Сначала кофе (СИ) - Пожидаева Ольга

— Будешь?

Я не отказалась.

Красное терпкое густое вино приятно грело, но не успокаивало.

— Ась, ты не переживай. Макс сегодня дал маху. Он придурок, конечно, но ты его не бойся. Больше не повторятся эти мерзкие подкаты. Он выпил и потерял тормоза.

— Угу, — кивнула я.

В это было не сложно поверить. Меня волновало совсем другое.

Кирилл пригубил из бокала, поставил, забрал и мой. Он взял меня за подбородок, заставляя поднять голову.

— Эй, зайчишка, ну что ты как неживая? Какие тараканы опять поселились у тебя в голове? М? — Он улыбался, но глаза оставались холодными и пустыми. — О чем ты думаешь с таким серьезным видом?

— Об Алене, — выпалила я, не в силах больше держать это в себе.

Кир тут же убрал руки, потянулся за бокалом.

— И что о ней? — с раздражением уточнил он.

— Макс сказал…

— Макс был пьян, Ася. Не нужно принимать на веру все, что Стерн несет, когда выпьет.

— Но сегодня он правду сказал. Ты все еще любишь ее, ведь так? — проговорила я, сама себя ненавидя за этот вопрос. — А я очередная, которую трахаешь.

— Мы не будем обсуждать это, ясно? — процедил Кир сквозь зубы, почти рыча на меня.

— Почему?

— Потому что я так сказал, — рявкнул он.

Я вздрогнула от крика, облилась вином, попыталась дотянуться до полотенца, но уронила бокал. Дорогое стекло острыми брызгами разлетелось по полу.

— Проклятье, — выругался Кир.

— Я уберу, — пискнула я, садясь на корточки, чтобы собрать большие куски. Сегодня, похоже, день больших разочарований и битой посуды.

— Оставь, — велел Нечаев, отдирая меня от пола, аккуратно забирая осколки и выбрасывая в пакет с пустыми контейнерами.

Я больше не могла сдерживать слезы. Они катились по лицу ручьями. Сил хватало только, чтобы не всхлипывать, подавляя рыдания.

Кирилл обнял меня. Прижал к себе крепко-крепко, уговаривая:

— Не плачь, зайца. Пожалуйста.

— Я стараюсь. Стараюсь. Прости, — бормотала я, действительно пытаясь справиться с собой и не устраивать катастрофу.

Так себе поучалось вопреки титаническим усилиям.

Кирилл смахивал слезы с моего лица.

— Ты читала эту проклятую статью, да? Не отвечай, знаю, что читала, — говорил он. — Не надо, Ась. Не тащи это на себя. Забудь. Все в прошлом. Забудь, забудь, забудь, — просил Кирилл, покрывая мое лицо поцелуями.

— Не могу, — хрипела я.

— Почему?

Я распахнула глаза, замерла, посмотрела в его черную бездну и выпалила единственное, что было причиной:

— Потому что я люблю тебя.

Кирилл замер. Я — тоже. Он не моргал. И я смотрела во все глаза. Прошло несколько секунд, которые полагались для осознания счастья и ответного признания. Нечаев молчал.

«А он тебя не любит», — подсказал разум. И сердце в этот раз было с ним солидарно. Словно тысяча игл вонзились в меня. Я едва дышала от боли. Кир продолжал молчать и смотреть на меня. Не знаю, что бы он сказал в итоге. Неверно, я бы в любом случае ударилась в истерику. Поэтому, чтобы предотвратить катастрофу и не слышать ничего в ответ, я поцеловала его. Горячо, страстно, вложив всю свою любовь и отчаяние в движения губ и языка.

Нечаев застонал, стискивая меня сильнее. Его ладонь скользнула по спине и ниже, сжала попу. Я придвинулась вплотную, потёрлась, чувствуя его возбуждение, вырывая из гора сладкий стон. Потянувшись к поясу брюк, я лихорадочно дергала ремень дрожащими пальцами, а Кир торопливо расстёгивал пуговицу на моих джинсах и тянул молнию. Он усадил меня на столешницу, не прекращая целовать, раздевать, трогать. Пожалуй, даже наши безумные ласки в випе перед первым сексом не были такими жаркими.

Мне казалось все таким ярким и острым. Слезы снова брызнули из глаз, потому что я не могла более подавлять эмоции. Кир ворвался в меня резко, почти грубо сжимая бедра. Эта боль была сладкой по сравнению с тем, как истекало кровью мое сердце. Нечаев сразу взял бешеный темп, но я опять хотела этого.

— С ума меня сводишь, Аська, — рычал он, жаля меня губами, прикусывая и засасывая кожу, оставляя следы. — Тебе мало этого? Неужели этого мало?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я не отвечала, только крепче сжимала плечи, вдавливая ногти в его кожу. Царапалась, как кошка. Вскрикивала, как помешанная. Я отдавала ему все, что у меня было, забирая то, что он мог мне дать. Не так уж и мало, если подумать. Но думать я не хотела. Я хотела Кирилла. Себе, целиком. Навсегда.

Это было началом конца.

Блаженство, смешанное с болью. Отчаяние и удовольствие. Трепет и смирение.

Кир уперся кулаками в столешницу. Прижался своим лбом к моему. С нас обоих лил пот. Мы дышали, как астматики после стометровки. Нечаев нашел губами мой рот, целуя с душераздирающей нежностью.

Он сжал мой зад и снова толкнулся бедрами.

— Еще, — прохрипел Кирилл, подтверждая мои догадки о продолжении. Он стащил меня со столешницы, и я обвила его ногами, держась крепко. Нечаев понес меня в спальню, уложил на кровать.

— Еще, — повторил он. — Мне мало тебя, Аська. Все время мало, зайчишка.

В этот раз моим ответом было молчание. Я притянула к себе его голову, целуя, кусая отравленные губы.

Мы занимались любовью до самой ночи, а утром я проснулась одна.

Глава 16. Инстаграмм — зло

Похоже, я так крепко спала, что не слышала ни будильник, ни как Кирилл встал. Когда проснулась, на часах уже было одиннадцать.

Мария Константиновна колдовала на кухне. Она тепло поздоровалась со мной, заставила позавтракать. Мы говорили о погоде и последних новостях, пока я ела кашу, как послушная девочка. На полу не было следов вина и осколков, пакет с мусором тоже исчез. Словно вчерашнее горькое застолье мне приснилось. Вспомнив все, что случилось вечером, я почувствовала, как еда просится наружу, а все тело словно сковало невидимыми цепями, которые не давали нормально дышать.

После завтрака я взяла кофе, вышла на веранду, подышать воздухом. Думала, будет получше. Не помогло. Егорыч, как всегда, возился с ландшафтом: поливал, стриг, бдил, чтобы камушки в роккарии были протерты и светились на солнце.

Захотелось сбежать из этого маленького рая, но просить садовника отвезти стеснялась, а топать пешком совсем не улыбалось. Ещё и на трассе ловить автобус. Зажралась я, катаясь на нечаевском танке. Вот так и в отношениях с Кириллом. Мне бы бежать, но я сама себе ищу оправдания, чтобы продлить агонию хоть на день, хоть на час.

Я с трудом представляла, что скажу Кириллу вечером, что он мне скажет. Как мы вообще теперь будем общаться?

Ответом на это мне стала смска.

Срочная командировка. Буду в воскресенье. Егорыч отвезет тебя в город.

Вот так просто все разрешилось. Зленый свет. Замок от моей добровольной тюрьмы щелкнул по велению Нечаева.

Через минуту я увидела, как Егорыч потянулся в карман фартука за мобильным, быстро поговорил, подошел ко мне.

— Вас сейчас отвезти? — спросил он.

— Не обязательно, — махнула я рукой.

— Хорошо, — садовник расплылся в улыбке. Он, видимо, не хотел отрываться от работы. — Тогда после обеда.

— Да. Спасибо, — кивнула я.

Я так и просидела на крыльце, пока он не закончил. Мария Константиновна принесла мне холодного лимонада. От обеда я отказалась. Аппетита не было совсем.

Кирилл позвонил Егорычу, а мне прислал смс. Хотелось игнорировать этот факт, но не получалось.

Начало конца. Начало конца. Начало конца.

Мой внутренний голос никак не мог заткнуться, капая на мозг и действуя нервы. Но я отважно крепилась, обманывая саму себя, продолжая цепляться за эфемерное счастье. Выходные провела активно. Прошлась по магазинам, купила немного вещичек. Близилась осень, универ, учеба. Хотелось новый семестр встретить в обновках. Впервые посетила мысль уволиться из «Праги». Деньги на поездку я отложила. Заработок, конечно, был бы не лишним, но я не готова была прогуливать, жертвуя знаниями. Вряд ли мне предложат щадящий график.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Вечером я встретилась с подругой. Мы посидели в кафе, а потом даже продлили вечер, не желая расходиться. Танцуя в клубе под интенсивный, даже немного агрессивный бит, я совсем не думала о Кирилле. Кажется, день удался. Выходной без Нечаева — это реально. А на работе без Нечаева?