыль носовым платком и сел. Ей, кажется, это не понравилось, и она фыркнула. Все стулья прятали свои кожаные темечки под слоем пыли. Очевидно, посетители здесь были редкостью. На столе зазвонил телефон. Она выслушала шефа, положила трубку и буркнула:

— Мистер Донахью примет вас. Проходите. — И опять фыркнула.

Наверное, в прошлой жизни она была лошадью. Нет, у нас в Линкастле женщины не такие мегеры.

Мистер Донахью весь просиял и протянул мне коротенькую пухленькую миниатюрную лапку.

— Присаживайтесь, сэр, присаживайтесь.

Он постарался крепко сжать мою руку, чтобы я знал, что он каждую пятницу играет в спортзале в гандбол. Передо мной стоял кругленький человечек с большим, нависающим каплей, носом и широченной улыбкой. Но с первого взгляда я понял, что за голубыми глазами, которые, казалось, танцевали на его лице, скрывается недюжинный ум.

Я сел и, закурив из его пачки, сказал:

— Мистер Донахью, вы любите пощекотать себе нервы?

Его рука с зажженной спичкой застыла на полпути к сигарете, а брови взметнулись вверх. Он явно не понимал, куда я клоню.

— Ну… — Он все-таки прикурил, задохнулся дымом и судорожно закашлялся. — Как вам сказать… В некотором роде — да. Разумеется, в умеренных дозах. Но здесь я лишен этой возможности, — он обвел рукой кабинет. — Разве что обнаружится какая-нибудь ошибка в ведении банковской документации. А почему вы спрашиваете?

— Потому что сейчас я сторицей возмещу вам все недополученное удовольствие. Крепче держитесь за кресло, чтобы не полететь вверх тормашками.

По его лицу я понял, что он заинтересовался.

— Мне не совсем ясно, о чем вы говорите. Может быть…

— Если вы обратитесь в полицию, то вам скажут, что я вор и убийца. Возможно, добавят кое-какие эпитеты. Стоит вам только снять трубку, и я за решеткой.

У него опять подпрыгнули брови.

— Меня зовут Макбрайд. Пять лет назад вы проверяли банковские книги «Национального банка» в Линкастле. Вы обнаружили ошибку.

— Я помню.

— Вы помните точную сумму, похищенную преступником?

Мистер Донахью занервничал. Он сделал несколько быстрых затяжек и окутался дымом, поглядывая то на меня, то на телефон, не решаясь взять трубку и явно опасаясь за свою жизнь.