Самурай - Сюсаку Эндо

— Похоже, это сигнал…

Танака вскочил с обломка каменной колонны и приложил козырьком руку ко лбу.

— Нет, не похоже, — покачал головой Ниси. Японцы помнили сигнальные дымы, которые они видели на голой горе недалеко от Игуалы. Этот столб дыма был слишком густой, к тому же ответных дымов не было видно.

— Я вижу пламя! — Веласко, отойдя в сторону, смотрел в подзорную трубу. Посланники напряженно ждали. — Похоже, выжигают лес около усадьбы. В этой стране часто… — Веласко с напускным спокойствием опустил подзорную трубу, — выжигают лес, освобождая землю под посевы.

— Господин Веласко, — сердито обратился к нему Танака, — не нужно ничего от нас скрывать. Нам все известно.

От неожиданности Веласко покраснел и начал заикаясь оправдываться.

— Господин Танака, я скрывал это от вас из самых добрых побуждений.

— Довольно. — Танака сердито покачал головой. — Ваша излишняя забота нам в тягость. Мы не женщины и не дети. Мы понимаем, что это самый настоящий крестьянский бунт. Что вы видите?

— Горит усадьба.

Чтобы добраться до Веракруса, нужно было пересечь эту выжженную солнцем равнину — другой дороги не было, а огибать горную цепь значило потерять слишком много времени. Веласко предложил переночевать прямо под открытым небом, а рано утром отправиться дальше, но Танака решительно покачал головой:

— Индейцам не за что ненавидеть японцев. Бунт не имеет к нам никакого отношения.

— Нужно избегать опасности. Не забывать о выполнении возложенной на вас миссии! — возразил Веласко.

— Мы опытнее вас в сражениях, господин Веласко. Теперь вы должны положиться на нас, — торжествующе улыбнулся Танака. — Хасэкура и Ниси, я надеюсь, у вас нет возражений?

Самураю стало не по себе от напускной храбрости Танаки. Жаль, что здесь нет Тюсаку Мацуки, подумал он.

— Возражений нет, но я не думаю, что нам следует ввязываться в сражение, — возразил Самурай. — В словах господина Веласко тоже есть резон. Главное — наша миссия.

В тюках, навьюченных на ослов, было двадцать ружей, их достали, а троих слуг послали разведать обстановку. Все делалось по приказу Танаки.

Дым вдалеке окрасил небо в ярко-желтый цвет. По мере продвижения вперед стали различимы дрожащие, как крылышки мотыльков, оранжевые языки пламени. Временами слышали громкий треск, словно лопались стручки гороха.

— Может, это ружейная стрельба?

Танака, подняв руку, остановил путников и долго прислушивался. Потом, точно настоящий командир, значительно кивнул головой.

— Не беспокойтесь, это не ружейная стрельба. При пожаре всегда такой треск, — сказал он нравоучительно.

Он говорил со знанием дела, поскольку, в отличие от Самурая и Ниси, в молодые годы участвовал в сражениях Его светлости.

Путники достигли полей — посевы были безжалостно вытоптаны, крытые соломой хижины на банановых плантациях сожжены. Плантация была окутана дымом, как густым туманом. Пахло гарью. Вряд ли за этим дымом скрывались индейцы, но все же Танака спешился, взял у одного из своих людей ружье и с показной храбростью двинулся вперед. Из клубов дыма послышался его кашель.

— Ничего страшного, всего лишь горит амбар, — сказал он наконец.

Полыхал огромный амбар. Внутри все сгорело дотла, и теперь по обгоревшим опорам и балкам, точно маленькие человечки, плясали языки пламени. Временами раздавался тоскливый треск рушащихся балок.

Бывалый Танака внимательно осмотрел землю и заметил следы.

— Здесь проходили индейцы, — сказал он Самураю и Ниси и, взяв лошадь под уздцы, повернулся к растерянно осматривающемуся Веласко. — Что с вами? Перепугались, господин Веласко? — спросил он насмешливо.

Веласко лишь горько усмехнулся. Он струсил — такого позора с ним еще никогда не случалось.

— Пошли, — сказал Танака; теперь он приказывал не Веласко, а будто себе самому. — Вперед. А то скоро вечер.

Слыша, как сзади рушится горящий амбар, японцы осторожно пробирались через густые заросли деревьев. Между белесоватых стволов проглядывало знойное небо и выгнутые, как кошачьи спины, поросшие оливами холмы. Когда банановая роща кончилась, в лицо им ударили жаркие солнечные лучи. Под одной из олив на холме на корточках сидело несколько грязных оборванцев. При виде японцев они вскочили, готовые бежать. Эта была индеанка с тремя детьми.

— Я падре! — громко крикнул им Веласко. — Я падре, вам нечего бояться!

Женщина и дети обернулись, как затравленные звери.

— Вы что, не понимаете по-испански? Женщина издала какие-то гортанные звуки, но Веласко ничего не понял.

— Тихо! — Танака остановил Веласко и внимательно прислушался.

Он один что-то услышал. Путники, замерев на жаре, в полном молчании неотрывно смотрели на холм.

Послышались шаги по траве. Через некоторое время показалась черная голова — человек вел себя явно настороженно. По его смуглому лицу текла кровь. Из высокой травы поднялось несколько вооруженных испанцев. Увидев японцев, они изумленно уставились на них, пока наконец не заметили Веласко.

— Я — падре! — Веласко поднял руку и направился к испанцам. После недолгого разговора он подозвал японцев: — Не беспокойтесь, это местный землевладелец и его слуги, они вышли встретить нас.

Веласко стал выяснять обстановку.

— Неужели мятежники добрались даже сюда?

— Нет, падре, — испанец покачал головой, — просто местные индейцы, услыхав про мятеж, тоже взбунтовались, подожгли амбар, вытоптали поля, а сейчас прячутся где-то поблизости.

— Нам нужно добраться до Веракруса…

— Мы вас проводим. Японцы умеют обращаться с ружьями?

— Они стреляют, наверное, даже лучше, чем вы. Эти люди привыкли к сражениям.

Землевладелец и его люди посмотрели на японцев с сомнением. Сидевшая под оливой индеанка подняла голову и, обняв руками детей, что-то проверещала тонким голосом. Хозяин выбранил ее.

— Что она говорит?

— Ее младший брат… В общем, мы ранили его, и он умирает. — Мужчина пожал плечами. — Не знаю, зачем это ей нужно? Говорит, что, если вы падре, она просит вас соборовать его и помолиться за упокой души. — Он сплюнул и стер запекшуюся кровь, красовавшуюся на щеке, словно знак отличия. — Бунтуют, а когда припечет, к нам же бегут за помощью. Индейцы всегда так. Не обращайте внимания.

— Где умирающий?

— Не делайте глупостей. Они вас либо убьют, либо возьмут в заложники. Это же обычная их уловка. Подсылают женщин и детей, чтобы усыпить бдительность. И, обманув таким образом, неожиданно нападают.

— Я священник, — тихо ответил Веласко. — Если вы христианин, должны меня понять. У священника есть долг, который он обязан выполнить. Даже если речь идет об индейце.