Тварь Пустоши - Евгений Владимирович Щепетнов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Над океаном показалось небольшое черное пятно, летящее к берегу. Что это?
- А, какая разница! – ничто не замутнит ее блаженное просветление! Плевать на все, плевать на всех, плевать на…
- ДРАГО!!!
Это был Драго! Он летел над волнами, обессилено взмахивая крыльями, и планируя все ниже и ниже. Драго увидел Настю и закричал. Крик беспредельной радости отнял у него последние силы, и дракон рухнул в воду, не долетев до берега совсем немного.
Сейчас его сожрут морские твари!
И она, Настя, не может его спасти, - ее сожрут еще быстрее!
Настя взвилась в воздух и взорвала свой мозг безграничным страхом, мысленно объединив себя и Драго. Приземлившись на камни, она увидела, что от дракона во все стороны вздыбились высокие буруны от удирающих монстров, выпрыгивающих в панике из воды. Она нырнула в прозрачные океанские волны и поплыла к Драго, излучая дикий первобытный ужас.
Драго плыл из последних сил, извиваясь по-змеиному, сложив на спине перепонки и крылья. Настя помогала ему, поддерживая и его тяжелую бугристую голову, и яростную волну ужаса для морских гадов.
Когда вот они выползли, обессиленные, на каменистый берег, Настя осмотрела Драго: тот был в порезах от зубов хищников и камней, но сильных ран получить не успел.
Драго полежал, встрепенулся и, качаясь от усталости, – подполз и обнялся с ней шеей.
У нее встал комок в горле, глаза обожгли слезы.
К черту отказ от эмоций и чувств!
Ее нирвана - это тоже познание истины: жизнь – ни черта не свобода от мирских забот и привязанностей!
Истина, которую до нее из последних сил донес Драго: абсолютное небытие – это не нирвана, а пустота и смерть. Ты жив, пока любишь, пока кому-то нужен, и - пока сражаешься. Пока ты - пусть с ошибками и потерями - но делаешь мир лучше.
Они устроили себе роскошный обед на берегу сверкающего океана, - шведский стол размером с береговую линию от горизонта до горизонта. Драго стал уже совсем взрослым драконом - огромным, сильным, красивым! И, к ее восторгу, умеющим телепатически разговаривать! Она полюбовалась синими и оранжевыми огоньками, вспыхивающими в глубине абсолютно черной шкуры.
- Так ты говоришь, Каарт и Вьищ сначала полетели с тобой искать меня? – мысленно спросила она у Драго, придирчиво перебирающего морские деликатесы.
- Да. Потом они передумали и сказали оставить их на земле.
- А где Меррель? Ты понимаешь, о ком я спрашиваю?
- Понимаю тебя. Она осталась в крепости.
- Одна?
- Не одна. С маленькими зверушками и растущей звериной.
Больше Насте из него ничего не удалось из него выжать.
Наевшись, Драго позвал ее в дорогу:
- Завтра будет солнце, и мы с тобой полетим.
- Куда полетим, Драго?
- Надо, куда! Спрячу от смерти - тебя!
- Мне нужно знать, - куда!
- Надо, куда! Завтра! Полетим!
- Ну, надо, так надо.
Утром при тающих лунах и сияющем краешке солнца они отправились в путь. Настя удобно устроилась на Драго, как на живом ковре: перепонки соединяли крылья и шею дракона, и она не боялась свалиться с высоты и разбиться о воду.
Цунами прокатилось не только по людоедскому острову. Все большие и маленькие острова, над которыми они пролетали с Драго, были безжизненными. Зато в океане кишела жизнь, начиная с мелких тварей и заканчивая огромными монстрами, которые были в несколько раз больше земных китов.
На закате солнца Драго развернулся над океаном и взял курс на высокие горы, показавшиеся на горизонте.
Глава 11
Файлер был очень умным человеком. Он предусмотрел все, чтобы бой Монстра Пустоши стал великолепным, незабываемым, а главное – совершенно безопасным зрелищем.
Первый и последний ряды амфитеатра были наполовину заполнены стражей, вооруженной не только копьями и кинжалами, но и артефактами против внушения. Там же были установлены корзины с сетями особой прочности. В еду и питье Глаара было добавлено очень сильное снотворное снадобье, - подготовленные бойцы будут сражаться с ним бережно, а вот само чудовище беречь никого не будет, поэтому его ослабили, насколько было возможно. О безопасности Императорской Четы, самого Монстра Пустоши и зрителях можно было не беспокоиться.
Вот о противниках чудовища пришлось призадуматься: даже самые огромные и могучие вооруженные бойцы не выстояли бы против безоружного Монстра Пустоши втроем. И вчетвером бы не выстояли. Поэтому сначала будут сражаться пятеро вооруженных бойцов против одного чудовища, - по хорошо отработанному плану боя. Еще пятеро будут наготове, - заменять выбывших из строя или ловить монстра сетью. Конечно, сам Файлер тоже будет все время начеку, чтобы активировать ошейник, - уж больно чудовище огромно и опасно. И – умно.
Угроза Файлера, что «если все указания не будут четко выполнены, то монстров заставят сражаться друг против друга, до смерти одного из них» - была блефом. Кто же в своем уме будет лишаться основы своего благосостояния?
Но Каарт не знал этого и решил приблизить час, когда он и Вьищ снова окажутся вместе. Для этого нужно было – по словам старшей зверушки - не выполнять приказов, или выполнять их неточно и медленно. То есть – никакой зрелищности и долгого боя! Вот только какую-то «чету» пугать и убивать было нельзя, - за это могли убить Вьища. Как бы еще определить, кто из зрителей эта «чета»!
Пять бойцов вывели Каарта на арену на веревках, в наручниках и ножных кандалах, соединенных цепями. Веревки обрубили мечами бойцы, а цепи между кандалами и наручниками легко разорвал сам Каарт, с презрением разглядывая собранных посмотреть на него зверушек. И где же эта «чета», которую нельзя зацепить?
Огромная собравшаяся стая затихла, тоже рассматривая Монстра Пустоши. Огромный, мускулистый, величественный, - он был по-своему прекрасен, словно ожившая лиловая скульптура.
Наступившая было тишина тут же порвалась: Каарт получил два удара мечами в спину, с ревом обернулся, и с высоты своего огромного роста схватил напавших зверей за головы. С огромным наслаждением он раскрутил зверушек в воздухе, чтобы закинуть их в толпу на трибунах, и вспомнил, что нельзя попасть в какую-то «чету». Каарт с треском стукнул их головами друг о друга и пошел крушить оставшихся зверей, отбивая удары мечей обмякшими тушками. Скоро от тушек почти ничего не осталось,
