Последнее письмо из Греции - Эмма Коуэлл

Из головы не выходит татуировка Тео. Неужели я цепляюсь за совпадение, чтобы уверить себя, что не ошиблась с выбором, из-за въевшегося страха подпустить кого-нибудь к себе?

Постоянно быть объективной и не идти на поводу у горя – задача не из легких. Только без мамы мир почему-то кажется опаснее, словно с меня сорвали теплое одеяло и я открыта всем ветрам. Она знала меня еще до того, как я познала себя, инстинктивно понимала, как помочь. Я знаю, ее дух жив, она со мной, и сегодня я получила еще одно подтверждение. Она рядом.

Повернувшись, я возвращаюсь вдоль берега к теплой кровати Тео. При одной мысли о нем я чувствую прилив удовольствия и улыбаюсь. За гаванью мерцают огни Пилоса. За мысом медленно светлеет небо. Из-под маски ночи постепенно проступают неясные очертания качающихся лодок.

Я останавливаюсь у дома Тео и смотрю на темное море. И вздрагиваю от неожиданного шума в саду, за спиной. Голова кружится, и я возвращаюсь к воде, чтобы как можно дальше отступить от скрытой мраком опасности. Я всматриваюсь во тьму.

Предрассветная мгла не дает разглядеть очертания. Вижу, как кто-то метнулся из-за живой изгороди, окаймляющей сад. Я пячусь еще дальше, пока не ахаю от холодной морской воды. Чувствую всплеск адреналина и замираю от испуга. Неожиданно в дальнем конце сада появляется фигура, которая вырывается из укрытия и бежит вдоль пляжа. Я в ужасе резко вдыхаю, не в силах различить ни черты лица, ни одежду. Силуэт исчезает из поля зрения, поглощенный тьмой.

Я судорожно подбегаю к дому и запираю двери, пытаясь успокоить сердцебиение. Стараюсь найти разумное объяснение. Может, потревожила спавшего на берегу. Но я точно знаю, что это не так. Кто-то прятался у Тео в саду.

Балконные двери ночью открыты. Может, незваный гость нас подслушивал? Мысль о том, что кто-то слышал нас, вызывает у меня отвращение. Выйдя погулять, я оставила двери открытыми. Вдруг в дом кто-то проник? Я спешу наверх. Тео шевелится.

Увидев меня в панике, он широко раскрывает глаза. Он цел и невредим, но я в ужасе.

– Тео, здесь кто-то был, – выдыхаю я. – Я пошла прогуляться по пляжу и увидела, как что-то – или кто-то – мелькнул в саду.

Тео вскакивает с кровати и, выбежав на балкон и перегнувшись через перила, глядит в обе стороны, рассвет обнажает все укрытия.

– Он побежал вдоль берега, в темноте я не разглядела лица, но…

Он обнимает меня и целует в макушку, пытаясь успокоить.

– Тс-с, ты в безопасности. Я посмотрю внизу.

– Нет, не бросай меня одну, пожалуйста.

Я прижимаюсь к нему и глотаю привкус желчи. В голове кружатся мрачные мысли, и я вся дрожу. Кто-то меня преследует. Страх тут как тут. Интересно кто.

Глава 16

Расчесывая мокрые волосы, я рассказываю Таше о вчерашнем странном происшествии около дома Тео и о последних новостях в поисках маминой картины.

– Ты не видела лица? Как ужасно, что кто-то прятался в саду.

– Это может быть просто прохожий, я слишком много читаю. Было темно, и я выпила пару бокалов вина…

– Может, ты придаешь этому слишком большое значение. Не думай об этом, Соф. Думай о сегодняшней поездке и о встрече с человеком по поводу картины мамы Линс.

Тео подвез меня сегодня утром, чтобы я могла подготовиться к экскурсии. Он скоро вернется за мной с Кристофом и Зино.

Хотя Таша и просит меня не беспокоиться о незнакомце на берегу, я никак не могу развеять страхи. Все утро не могу прийти в себя, все еще трясусь от испуга, размышляя, кто прятался в саду ночью.

Страх, что кто-то меня или нас преследует, тайно за нами наблюдает, стирает чувство защищенности, которое я всего несколько часов назад нашла в объятиях Тео.

Я также нервничаю по поводу встречи с Тони Джовинацци в Каламате, а с парнями можно, по крайней мере, сыграть роль любознательной туристки. Потом я рассказываю Таше про татуировку Тео.

У нее отвисает челюсть, и она вскрикивает:

– Что? Я не ослышалась… у него тату с неизвестным стихотворением, которое было последним, что оставила тебе мама?

Я киваю, вспоминая свою реакцию.

– Соф, страшнее я ничего не слышала. Наверняка это что-то значит. Извини, от меня мало толку, но я просто в шоке!

– Ну, как бы то ни было, я стараюсь не воспринимать это серьезно.

Я содрогаюсь, вспоминая о стихотворении, написанном маминой рукой.

– Слушай! У меня до сих пор мурашки по коже. Но с этого момента обещаю включить мозги и действовать по велению разума, а не сердца, как ты мне всегда советуешь. Видишь, я хоть чему-то научилась здесь, во время безрассудных поисков.

После прошлой ночи я не могу отрицать затаившихся во мне сильных чувств, хотя и делаю вид, что к Тео они не имеют отношения. Но я-то знаю, что они есть, только не смею признаться Таше. Звучит сигнал, напоминающий об очередной инъекции.

– Спасительный сигнал! Оставайся на связи, я еще не закончила. Можешь посмотреть, как я это делаю, пока мы болтаем.

Она берет айпад с собой в ванную и прислоняет его к крану, чтобы я могла все видеть. Достав стерильный шприц, наполняет его жидкостью из флакона.

– Выбирай – бедро или живот?

– Господи, это мне решать?

– Мы делаем это вместе, и ты будешь переживать с нами! Ну так что?

Она машет передо мной иглой. Не знаю, как она делает уколы дважды в день.

– Как человек совершенно несведущий, я выбрала бы животик.

Таша приподнимает майку и, ущипнув небольшой кусочек кожи, делает укол, не моргнув глазом. Я съеживаюсь от брезгливости.

– Готово! Даже не жжет. Не забудь, у меня скоро сканирование фолликулов, и ты как раз вернешься, так что сможешь виртуально сосчитать мои яйцеклетки вместе со мной!

Она торжествующе поправляет одежду.

– Теперь мне нужны все подробности о Тео. Из тебя, конечно, клещами ничего не вытянуть, но, учитывая, что ты явно была в его постели и смотрела на его грудь, прежде чем к тебе пристала тень на песке, я могу только предположить, что дело сделано!

Я только улыбаюсь в ответ, не в силах скрыть правду.

– Так и знала! Немедленно расскажи мне все.

Беседу прерывает безжалостный гудок автомобиля возле моего дома.

– Спасительный гудок! – говорю я, и мы обе смеемся над шуткой. – Это Кристоф. Мне нужно идти, но обещаю, что позвоню тебе позже и расскажу все, что ты хочешь знать.

– Хорошо, но только