Учение о цвете - Иоганн Вольфганг Гёте
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
* * *
У природы нет ни одной закономерной способности, которой она при случае не проявила и не приложила бы.
* * *
Картезий несколько раз писал свою книгу «De la méthode» заново, и в том виде, как она сейчас лежит перед нами, она все же ничуть не может помочь нам. Каждый, кто некоторое время предается добросовестному исследованию, должен когда-нибудь изменить свой метод.
* * *
У девятнадцатого столетия все основания следить за этим.
* * *
Ознакомьтесь с явлением, отнеситесь к нему с тою точностью, какая только возможна, посмотрите, как далеко можно уйти с ним в понимании и в практическом применении, и оставьте проблему в покое. Обратно поступают физики: они направляются прямо на проблему и запутываются по пути в стольких трудностях, что под конец у них не остается никакого выхода.
* * *
Из величайшего и из мельчайшего (раскрываемого человеку лишь искусственными средствами) вытекает метафизика явлений; посредине лежит все обособленное, соответствующее нашим чувствам; это – моя область, причем я, однако, от всего сердца благословляю те даровитые умы, которые приближают ко мне вышеуказанные области.
Афоризмы
От составителя. Гёте не был афористом по натуре, афоризм не был у него самостоятельной формой выражения; это была или беглая заметка при чтении книги, или мысль, относившаяся к законченной работе и почему-либо в нее не вошедшая, или материал для будущих работ. По мере накопления таких заметок (в течение последних 30 лет жизни) Гёте сортировал их – или поручал это своему секретарю – и затыкал ими какую-нибудь дыру в печатавшемся труде, иногда без всякой внутренней связи. Так, часть афоризмов оказалась в «Wahlverwandschaften», часть – в «Wanderjahre», часть в журналах «Kunst und Altertum» и «Zur Naturwissenschaft», часть осталась в виде посмертного наследия, изданного Римером и Эккерманом. Наиболее законченным считается теперь издание Гемпеля, хотя остается под вопросом, что́ в расположении афоризмов идет от автора их и что́ – от позднейших издателей. Но если издатель полного собрания афоризмов стоит перед трудной задачей: с одной стороны, держаться возможно ближе к первоначальному расположению, в котором отчасти можно угадывать ход мысли самого Гёте, с другой стороны, внести в местами хаотическую груду некоторый логический порядок, отнести сходное к сходному и так достигнуть большей законченности целого, – то для такой специальной цели, какую преследует настоящий сборник, эта трудность в значительной мере отпадает: мне пришлось прежде всего выбрать только то, что имеет научно-философское значение; так, взамен Гемпелева здания, получилась уже груда обломков, из которых надо было заново строить. На одну минуту могла даже улыбнуться мысль – разбить и эти обломки на отдельные кирпичи-афоризмы и затем расклассифицировать их в строго логическом порядке, по содержанию. Но ее пришлось, конечно, откинуть, так как внутренняя связь между отдельными афоризмами настолько несомненна, что часть таких внутренне связанных рядов я даже выделил в несколько самостоятельных отрывков, которые и поместил в предыдущем отделе «Статей и набросков» («Два типа мышления», «О математике. Идея и Опыт», «Феноменализм», «Объяснение явлений»). Остальные группы афоризмов и отдельные афоризмы нетрудно уже было расположить в известном порядке и разбить на несколько главок, не гоняясь за особенной логической законченностью; в заключение я дополнил их, где счел это нужным для завершения гносеологического портрета Гёте, изречениями из писем, разговоров и сочинений[105]. Так получилось девять главок, которым можно, с некоторыми натяжками, дать следующие заглавия:
1. Эмпиризм (с уклонами к интуитивизму и натурализму).
2. Критика эмпиризма (с идеалистическим уклоном).
3. Рассудочное и разумное познание (понятие и идея).
4. Символизм (аналогия, индукция, первичный феномен).
5. Субъект – объект.
6. Полярность вообще и диалектика как частный случай.
7. Научный и психологический релятивизм.
8. Прагматизм.
9. Универсализм.
1. Эмпиризм
Человек поставлен, как действительное существо, среди действительного мира и наделен такими органами, что может познавать и производить действительное и наряду с ним возможное. Все здоровые люди убеждены в своем собственном существовании и в существовании окружающей их среды. Однако в мозгу есть слепое пятно, т. е. такое место, где не отражается ни один предмет, подобно тому как и в глазу есть пятнышко, которое не видит. Когда человек становится особенно внимательным к этому месту и углубляется в него, он впадает в душевную болезнь, ему мерещатся здесь вещи из другого мира, которые являются, однако, не бытием, а чистейшими небылицами, не обладают ни формой, ни границами, пугают наподобие пустых ночных видений и того, кто не вырвался из под их гнета, преследуют хуже, чем призраки.
* * *
Кто не доверяет своим чувствам, тот дурак и неизбежно превратится в умозрителя.
* * *
Человек достаточно вооружен для всех истинных земных потребностей, если он доверяет своим чувствам и так развивает их, чтобы они продолжали заслуживать доверия.
* * *
Чувства не обманывают, обманывает суждение.
* * *
Никто не отрицает, что зрение способно оценивать расстояния между предметами, находящимися рядом или один над другим; на предметы, стоящие один позади другого, эту способность не желают распространять.
* * *
И однако через параллакс человеку дано здесь, если его мыслить не стационарным, а подвижным, самое надежное указание[106]. Сюда включено уже, если ближе всмотреться, учение о применении соответствующих углов.
* * *
Кто довольствуется чистым опытом и в согласии с ним поступает, у того достаточно истинного. Подрастающее дитя мудро в этом смысле.
Теория сама по себе ни к чему; она полезна, лишь поскольку она дает нам веру в связь явлений.
* * *
В искусстве и науке, так же как в практической деятельности, все сводится к тому, чтобы объекты отчетливо воспринимались и трактовались сообразно своей природе.
* * *
Я жалею людей, которые много носятся с преходящестью вещей и уходят в созерцание земной суетности: ведь мы для того и существуем, чтобы сделать преходящее непреходящим; а это может быть осуществлено лишь тогда, когда мы умеем ценить и то и другое.
* * *
Кто может сказать, что у него есть склонность к чистому опыту? Каждый полагал, что он следует настойчивым советам Бэкона, но кому удавалось это?
* * *
С Бэкона Веруламского датируют эпоху эмпирического естествознания. Однако его путь часто пересекали и делали непроходимым теоретические тенденции. В сущности говоря, с каждого дня можно и должно считать новую эпоху.
* * *
При расширении знания время от времени
